Лин Ульман - Когда ты рядом. Дар

• Название: Когда ты рядом. Дар
• Автор: Лин Ульман
• Издательство: Флюид / FreeFly
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98358-090-6

Норвежка Лин Ульман пришла в литературу с романом «Прежде чем ты уснешь», который был переведен в 30 странах и сразу сделал ее знаменитой.

В настоящую книгу вошло два новых романа писательницы. Сюжет «Когда ты рядом» — это две секунды головокружительного падения с крыши многоэтажного дома.

Герой «Дара» на первых же страницах узнает о том, что он болен раком и дни его сочтены. Персонажи балансируют на грани фантасмагории и яви.

Оба романа необыкновенно тонкие, завораживающие, но подчас ледяные и мрачные, манящие, как черная прорубь.

---

Высоко наверху, на крыше девятиэтажного дома, Стелла и Мартин. Они движутся из стороны в сторону, по самому краю, впереди он, за ним она, маленькими шажками, разведя руки в стороны, как циркачи или канатоходцы. Альма Блум — а может, это была Фредерике Молл — кричит им, чтобы они спускались, но они не слышат. Они оказываются рядом, протягивают друг к другу руки и долго стоят обнявшись.

Однако Альма Блум утверждает, что объятие больше походило на борьбу.

— Мартин, твоя жена была беременна. Срок три или четыре недели.

Мартин делает протестующий жест.

— Этого не может быть, — говорит он. — Она принимала противозачаточные таблетки.

— Еще как может, — вздыхая, говорю я, — Карина, моя коллега из судмедэкспертизы, обнаружила в яичниках Стеллы большое количество желтого тела, а в матке — эмбрион размером около сантиметра. Не крупнее вот этого ногтя, — показываю я ноготь на указательном пальце. — Совсем крохотный зародыш. Маленький сгусток плоти, покрытый слизистой оболочкой, небольшой вздувшийся холмик, пузырчатое образование. Ты знал об этом?

— Нет.

— Не знал, что она была беременна?

— Говорю же — нет!

— Тебе хотелось еще детей?

— Нет.

— А Стелле?

— Я же сказал: нет, она пила таблетки.

Аманда

Когда мама болела, мы думали, что она умрет. Маме казалось глупым, что она не успела прочитать столько книг, поэтому я садилась к ней на кровать и читала про капитана, который охотился на морское чудовище. Но мы недалеко ушли. Ей надоело, да и мне было скучно. Потом ей хотелось, чтобы я читала только объявления о недвижимости из «Афтенпостен».

«Если мы сейчас переедем в другой дом, то сможем начать жизнь сначала», — сказала она и обняла меня.

Я спросила, зачем нам начинать жизнь сначала, если мы уже столько прожили. Мне, во всяком случае, не хочется заново все пережить.

Она ответила, что это просто такое выражение и его не надо понимать буквально.

Однажды я прочитала ей о квартире на Фрогнервейен, которая то ли сдавалась, то ли продавалась. Точно не помню. Мы читали объявления и об аренде, и о продаже в утренних и вечерних газетах.

«Ой, — сказала мама, — мы же там раньше жили, перед тем как переехали. В этом самом доме. Интересно, может, это наша прежняя квартира?»

Я помню, как мы там жили.

Когда-то очень давно, еще до маминого рождения, с крыши этого дома сбросился мужчина. Мама рассказала мне эту историю, чтобы я не высовывалась из окна. Ведь мы жили на девятом этаже. Ясное дело, она за меня очень боялась. Мне и было-то всего четыре-пять лет, маленькой дурочке.

— И никто, Аманда, никто не знал, почему он оттуда сбросился.

Коринне

— Я хотела бы обсудить с тобой еще одну фразу, — говорю я Мартину.

Он отводит глаза. Потом поднимается и предлагает сварить мне кофе. Я предпочитаю чай.

— Если можно, чашку чаю, — прошу я. — Никогда не могла отказаться от чашки чаю.

Моим коллегам больше нравится виски. Раньше мы часто выезжали по работе за город и, бывало, ночи просиживали за расследованиями. С грустью вспоминая прошлое, коллеги говорят, что стакан «Доусона» внес ясность во многие дела. А я раскрыла немало дел за чашкой крепкого «Липтона». Но это же я.

— Какую фразу ты хотела обсудить? — спрашивает он, ставя передо мной чашку.

— Высказывание свидетельницы, — отвечаю я. — Одна из свидетельниц полагает, что ваше объятие на крыше было больше похоже на борьбу.

Мартин отводит глаза.

— Нет, мы не боролись. Мы обнимали друг друга. Она стояла напротив, опьяненная солнцем, высотой и… радостью. Ее настроение вдруг передалось мне. Нам ведь нелегко приходилось в последнее время.

— В каком смысле нелегко?

— Болезнь Стеллы, смерть ее матери… многое.

— Но ваши отношения были в порядке?

— Она меня до безумия доводила, — резко отвечает он. — Стелла боялась всего на свете. А больше всего, что я ее брошу. Боялась, но не говорила. Она была как ребенок. Как Би.

— Би — твоя дочь?

— Собственного ребенка всегда чувствуешь.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да, очевидно, она моя дочь.

— И вы ждали еще одного ребенка?

— Нет!

— Я повторю вопрос: может, там, наверху, вы боролись, а не обнимались? Может, вы поссорились?

— Нам со Стеллой было хорошо вдвоем. Я не сталкивал ее с крыши, если ты об этом. Да, мы стояли на краю, прижавшись друг к другу. Помню, как я гладил ее узкую спину, позвонки, проступающие сквозь тонкую ткань платья. Когда я был маленьким, Торлейф, любовник Харриет, сказал, что ее спина похожа на скрипку Страдивари. До того, как стать ревизором в Хейланде, Торлейф был музыкантом, скрипачом. У него была мечта сыграть на скрипке Страдивари. Конечно, он ее не осуществил. По-моему, никакого особого таланта у него не было. И вот это детское воспоминание вдруг налетело на меня как туча, — рассказывает Мартин.

Он бросает на меня взгляд и повторяет:

— Я ее не сталкивал.

— Расскажи мне про видеозапись, — прошу я.

— Видеозапись, — говорит он.

— Да, видеозапись, — повторяю я.

— Зимой ограбили нашего соседа, а квартира у него застрахована не была. Мы подумали, что нам надо застраховаться. То есть Стелла, которая всего боялась, настаивала на этом. Пришел страховой агент, стал ходить из комнаты в комнату, записывать что-то, а потом сказал, что рекомендует своим клиентам снять на видеокамеру все ценные вещи в доме и сделать сопровождающие комментарии. Запись пригодится в случае грабежа или пожара. Он сказал, что в критической ситуации люди часто забывают, какое у них было имущество и сколько оно стоило.

Мартин смеется.

— Но видеозаписи для страховки у нас не получилось, — говорит он.

— Ну-у… Зато получилось интересно, — отвечаю я.

Мы долго молчим. Тишина его нервирует и дает мне преимущество. Он не знает, что делать. Он постукивает пальцами по столу.

— О чем ты думаешь? — наконец спрашивает он.

— Я думаю о диване, — отвечаю я. — Это ведь тот диван, да?

Раздвижные двери делят помещение надвое. Мы сидим в столовой, а зеленый диван находится в гостиной.

— Люди моей профессии нечасто сталкиваются с волшебными диванами. Я как-то видела ковер-самолет, а вот волшебные диваны — никогда. Интересно, ты мне разрешишь сесть на него, чтобы загадать желание?

— И что же ты загадаешь? — спрашивает Мартин.

— Вот еще, я тебе не скажу.

Мартин вытаскивает пачку сигарет, предлагает мне, но я отказываюсь. Он закуривает и наблюдает за колечками дыма.

— По-моему, на этот диван такие толстые, как ты, еще никогда не садились, — говорит он.

— Ну тогда он разломится пополам.

— Совсем как мой дед, — говорит он.

— Тот, который лег на рельсы?

— Ага, тот самый.

Мы опять молчим. У меня много времени. Мои коллеги постоянно спешат. А я всегда говорю, что торопиться не стоит. Но неторопливость пугает их, как и тишина. Я достаю из сумочки пилку для ногтей и начинаю полировать ногти. У меня очень красивые руки. Посмотрев на меня, сразу и не скажешь, что во мне вообще есть что-то красивое. Но это только пока не замечаешь моих рук.

Мы долго молчим. Мартин смотрит в потолок. Я полирую ногти. Между нами обеденный стол. Чтобы разрядить обстановку, я предлагаю рассказывать истории. Следователю и продавцу мебели наверняка есть о чем рассказать друг другу. Зачем же допускать, чтобы обстоятельства (нерасследованная смерть, например) мешали нам познакомиться ближе. По мнению коллег, я трачу слишком много времени на пустые разговоры. Я отвечаю им, что как раз в пустой, посторонней болтовне и таится разгадка дела.

«Ну конечно, Хора, — говорят они. — Ты прямо как мисс Марпл!»

«Будьте уверены, — отвечаю на это я, — взаимосвязь есть. Да, она не очевидна, но от этого не менее логична».

Я рассказываю Мартину об одном деле, которое расследовала очень давно.

— И когда это было? — спрашивает он.

— Почти сто лет назад, — отвечаю я.

Он кивает.

— Жил когда-то один мужчина, немного похожий на тебя и внешне, и по складу характера, который так хорошо врал, что никак нельзя было его подловить, — рассказываю я. — А у меня не было никаких доказательств, только подозрение, какой-то зуд в животе. Я чувствовала, что он виновен… Я, знаешь ли, могу по запаху определить это.

— Ну-ну… — говорит он и чуть отодвигается назад.

— В том деле почти столетней давности я и мертвого тела-то не видела, — продолжаю я. — Зато у меня было триста пятьдесят восемь свидетелей, точнее, зрителей. Один известный фокусник устроил представление с исчезновением собственной жены.

Фокусник этот выступал под именем Эль Джабали и считался одним из лучших в Скандинавии. В детстве он мечтал стать вторым Гудини. Желание научиться преодолевать любые препятствия — глыбы льда, моря пламени, цепи — постоянно преследовало его. Он попытался бросить вызов норвежским артистам и освоить кое-какие искусства. Этот способный мальчик ездил по стране, выступая на праздниках и показывая карточные фокусы, фокусы с костями, платками, шляпой, двумя голубями и кроликом. Но с Гудини он сравниться не мог. Он тренировался и тренировался, но ему не удавалось быстро освободиться из цепей и встать перед зрителями как живое воплощение свободы со словами: «Я жив! Я существую!» Наконец в двадцать три года он понял, что мечта повторить успех Гудини не сбылась, и он стал несчастным. Несчастным он оставался четыре года. Он лежал под одеялом в своей крохотной квартирке на Майорстюен, страдал и желал только одного — исчезнуть. Квартирная хозяйка грозилась вышвырнуть его вон. Родители грозились лишить его наследства. Друзья грозились отказать ему в моральной и материальной поддержке. И тогда произошло два события. После четырех лет такого существования он заставил чертей плясать под свою дудку, заставил их работать на себя. Он призвал всех чудовищ, порожденных депрессией, и спросил их: «Как мне стать величайшим иллюзионистом нашего времени?» И чудовища дали привычный ответ: «Тебя нет! Ты не существуешь!»