Ольга Матюшина - Жизнь побеждает

• Название: Жизнь побеждает
• Автор: Ольга Матюшина
• Издательство: Ленинградское газетно-журнальное и книжное издательство
• Жанр: Детская проза
• Год: 1953

Главные герои этой книги — дети-инвалиды, искалеченные фашистскими бомбами и снарядами во время Великой Отечественной войны. Пережитые потрясения и физическая неполноценность накладывают на детское сознание тяжелый отпечаток. Ребята не по возрасту серьезны, замкнуты, неразговорчивы.

История создания пионерской и комсомольской организации в доме детей-инвалидов, рассказанная автором в повести, по существу есть история борьбы за будущее, борьбы за жизнь в самом широком и благородном смысле этого слова. Поэтому книга и названа автором «Жизнь побеждает».

---

— А вы не принимайте это так близко к сердцу. Война, мальчишки огрубели. А Окунев ведет себя скверно. Он — переросток, его напрасно к нам прислали. Его в профшколу бы отправить. Там выучит основательно какое-нибудь ремесло, человеком станет. А вам, голубушка, придется денька два полежать с компрессом.

На следующий день Тамара Сергеевна вызвала к себе Окунева и Гошу Кузина. Вынув пачку папирос, отобранную Иваном Ивановичем, спросила:

— Это ваши папиросы?

Несколько мгновений воспитанники стояли молча. Потом Окунев с подчеркнутой грубостью заявил:

— А если и наши, что особенного?

Не возвышая голоса, Тамара Сергеевна продолжала задавать вопросы:

— Из-за вас упала Надежда Павловна?

— Так ей и надо! Пусть не подсматривает! — пробурчал Окунев. — Сама девчонка, а везде лезет! Какое ей дело? Подумаешь — старша-я пионервожатая! — презрительно протянул он.

— Стыдись так говорить! Плохо вы с ней поступили! Да, она молодая, и вы должны были по-товарищески помогать ей. Опять вас застали с папиросами. Сколько раз, Окунев, я говорила тебе об этом! Вы оба вчера курили?

Гоша тихо сказал:

— Я не курил…

— Иван Иванович сегодня утром нашел у тебя под подушкой папиросы. Зачем, мальчик, ты говоришь неправду? — как-то по-матерински ласково обратилась к нему Тамара Сергеевна.

Гоше стало тяжело. Ласковый голос директора напомнил ему погибшую в начале войны мать. После ее смерти он удрал от дяди. Хотел пробраться на фронт. Да куда такому малышу! Бежал, не разбирая пути. Попал под обстрел. Его ранило. В больнице ампутировали ноги. Очень долго лежал там. Полгода назад привезли сюда. Как сердечно его встретили!.. И Гоша привязался к детдому, старался хорошо учиться. А потом явился сюда Окунев. Он смеялся над Гошей, называл его «пай-мальчиком».

«Мне и дружить-то с ним не хочется, а выходит как-то так, что всегда попадаем вместе…»

Гоша вздохнул и поднял голову. И уже твердо он повторил:

— Я не курил.

Тамара Сергеевна перевела взгляд на Окунева. Тот сердито сказал:

— Чего глядите? Ну да, это я подсунул ему папиросы. А он курить-то не умеет! Младенец! Его от табака тошнит.

— Хорошо, что сказал правду, Окунев! Вопрос о тебе решим завтра на педагогическом совете. А ты, Кузин, понимаешь теперь, к чему приводит такая дружба? Ты же пионер!..

Тамара Сергеевна подошла к мальчику и погладила его опущенную голову.

— Простите… — тихо сказал Гоша.

Зазвонил телефон. Тамара Сергеевна, беря трубку, сказала:

— Можете идти!

Окунев быстро вышел. Гоша неохотно заковылял за ним.

Доктор уложил Надю у себя в кабинете. За ночь опухоль на ноге уменьшилась. Девушка не хотела оставаться в постели. Она оделась и осторожно прошлась по комнате. Подумала: «Ничего! Ступать можно. Сейчас же пойду в райком. Татьяна Васильевна ждет меня с утра. Но как же идти в таком виде?.. И откладывать нельзя!».

Глаз у нее припух. Синяк огромный. Около него зеленые и желтые круги. Надя низко, почти до самого глаза опустила прядь волос, сдвинула берет набок. И всё-таки синяк заметен.

В райкоме она, прихрамывая, подошла к Зориной. Татьяна Васильевна воскликнула:

— Надя, что с тобой?

Платонова коротко и неохотно рассказала о вчерашнем столкновении с Окуневым. Приподняв волосы, она показала большую шишку на лбу.

— Я не хочу больше работать там! Я не могу!

И не в силах больше сдерживать волнение, она быстро, быстро заговорила:

— Татьяна Васильевна, я считала профессию педагога самой лучшей, самой важной. Хотела отдать ей все силы, посвятить жизнь. Но сегодня ночью я долго думала, — Надя тяжело вздохнула, — и пришла к выводу: педагог из меня не выйдет! Разве мальчики могли бы поступить так с Екатериной Казимировной, с Иваном Ивановичем? Никогда! Нет, у меня ничего, ничего не получается! — с отчаянием закончила она.

— И с младшими не справляешься?

— Что вы, Татьяна Васильевна! С ними мне легко! Какие замечательные пионеры будут у нас! Скоро устроим торжественный сбор. Человек двадцать примем. А вы придете?

— Конечно. Расскажи-ка, кого ты наметила?

Забыты обиды и слёзы. Начинается детальное обсуждение будущего приема:

— Я сначала отбирала ребят, учитывая только поведение и успеваемость. Мне кажется, я неверно подходила. Наши дети — калеки, они быстро утомляются, и то, что здоровым дается легко, больным очень трудно. И всё же в ремесле многие добиваются мастерства. Вы знаете, у нас профессиональное образование так же обязательно, как и общее. Я теперь всё учитываю. Если б вы знали, как ребятам хочется надеть красные галстуки! Недавно мы провели вечер воспоминаний.

— О чем же это вы вспоминали? — улыбаясь, спросила Татьяна Васильевна.

— Как — о чем? У меня шесть человек пионеров. Они раньше еще, в дни блокады, приняты были. Вот они, да и я, рассказывали, какой это счастливый день, когда ты становишься пионером. В этот день я почувствовала себя ближе к папе. Он был коммунист… Когда я пришла в красном галстуке, папа назвал меня «товарищ», и я видела — он не шутил.

— Какое же впечатление произвел на ребят ваш вечер воспоминаний?

— Очень понравился. Нам столько вопросов задали! Отвечать не успевали. Если живо подойти к детям — как они горячо отзываются… Татьяна Васильевна, я рада, что попала в этот детдом!

— Видишь, Надя, ты пришла с просьбой, чтоб тебя освободили от работы у инвалидов. А на деле выходит, что работа тебя захватила и ведешь ты ее хорошо. Нельзя, девочка, бояться трудностей. Надо преодолевать их, а не бежать. А об Окуневе я переговорю сегодня с Тамарой Сергеевной.

Увлекшись рассказом о достижениях и победах, Надя забыла свои печали. От слов Татьяны Васильевны она сначала смутилась, потом вспомнила стычку с мальчиками. Плакать и просить о переводе ей больше не хотелось. Девушка ограничилась сердитым замечанием:

— Без пионерской комнаты работать невозможно!

Татьяна Васильевна обещала и об этом переговорить с директором. Похвалила Надю за инициативу и желание лучше знать детей.

— И, мне кажется, ты будешь педагогом!

— Правда?

Надя вся засветилась от радости, но сразу погасла:

— Нет, я плохой воспитатель! Не сумела заставить старших мальчиков уважать меня.

— Хорошо, что ты относишься к себе критически, Надя. Это поможет тебе еще вдумчивее подойти к своей работе. А заниматься ты успеваешь? Не отрывайся от ученья, а то забывать начнешь. Смотри, с каждым пропущенным годом нагонять всё труднее. В нашей стране нельзя стоять на месте. Все должны расти. Особенно молодежь!

— У меня совсем нет времени!

— Неверно. Мы все заняты, и все учимся. А ты обязательно должна сдать за десятилетку.

Надя промолчала. Возвращаясь из райкома, она всю дорогу думала над словами Татьяны Васильевны и сознавала правоту их.

«Как она верно подметила: знаний у меня нехватает. Я это на каждом шагу чувствую. И конфликта с Окуневым не произошло бы, если б я умела разбираться в характерах, знала психологию. Надо читать, очень много читать. Вот Люся — она не теряет времени. На следующий год кончит школу и приедет в Ленинград. Сколько она читает! И теперь уже готовится к педагогической деятельности. А я?.. Уже январь, а я ничего не сделала. Даже старого не повторила. Нет, больше так продолжаться не может. Я должна что-то придумать. Но что?..»

Глава пятая

Ребята узнали, почему пионервожатая хромает. Они окружили ее вниманием. Это внимание показало Наде, что дети по-настоящему привязались к ней. Ее отношения с ними стали как-то легче и проще.

Окунева и еще двух переростков перевели в профшколу. Кузин, лишенный их общества, заметно изменился. Он сам пришел к пионервожатой.

— Будешь с нами работать? — спросила его Надя.

Глаза мальчика вспыхнули. Видно было, как он обрадовался.

— Что же ты молчишь? Я думала, ты за этим и пришел?

— Мне очень хочется… — Он говорил медленно, точно подыскивая слова, и опять замолчал. — Мне давно хочется быть с вами, а не с Окуневым. Теперь, если вы возьмете меня, я буду делать всё, как пионер.

— Вот и отлично! У нас сейчас очень много дела перед приемом. Хочешь помогать Лизе?

— Еще бы!

— Я договорюсь с ней, и она вечером даст тебе работу. Приближался день приема в пионеры. Весь персонал детдома принял живое участие в подготовке к торжеству.

— День приема в пионеры надо сделать радостным. Пусть он останется в памяти детей на всю жизнь! — говорила Тамара Сергеевна собравшимся в учительской педагогам. — Постараемся помочь Надежде Павловне. Она из сил выбивается.

Все были заняты в эти дни. Инструкторы швейной мастерской не успевали кроить, так много пришло к ним девочек, желавших скорее приготовить новые пионерские костюмы. Девочки теперь проводили в мастерских всё свободное время, и за неделю до срока двадцать семь новых, с большим старанием сшитых костюмов лежали на столах.