Нил Стивенсон - Вирус «Reamde»

• Название: Вирус «Reamde»
• Автор: Нил Стивенсон
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-082727-5

«Т’Эрра»… Многопользовательская ролевая игра нового поколения с миллионами поклонников по всему миру. С каждым днем «Т’Эрра» увлекает все больше фанатов, погружающихся в захватывающий виртуальный мир, который для многих стал уже куда привлекательнее и важнее мира реального.

И успехом игры решает воспользоваться группа хакеров. Эти кибергангстеры создают уникальный вирус «REAMDE», который шифрует все данные на зараженном компьютере и требует за них выкуп…

Так начинается новый роман Нила Стивенсона – уникальный сплав научной фантастики и крепкого приключенческого романа!

---

Вторая попытка.

– А буквально полчаса назад мне попался большой рекламный щит «Королевство к’Шетриев» с синеволосым эльфом. Учитывая все остальное, кто-то, по-моему, пользуется тут методом собачьего свистка.

– Собачьего свистка?

– Подает знаки, понятные только тем, кому надо. Сами по себе голубые волосы – сигнал пестрым. Охристые видят эту безвкусицу, плюются и забывают. А для пестрых это как флаг.

– По-моему, синеволосый гуманоид просто бросается в глаза, а что еще нужно от рекламного щита?

Поспорить с этим Ричард не мог. Он поставил локти на стол и прижал кончики пальцев к вискам.

– Меня беспокоит упрощение. «Т’Эрра» – огромная виртуальная машина убийств. Воины машут секирами, колдуны мечут фаерболы, все бесконечно дерутся друг с другом до смерти. Не до настоящей, конечно, – попадают в лимб, потом обратно. Тем не менее главный механизм, заставляющий систему работать (а именно приносить прибыль), – это кайф от стычек и ощущение соперничества. Вот поэтому у нас Добро бьется со Злом. Не оригинально, зато объясняет конфликт, обеспечивающий нам регулярный доход. А тут вдруг ЦП, и вместо борьбы Добра со Злом мы получаем что? Борьбу основных цветов с оттенками?

Девин снова пожал плечами.

– Уличные банды вроде крипов и бладов носят банданы разного цвета – им этого хватает, чтобы убивать друг друга.

– Но разве такую историю ты писал?

– Она ничем не хуже того, что у нас было раньше.

– То есть?

– То есть настоящие Добро и Зло тут ни при чем – это лишь названия двух группировок.

– Ладно, – согласился Ричард. – Если честно, я сам иногда так думаю.

– Злые ничего злого не делали. Как и добрые – доброго. Не жертвовали же добрые своими очками в игре на то, чтобы перевести старушку через дорогу.

– Мы не давали им возможности переводить старушек.

– Вот именно. Мы давали им задания и квесты с пометкой «добрые». А убери весь антураж – те же задания, что у злых.

– То есть, по-твоему, ЦП – это плевок подписчиков на наш принцип «Добро против Зла»? – уточнил Ричард.

– Я бы сказал – не плевок, а поиск чего-то более реального, что цепляет по-настоящему.

– Например?

– Например, «других».

– Чего?!

– Брось, сам же наверняка увидел тот щит у аэропорта и сказал: «Фу! Синие волосы! Какая дичь». То есть отнес того эльфа к «другим». Когда решаешь, что кто-нибудь «другой», убивать его становится несложным делом. А то и потребностью.

– Ого. – Ричард был ошеломлен. Муза-Мстительница номер пять, закончившая университет с дипломом по сравнительному литературоведению и одно лето проработавшая на креативных рудниках Корпорации-9592, упоминала «других» по поводу и без. Услышав ее слова от Скелетора, Ричард перестал понимать, где и в каком времени находится (может, он все еще в самолете и ему это снится?), и решил при первой возможности погуглить ММ-5 – выяснить, не поселилась ли она, часом, в Нодауэе.

Как только в разговоре упоминали «других», Ричарда передергивало. Он чувствовал, но не мог толком доказать, что некоторые пользуются этим понятием, лишь бы связать свои рассуждения. Если же Ричард начинал противиться такому методу, его обвиняли, что он относит тех, кто говорит о «других», собственно к «другим».

В общем, упоминание Скелетором «других» вызвало у него острое желание срочно закруглить беседу.

Но нет. Нельзя забывать об акционерах. Надо оправдать бешеные бабки, которые потрачены на авиакеросин ради транспортировки его задницы за этот красный столик.

С одной стороны, его работа – сплошь нервы и напряжение, с другой – родная стихия. Ричард знал еще нескольких человек, которые, как и сам он, просто не умели не зарабатывать, чем бы ни занимались. Таких можно выкинуть на ходу из такси в любой точке планеты, а через месяц они уже процветают. Две-три попытки – и ты уловил суть. Более того, если проявить упорство, можно достичь неприлично больших успехов. Одни начинали удачную карьеру довольно рано и в итоге сковывали себя золотыми наручниками, другие понимали, как делать деньги, ближе к пенсии. После пешей контрабанды и шлосса Ричард понял, что надо делать, – примерно так же любой мальчишка, который копается в электрических схемах, понимает: чтобы заработало, надо подключить два проводка к разным концам батарейки. В некотором смысле бизнес устроен не сложнее. Все остальное – возня с настройками.

– Расскажи поподробнее про этих крипов и бладов. – Ричард хотел взять короткую передышку и немного прийти в себя.

– Мы с тобой не отличили бы одних от других: черные ребята, одинаковая жизнь, одинаковые вкусы. По идее – дружить им и дружить. Как бы не так. Они стреляют друг в друга. Для них если ты «другой», то не совсем человек. Та же история и в «Т’Эрре»: те, кого мы в последнее время называем Охристой коалицией, уже давно считают, что пестрые вульгарны и не придерживаются своих ролей. Несколько месяцев назад пестрым это надоело, и они, видишь ли, начали выступать и печься о своем достоинстве – примерно как геи с их радужными флажками. И пока одна группа может отличить другую с первого взгляда, обе будут считать друг друга «другими», а убивать по этому принципу – гораздо более древняя привычка, чем идея надуманного, хиленького разделения на вроде как добрых и вроде как злых, которую им предлагали мы.

– Понятно. То есть вот мы кто – цифровые крипы и блады.

– А вдруг так и есть? – пожал плечами Девин.

– Тогда ты ни хрена не справляешься со своей работой. У «Т’Эрры» должен быть настоящий сюжет, а не тупое смертоубийство по цветовому признаку.

– А может, это ты, Ричард, не справляешься со своей? Как мне писать историю о Добре и Зле, если в игре эти понятия не имеют никакого смысла? И последствий тоже.

– Каких еще последствий? Не можем же мы отправлять персонажей в виртуальный ад.

– Да. Только в лимб.

Они посмеялись.

Девин подумал и прибавил:

– Даже не знаю. А если создать глобальную угрозу всему миру?

– Например?

– Какой-нибудь ядерный Армагеддон. Или чем там кончилось бы дело, если бы Саурон получил Кольцо всевластья.

– Протолкнуть эту идею акционерам – та еще будет забава.

– Наверное, не так уж они и не правы. Прибыль-то все равно идет?

– Идет. Однако вот почему я приехал: есть шанс, что идти она перестанет. Перебьют пестрые всех охристых (а это вполне вероятно) – и что дальше станут делать персонажи в таком мире?

Девин пожал плечами.

– Убивать друг друга?

– Вот именно.

День 3

– Подруга, ты уже третий раз туда-сюда, позволь мне кончить твои мучения!

Голос был звонкий, уверенный, произношение – почти идеальное, хотя словесные конструкции слегка подкачали. Зула резко повернулась, затем опустила взгляд градусов на двадцать и увидела лицо – улыбающееся и смутно знакомое – в полутора метрах над мостовой.

Это была женщина… нет, девочка… нет, женщина, которая вчера продала ей килограмм зеленого чая. Многовато для одного раза, но торговка сумела Зулу убедить.

Вопрос: женщина или девочка? – не поддавался разрешению. Она была маленькая и ладная, что среди китаянок не редкость, и притом стриженная под мальчика – а вот это уже необычно. И явно не для фасону, поскольку на ней были джинсы и синие резиновые сапоги, в каких моют палубу или ходят по рисовому полю. Наряд довершали черная футболка и черный жилет. Никакой косметики. Никаких украшений, кроме больших мужских часов на запястье. Зула еще вчера обратила внимание, как она стоит, а сегодня отметила снова: целиком развернувшись к собеседнику, расставив ноги на ширину плеч и слегка покачиваясь на пятках, если взволнована или ее что-нибудь насмешило. Уверенности – как у сорокалетней, а кожа – как у школьницы. Зула решила, что ей лет двадцать, только она чем-то не похожа на остальных, хотя поди пойми чем.

Не то чтобы все женщины вокруг были в платьях и на каблуках, но торговка чаем всем видом выделяла себя из толпы. То не был сознательный вызов: смотрите, мол, я не как вы, – она просто была собой.

Вчера днем девушка подошла к Зуле и завела разговор. Зула, Чонгор и Соколов отыскали чайную улочку, и Зула смотрела на продавцов, выбирая, к кому подойти, и собираясь с духом для очередного торга. И внезапно оказалось, что девушка стоит напротив нее, по-мужски расставив ноги в синих сапогах, и с уверенной улыбкой говорит на странно разговорном английском. Уже через минуту она извлекла непонятно откуда огромный ком прессованного зеленого чая и принялась рассказывать его историю. Как она и ее народ – Зула забыла название, но Синие Сапоги всячески подчеркивала, что это отдельный этнос, – живут высоко в горах в Фуцзяни. Их туда загнали «стопицот» тысячелетий назад, и теперь они обитают в крепостях на вершинах гор. Чистейшая вода падает там с неба, отходов в реки никто не сбрасывает, промышленного загрязнения почвы нет и не будет. Синие Сапоги перечислила еще несколько достоинств этого места, объясняя, как они на молекулярном уровне встраиваются в чайные листья и переходят в тело, ум и душу несчастных, вынужденных жить в не столь экологически благословенных краях, где одно спасение – пить упомянутый чай в огромных количествах. Килограмм исчезнет в два счета, и Зуле захочется еще. А в Америке такого чая не купишь. Кстати, Синие Сапоги ищет дистрибьютора в Западном полушарии, а Зула выглядит как раз подходящим человеком…