Цянь Чжуншу - Осажденная крепость

• Название: Осажденная крепость
• Автор: Цянь Чжуншу
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Современная проза
• Год: 1989
• ISBN: 5-280-00707-2

Роман о бездуховной жизни «образованного» общества в гоминьдановском Китае 30-х годов нашего века, о неуверенности людей в завтрашнем дне, о скудности, мелочности их существования, об их одиночестве и разобщенности.

Рассказы писателя — тонкая сатира на китайскую интеллигенцию тех лет.

---

— Все, что у меня оставалось — шестьдесят семь юаней плюс сто, присланные Гао Суннянем.

— Этого должно хватить. У меня при себе двести. Боюсь только, что Гу и Ли большую часть денег оставили своим семьям, и, если им будет недоставать на проезд, мы все окажемся в трудном положении. Да и багаж у них…

Фан усмехнулся:

— Да, впечатление такое, будто они и жен и детей своих упаковали и даже квартиры целиком вывезли. Видел, какой у Ли сундук — с человека высотой! Кому же они оставили деньги?

— Слушай, Фан, мы вполне можем казаться Ли и Гу зелеными юнцами, незнакомыми с материальными трудностями. Я хочу сложить с себя обязанности руководителя группы, пусть все вопросы с жильем и питанием решают они. А то выберу дорогую гостиницу или изысканную еду, и им придется тратить больше, чем они могут себе позволить.

— Смотри, какой демократ, ты же в президенты годишься! Но есть еще Сунь — она девушка робкая, боится слово сказать. Ты как «дядюшка» должен о ней позаботиться.

— Верно. И знаешь, я забыл тебе сказать, что университет не оплатил ее проезд.

— Почему?

— Сам не знаю. Гао Суннянь официально пригласил ее, но деньги перевел только на четверых. Наверное, в университете считают, что с ассистентом можно не церемониться, нетрудно подобрать и другую кандидатуру.

— Но ведь это же неправильно! Она впервые устраивается на работу, откуда у нее деньги? Нет, нужно будет поговорить с начальством на месте. А вообще-то я хотел спросить, — только, пожалуйста, не обижайся, — зачем ты взял в такую трудную и небезопасную дорогу эту неопытную девицу? Переутомится она и заболеет — для нас будет дополнительная обуза. Или у тебя на нее свои виды?

— Что за чепуха! Я все понимал, но не мог отказать ее отцу. В университете она будет работать не на моем факультете, пусть другие о ней и заботятся. А о тяготах пути я ей говорил, но она уверяла, что выдержит.

— Ну, если она выдерживает тяжести, считай, что тебе повезло…

Чжао замахнулся на Фана трубкой:

— Может, ты сам хочешь попробовать? Могу отрекомендовать тебя в лучшем виде!

— Да я даже не разглядел ее как следует! — засмеялся Фан, заслоняясь. — Однако мы ведем себя невежливо. За ужином говорили только о своих делах, сейчас одни ушли на палубу, бросив ее в каюте. А она небось тоскует — как-никак впервые покинула семью.

— Мы оба недавно пострадали от женщин, вот и побаиваемся их, как пуганая птица — силка. Впрочем, твоя забота о мисс Сунь показывает, что в сердце у тебя уже что-то зашевелилось. Хочешь, намекну ей?

— Не беспокойся, я не стану твоим «сочувственником». Ты, кажется, захватил с собой вино? Тогда прибереги его до дня помолвки с мисс Сунь.

— Опять за свое! Смотри, она услышит — получится неудобно. Я дал себе зарок: больше не влюбляться в городских девушек с высшим образованием. Достаточно того, что я ухаживал за Су Вэньвань, впредь пусть женщины за мной ухаживают. Лучше жениться на простой девушке из провинции, не слишком ученой, но здоровой и с хорошим характером. Зато я для нее буду вместо господа бога. По-моему, не стоит придавать любви такого значения: множество людей прекрасно без нее обходится.

— Услышь мой папаша твои слова, он сказал бы: «Сей отрок внемлет поучениям». Но если ты когда-нибудь станешь чиновником, такая жена не сможет помогать тебе принимать нужных людей, налаживать полезные связи.

— Но это все же лучше, чем честолюбивая жена, которая вынуждала бы меня непременно стать чиновником, да еще взятки брать. Если бы я женился на Су, я не смог бы сейчас поехать в университет Саньлюй; она заставила бы меня ехать туда, куда ей хочется.

— А тебе действительно так хочется в университет? — удивился Фан. — Такому серьезному отношению к службе и семье можно только позавидовать. Помнишь, Чу Шэньмин и Су Вэньвань рассуждали об «осажденной крепости»? Мне теперь кажется, что это сравнение можно применять ко всему, что случается в жизни. Вот мне поначалу захотелось поехать в университет, я принял приглашение, а сейчас начал жалеть об этом, только недостает мужества вернуться обратным рейсом в Шанхай. Думаю, что и ты, если бы женился на Су, скоро разочаровался бы. Рассказывают же о собаке, что, позарившись на отражение мяса в воде, роняет кусок изо рта. А человек, женившись на любимой, нередко начинает жалеть, что в воде больше не видно манящего отражения. Кстати, ты не знаешь, не определила ли Су своего поэта после свадьбы на какую-нибудь службу?

— Он теперь заведует отделом в «Комитете материальных ресурсов военного времени». Эту должность выхлопотал для него тесть. Она стала как бы частью приданого дочери.

— Ловко! «Государство — одна семья». Значит, что хорошо для семьи, то хорошо и для государства.

— По-моему, человек, делающий карьеру с помощью жениной юбки, мало чего стоит.

— Люди могут сказать, что ты рассуждаешь, как лисица о винограде.

— Нет, я не испытываю ни малейшей зависти. Я не говорил, что ходил на церемонию бракосочетания Су?

Фан раскрыл рот от изумления.

— Так уж получилось. Родители Су прислали приглашение, и мне было неудобно не преподнести подарка. Вот я и послал корзину с цветами.

— Какими?

— Сам не знаю, я положился на цветочный магазин.

— Ну как же, надо было послать цветы абрикоса — показать, что ты ее любишь без взаимности; потом нарциссы — намек на ее жестокость; и обложить все эти цветы полынью в знак того, что до конца своих дней будешь страдать.

— Тоже мне знаток! Откуда возьмутся нарциссы и цвет абрикоса в середине лета? А пошел я затем, чтобы проверить, хватит ли у меня мужества смотреть, как выходит замуж девушка, которую я любил больше десяти лет… Оказалось, что никаких мук я не испытал. Кроме того, хотелось посмотреть на Цао Юаньлана, понять, чем превосходит меня человек, которому Су отдала предпочтение. И кого же я увидел? Какой-то странный субъект, что Су в нем нашла? Сказать по правде, женщина с таким вкусом недостойна быть женой Чжао Синьмэя!

— Здорово сказано! — Фан хлопнул приятеля по коленке.

— Через несколько дней после их помолвки старая госпожа Су приходила к моей матери, всячески расхваливала меня, уверяла, что отговаривала дочь от этого брака, но та-де упрямится. Выражала надежду, что такое развитие событий не омрачит старинную дружбу между нашими семьями и что она — сейчас ты будешь смеяться — каждое утро станет просить у Будды ниспослать мне счастье. Мать пересказывала мне все, что ей удавалось разузнать о свадьбе Су, думая, что меня это очень волнует. Как выяснилось, Су Хунъе написал из Чунцина, что приехать не сможет и что предоставляет дочери самой решать все личные вопросы. Су и Цао, как люди современные, не стали обращаться к гадателям, чтобы им выбрали для свершения обряда счастливый «желтый» день. Зато они слышали, что на Западе считают май самым неподходящим, а июнь самым удачным месяцем для женитьбы, а из дней недели наиболее благоприятными понедельник, вторник и особенно среду. Поскольку они в июне только обручились, свадьбу пришлось отложить до сентября, но зато она состоялась в среду.

— Уверен, что все это затеи Цао Юаньлана.

— Все вы, учившиеся в Европе, горазды на выдумки. Помню, я ехал к ним на свадьбу и радовался, что не я жених — такая с самого утра стояла жара. Хотя в зале был кондиционер, толстяк Цао во фраке и стоячем воротничке весь обливался потом; я даже опасался — того и гляди растает, как свечка. Су тоже выглядела измученной — смотреть было жалко. Словом, не новобрачные, а… Ну, не то чтобы к смерти приговоренные, а словно преступники, пойманные с поличным, каких изображают на листках с призывом остерегаться воров, что в автобусах расклеены. Я подумал, что, наверное, и сам чувствовал бы себя не лучше под взглядом стольких людей. И еще я решил, что свадебные фотографии, на которых молодожены выглядят веселыми и довольными, делаются не в день свадьбы.

— Великое открытие! Ты лучше скажи, как Су в тот день вела себя с тобою.

— Я постарался, чтобы она меня не видела, разговаривал с одной Тан. — При этих словах сердце Фана упало, словно выброшенный из почтового вагона ящик, Фан даже испугался, не слышал ли Чжао стука падения. — Она была свидетельницей невесты. Увидев меня, спросила, не пришел ли я учинить драку, просила не шевелиться, когда молодых будут осыпать серпантином — еще подумают, что я хочу бросить гранату или плеснуть кислотой. Интересовалась моими планами; я сказал, что уезжаю, но о тебе не упоминал — вдруг ей это будет неприятно.

— Правильно сделал. Не надо меня поминать, не надо, — машинально повторял Хунцзянь, а сам чувствовал себя узником в темном каменном мешке: на миг вспыхнул огонь, он даже не успел рассмотреть ничего вокруг, и вновь воцарилась мгла. Он представил себя пассажиром в поезде: вот при свете станционного фонаря мелькнуло дорогое лицо, но не успел даже вскрикнуть, а перрон уже далеко позади, краткость встречи лишь подчеркнула всю бесконечность разлуки. Фан про себя выругал Чжао за несообразительность.