Александр Бармин - Руда

• Название: Руда
• Автор: Александр Бармин
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1952

Исторический роман о русских мастерах-рудознатцах, об открытии богатств Урала в XVIII веке. Книга повествует о борьбе за природные богатства между промышленниками и царскими чиновниками, о тяжелом труде народа. А также о мальчике, бежавшем из «казенных» рудокопов.

---

Горный советник Ульрих Рейзер был честный немец и известный химик-пробирер. Ему-то и поручили пробу уральского песка. Генерал-берг-директор Шемберг в своем кабинете передал советнику мешочек с песком и велел поторопиться. Советник обещал объявить результаты на другой день.

Неожиданно для него в тот же день в его лабораторию явился сам генерал-берг-директор.

— Отошлите помощника, — шепнул Шемберг и присел на деревянной скамье перед столом. — Вы лично делаете пробу, которую я вам дал? — продолжал Шемберг, когда они остались одни.

— Да, как приказано вами, господин директор.

Где этот песок? Никто его не видел из ваших помощников?

Пробирер поставил перед директором блюдце с песком. Шемберг задумчиво сунул в него пальцы:

— С чем можно спутать золото?

— Умный человек не спутает, — рассмеялся Рейзер.

— Очень хорошо. Что глупый человек может принять за золото?

Рейзер пожал плечами:

— Медные опилки, колчедан, особые сплавы… Это лишь по внешности, на первый взгляд. В горной породе желтая слюда иногда блестит, как золото…

— Достаточно. Господин советник, необходимо, чтобы вы не завтра, а сегодня же сделали пробу этих медных опилок. — Шемберг ткнул пальцем в блюдце.

— Это очень просто. Но почему медных опилок? Тут чистое золото, я не сомневаюсь.

— Скажу яснее. Его высококняжеская светлость надеется, что вы сегодня же закончите пробу и убедите всех, что это именно медь, а не золото…

— Надеюсь убедить именно в обратном…

— Остатки меди вы можете выбросить или взять себе. В лаборатории не оставлять. Но бумагу с описанием пробы и за вашей подписью я должен иметь сегодня.

Как ни был наивен и честен советник Рейзер, он наконец понял. Он замигал так сильно, что очки свалились на стол.

— Не могу… по закону… присяга… я не могу… — бормотал он. — Это же золото.

— А его светлость говорит: медь! — Шемберг стукнул перстнем по столу — и стеклянная посуда отозвалась: «зиннь!» — Что же, вы утверждаете, что его высококняжеская светлость глупее вас?

— Бог мой!

— Вы именно сказали: глупый человек примет медь за золото. Сказали?

— Не совсем так… я не хотел… — заикался советник.

— Придется попросить вас в Тайную канцелярию. Оскорбление герцога Курляндского бесспорно.

— Предлагаю коллегиально…

— Что?

— Пусть проба делается тремя или пятью химиками одновременно, господин генерал-директор. Я скажу по совести то, что увижу в пробирной чашке.

— Так… Где у вас тут медные опилки, колчедан и прочее, что вы называли? — Советник принес несколько стеклянных банок с надписями.

— Отвернитесь. — Через минуту Шемберг строго сказал, засовывая в свой карман сверток: — Вы скажете то, что вы увидите в вашей чашке. Но более ни слова лишнего. Понятно вам? Остатки после пробы можете забрать себе.

* * *

Акинфий Демидов собирается на придворный банкет: сегодня день рождения принца Карла, младшего сына Бирона. В голубом атласном камзоле, в кружевах, при парике, но еще без кафтана Акинфий присел перед камином с записной книжкой в руках: надо подвести счет расходам последних дней. В малахитовом камине горят дрова. Большой портрет Петра Первого наклонился со стены.

— Фабиану, камердинеру его светлости… — Акинфий поставил карандашиком букву «Ф» и против нее «25 рублев». — Самому под особую облигацию… — В книжке появилась буква «Б», обведенная кружком, и запись: «50 000 ефимков».[39] Выводя нули. Акинфий глубоко вздохнул: — Хоть бароном бы за те же деньги сделал!.. Генерал-берг-директору… — Буква «Ш» и цифра «1000».

Акинфий подвигал усами-стрелками. Главная опасность миновала. Золота нет. Бирон, кажется, рад был намеку, что это дело можно повернуть против Татищева. «Капитан» и ему как бельмо на глазу. Остается избавиться от рудоискателя.

Если дать всему итти своим чередом, то что получится? Тайная канцелярия заберет гамаюна. Не может не забрать теперь, когда берг-пробирер объявил его принос медью. С пытки гамаюн либо будет стоять на своем, либо «повинится». Это всё равно, конечно. Однако начальника Тайной канцелярии Ушакова, генерал-аншефа, надо бы задобрить. Сам-то он не берет, старый змей, но сейчас выдает замуж внучку Наташу. Презентовать ей серебряной посуды, что ли, на тысячу рублев?

Буква «У», цифра «1000».

Продержат рудоискателя в каменном мешке год-другой. А дальше? Эх, неспокойно. Мало ли что случиться может. Лучше совсем избыть гамаюна. Это может сделать заплечный мастер[40] Тайной канцелярии… как его?.. Николай Сильный. На пытке, по ошибке. Хм! Даже дешевле получится.

Букву «У» и тысячу зачеркнул, взамен поставил «С». Сколько ему дать?.. Подумал и вписал: «15 рублев».

Вошел камердинер с докладом:

— Евфимия Ивановна одеты и готовы ехать.

— Карета?

— Ждет.

— Давай кафтан.

Камердинер поднес сверкающий шитьем и самоцветами кафтан. Акинфий встал, протянул было назад руки, но, вспомнив что-то, опять взялся за книжку.

Вписал еще «Б» без кружка и напротив — «500».

Это цена подарка принцу Карлу, отправленного сегодня утром во дворец: азиатское седло, украшенное серебром и бирюзой.

Пробежался карандашиком по всему столбцу цифр и решительно переделал «15» на «12».

— Не тот хозяин, кто однажды тысячу сбережет, а тот, кто завсегда осьмушку в полушке видит, — вслух сказал Акинфий.

ЦАРСКАЯ МИЛОСТЬ

Буквы сливались с бумагой. За окошком серели ранние сумерки. Книга была о причинах шведской войны, — у Второва взята. Мудреная книга. Егор ее третий день одолевает. Вот опять не дочитал. Вечер.

Вышел на улицу. Колеи полны воды, и ветер тащит по небу грузные, с расхлестанными краями облака. Солнце, должно быть, еще не опустилось за море, но его не видно, — только розоватый отсвет на лужах и на мокрых деревьях.

Вдоль по дороге ни души. Теперь уж и не приедет. К ночи дело. Вторая неделя пошла, как говорил с царицей, — не зовут! Егор много раз представлял себе, как явится царский гонец. Первоначально рисовал его скороходом в нарядной епанче, потом скорохода стало мало. Это офицер, красивый, как екатеринбургский советник Хрущов. Он приедет в коляске четверней и с порога скажет с поклоном: «Государыня просит вас пожаловать во дворец», — или что-нибудь в таком роде, отменно учтивое. Может, ему и не понравится, что за Егором послали, да всё равно — служба. А дорогой они разговорятся, Егор не станет чваниться удачей и задирать нос, попросту разговорятся. Расскажет, как трудно было найти золото в Поясных горах, как догадался он пристроить ручей для промывки песков. И еще там о разном. Хоть и о причине войны со шведами. К концу дороги промеж них дружба настоящая. — «Какой вы фамилии?» — «Полковник Миклашевский». — «Да вы не брат ли…» — Нет, не так… — «Да у вас нет ли родни в Екатеринбурге?» — «Как же, у меня там родители и родная сестра. Я сам туда еду через неделю». — «И я собираюсь». — «Не угодно ли вместе?..»

Егор свернул в проулок. Шел по траве у самого заборчика, чтоб не утонуть в грязи. Впереди кипело, играло белыми гребешками волн серое, как чугун, море. Мокрый ветер порывами прилетал с водного простора и с шипеньем втискивался в проулок. Разгоряченный мечтами, Егор не чувствовал ветра.

…Во дворце прямо к царице, без всякой задержки. В ожидальне сидят всякие генералы и советники, хмурятся, а секретарь ведет Егора и шопотом им: «Это насчет сибирского золота. Велено сразу провести». Царица уж не так смотрит, как тогда, в Верхнем саду, подбородками не нажимает. «Расскажи, Егор Сунгуров, как тебе удалось сделать то, чего ученые саксонцы не могли?» Немцы тут же стоят, глаза в пол. А вот так и так… «Главное — Андрей Дробинин, старинный рудоискатель. Я уж по его указке дошел. Началось с пустяка, с сарафана…» И всё по порядку. — «А в каком месте и на чьей земле сыскал ты сей крушец?» — «На демидовской». — «Позвать Демидова… Что же ты, Акинфий, столько лет землями владеешь, а не знал, какое сокровище втуне пропадает? Для того ли тебе земли даны?» Ух, закорчится Акинфий! Небось, побоится сказать, что ему золото раньше ведомо было. — «Ну и впредь сего крушца не касайся». — «Ваше величество, Акинфий Демидов самый вредный человек. Стон стоит на его заводах: никакого суда не страшится, бессчетно губит народ. Поглядели бы на беглого Василия, что от него вырвался! Дайте мне власть, ваше величество, ехать в Невьянск и открыть тайное подземелье. Работных людей, кого найду, чтоб на волю выпустить за их страданья. Над Акинфием справедливый суд учредить. Сами назначьте судей, и пускай они от народа жалобы принимают, кого заводчик обидел, — а судят открыто». Царица скажет: «Согласна. Поезжай». — Приедет Егор домой…

Дальше мечты становились такими смелыми, что Егор спохватился. Больно далеко занесся. Заслужить надо, нельзя всё сразу. Хоть бы сотая доля сбылась — и то счастье небывалое.