Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

• Название: Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»
• Автор: Михаил Елисеев
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-66394-1

Нет повести печальнее на свете, чем «Повесть о Погибели Русской Земли» от Батыева нашествия, и споры о причинах и виновниках этой катастрофы кипят уже не один век. Как степным ордам удалось в кратчайший срок разгромить едва ли не самое передовое и могущественное государство средневековой Европы? Почему «великая и обильная» Русь рухнула, словно «колосс на глиняных ногах», под копыта монгольской конницы, закаленные в боях русские дружины были вырезаны и вытоптаны ордынскими туменами, а хорошо укрепленные города пали в считаные дни? И не верьте учебникам истории, бормочущим о «феодальной раздробленности» Руси и «непобедимости» монголов! Ни княжьи усобицы, ни военное искусство наследников Чингисхана не были главной причиной трагедии. Эта книга доказывает: мы оказались под пятой Востока по вине Запада — домонгольская Русь погибла потому, что попала меж двух огней, между молотом и наковальней, вынужденная воевать на два фронта — не только и не столько против Батыя, сколько против «псов-рыцарей», которые были даже более страшным врагом, чем монгольские орды. На Руси уже в XIII веке знали: степняки приходят и уходят, а европейские захватчики остаются на завоеванных землях навсегда, и даже самый дикий азиатский погром не сравнится со зверствами европейских «освободителей», достигших невиданных высот в «искусстве» ограбления, эксплуатации и геноцида «осчастливленных» ими народов!

---

Рано утром, когда солнце только начало подниматься над линией горизонта, Мстислав Удатный, строжайше запретив поднимать какой-либо шум, начал переводить свою рать через Калку. Первыми ушли на противоположный берег половцы воеводы Яруна, за ними полк Даниила Волынского и дружины Мстислава Луцкого и Олега Курского. Затем Мстислав Мстиславич повел своих гридней, а последними, кто перешел через реку, были пешие галицкие полки — Удатный настолько искусно провел этот маневр, что в других русских станах никто даже и не заметил, что треть русских войск ушла за реку. Князь Мстислав свой выбор сделал, и Калка стала его Рубиконом: жизнь этого воителя теперь разделится на две половины — до и после 31 мая 1223 года.

Три Мстислава против Субудая и Джебе 31 мая–3 июня 1223 г.

И была сеча лютая и злая из-за наших грехов.

Повесть о битве на Калке

И были побеждены русские князья, и не бывало такого от начала Русской земли.

Тверская летопись

Быстро переправившись через Калку, половецкая конница начала движение в сторону врага, постепенно смещаясь влево и освобождая место для волынских полков, а также луцкой и курской дружин. Легкая конница степных лучников вырвалась вперед, устремившись туда, где вдалеке маячили монгольские дозоры. Постепенно вражеские ряды стали густеть, неприятельских воинов становилось все больше и больше, и в итоге крупные конные массы двинулись навстречу половцам. Бывшие хозяева степей натянули луки, и дождь из стрел пролился на монгольские ряды — в ответ вскинули луки нукеры, и тысячи стрел полетели в половецких воинов. С обеих сторон падали на землю убитые и раненые всадники, валились подстреленные кони, но накал битвы не ослабевал — наоборот, она с каждой минутой становилась все яростней. Степь содрогнулась от грохота тысяч копыт, когда в атаку пошла тяжелая половецкая конница, закованные в доспехи степные аристократы стальной лавиной устремились на монгольский строй. Навстречу этой орде — клин клином вышибать — вымахали тяжеловооруженные монгольские тысячи, и два конных потока с грохотом сшиблись посреди степи. Сотни воинов, выбитых из седел, были мгновенно затоптаны копытами, остальные рванули из ножен сабли и кривые мечи и яростно начали сечь друг друга.

Следом за половцами воеводы Яруна в бой вступил Даниил Волынский, которого поддержали курская и луцкая дружины, — подняв меч, молодой князь летел впереди своих гридней и первым врубился в ряды монголов. Слаженный напор русских тяжелых копейщиков разнес передние ряды нукеров и отбросил назад остальные, которые стали прогибаться под этим страшным таранным ударом. Даниил продолжал наращивать натиск, в бой вступил пеший полк, и монголы дрогнули, а затем начали поспешно отступать. Князья повели свои дружины вперед, но новые вражеские отряды преградили им путь, движение застопорилось, а потом остановилось вовсе, поскольку русское воинство увязло в страшной рукопашной схватке. Между тем в сражение вступали полки Мстислава Удатного, и перевес вновь начал клониться в сторону русских — под дружным напором галицкой дружины и пеших воинов монголы вновь попятились. Князь Мстислав лично вел гридней в атаку, он яростно рубился с монголами под черным с золотом знаменем, и ему казалось, что стоит сделать последнее усилие, и враг будет сломлен окончательно. Удатный отчаянно бросался вперед, ведя за собой дружину, немало нукеров полегло от его страшного боевого топора, но противник по-прежнему сражался крепко и не желал уступать. Тысячи всадников носились по степи, вступая в отчаянные схватки, и яростно рубили друг друга мечами и саблями, монгольские нукеры волной накатывались на строй пешей рати, стараясь его развалить на несколько частей, но пешцы мужественно отбивались топорами и рогатинами. Битва явно затягивалась, и у князя появилось нехорошее предчувствие, что его собственных сил может для разгрома неприятеля и не хватить. Но пока Удатный решал, как ему поступить в этом сложном положении, ситуация на поле битвы внезапно изменилась.

* * *

Когда Мстислав Киевский и Мстислав Черниговский узнали о поступке Мстислава Удатного, то возмущение, которое их охватило, было одинаковым, а вот действия — полностью противоположные. Если черниговский князь велел своим войскам снаряжаться для битвы и спешно переходить Калку, то киевский князь поступил наоборот — велев киевлянам готовиться к сражению, он одновременно распорядился еще больше укрепить холм, на котором стоял лагерем, и сделать как можно больше запасов воды. Мстислава Романовича терзали нехорошие предчувствия, он считал, что перед тем, как идти на другой берег и вступать в бой, надо послать дозорных, чтобы разведали обстановку, а не соваться вперед как слепые котята. Киевский князь догадывался, что утренняя авантюра Удатного добром не кончится, и старался просчитать возможные варианты дальнейшего развития событий. Глядя с вершины холма на собирающихся переходить Калку черниговцев и прислушиваясь к далекому гулу сражения, он все больше убеждался в том, что единственным правильным решением будет оставаться на своих укрепленных позициях — а там как бог даст!

* * *

Субудай и Джебе-нойон применили тактику, которая была стара как мир, — измотав длительным и яростным боем русско-половецкую рать, они заманили ее подальше от Калки, а затем обошли свежими тысячами фланги и одновременно ударили справа и слева. Используя численное преимущество на направлении главного удара, они тем самым сразу же решили исход великой битвы в степи. Половцы, атакованные во фланг и с фронта, не выдержали этого одновременного удара и сразу же обратились в беспорядочное бегство, все круша и сминая на своем пути. Пешая волынская рать была опрокинута и рассеяна этим неудержимым натиском обезумевших людей и коней, а конные княжеские дружины приведены в расстройство. Отчаянно сражающиеся гридни не только отражали монгольский натиск, но и уклонялись от лавины убегающих половцев, которые мчались не разбирая дороги. В самом начале сражения князь Даниил был тяжело ранен — вражеское копье пробило панцирь и вонзилось в грудь, но в азарте боя он этого даже не заметил. Теперь, после жестокой сечи, князь изнемогал под натиском наседающих на него врагов, и трудно сказать, чем бы все это закончилось, если бы ему на помощь не пришел луцкий князь Мстислав Немой. Прорубившись с гриднями к раненому родственнику, Немой буквально вырвал его из вражеского кольца и стал уходить в сторону Калки, одновременно стараясь не попасть под копыта убегающей половецкой конницы. Достигнув реки, истомленный жаждой Даниил захотел пить, и только тут ему стало совсем худо — телохранители подхватили своего князя и, окружив со всех сторон, помчались прочь от Калки, по направлению к Днепру.

А Мстислав Удатный так и не понял, откуда у него на флангах взялись свежие монгольские тысячи, которые обошли его рать и ударили с трех сторон. Часть опытных дружинников вовремя заметила новую опасность и успела повернуться к врагу лицом, но не привыкшие к подобным маневрам пешие ратники дрогнули и, бросая щиты и стяги, начали быстро пятиться назад, в сторону Калки. Князь Мстислав в окружении телохранителей метался вдоль строя, пытаясь удержать своих людей от беспорядочного бегства, раз за разом он врубался в плотные монгольские ряды, надеясь остановить страшный вражеский напор, но все было тщетно — враг давил, и галицкие полки медленно отступали назад. А когда неистовый воитель увидел, как у него в тылу промчалась обезумевшая от страха лавина половецких всадников, а затем уходящего с поля боя истекающего кровью Даниила, то он понял, что битва проиграна и надо уводить своих людей. Уцелевшие галицкие воины двинулись к Калке и тут попали под сокрушительный удар тяжелой монгольской конницы, которая преследовала половцев и остатки волынской, курской и луцкой дружин. Пешая рать была опрокинута, а строй дружины разбит, бешеный натиск раскидал гридней в разные стороны, и Мстислав Удатный понял — настало время спасать свою жизнь.

* * *

Мстислав Черниговский стоял под стягом и наблюдал за тем, как его полки и дружина переходят через речку — часть войск уже переправилась, часть переходила Калку вброд, а часть еще толпилась на противоположном берегу. Внезапно до его слуха донесся грохот тысяч копыт и дикий рев обезумевших от страха людей — обернувшись, Мстислав Святославич с ужасом увидел лавину половецких всадников, которая мчалась прямо на него. Половцы на полном скаку вломились в черниговские ряды, и вся эта масса людей и коней опрокинулась в Калку. В эту кашу с разгона влетела монгольская конница, и воды реки сразу же окрасились кровью — нукеры рубили направо и налево, стремясь как можно скорее выбраться на другой берег, где спешно снаряжались для боя остальные русские дружины. Стоявшие на противоположном берегу черниговцы видели, как были уничтожены их полки и затоптаны копытами князья, — побросав стяги, копья и щиты, они обратились в бегство. Монгольские всадники уже выскочили на берег и ринулись рубить беглецов, а основные силы Субудая и Джебе прямо по телам зарубленных, задавленных и растоптанных врагов, как по мосту, уже переходили текущую кровью Калку. Мстислав Киевский с ужасом смотрел на то, что творилось внизу, но поделать ничего не мог — стоило спуститься с холма, и вся эта лавина просто-напросто смела бы его войско. А потому и оставалось, что только стоять и наблюдать, как монголы безжалостно секли беглецов и как мощным и слаженным натиском одну за другой опрокидывали вступающие с ними в бой поодиночке дружины. У подножия холма, где засели киевляне, монголы разделились на две части — одна из них бросилась к Днепру преследовать отступающих, чтобы не дать им перевести дух и снова собраться с силами, а другая сплошной лентой стала обтекать укрепленный холм. И Мстислав Романович понял, что теперь пробил и его час.