Джирджи Зейдан - Аль-Амин и аль-Мамун

• Название: Аль-Амин и аль-Мамун
• Автор: Джирджи Зейдан
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1977

В историческом романе «Аль-Амин и аль-Мамун», написанном в 1906 г. известным египетским писателем-просветителем Джирджи Зейданом (1861–1917), изображены события, связанные с борьбой за престол между сыновьями знаменитого халифа Харуна ар-Рашида в IX веке.

---

Глава 39. Тайна дворцового сада

Прошел час, но Маймуне не спалось. Она поправила подушку и плотнее закуталась в покрывало. В доме царила глубокая тишина, нарушаемая только храпом Аббады. Комната тонула во мраке. Теперь, когда Маймуна осталась одна, ее вновь охватили тревоги и сомнения. Вспоминалось все перенесенное ею за день.

Бехзад любит ее! При одной мысли об этом на душе у нее стало радостно. Жаль только, не удалось узнать, что прячет милый в своем ларце; ей так этого хотелось, но случай был неподходящий. Девушка утешила себя, что в следующий раз она непременно доберется до истины.

Прошел еще один час, в течение которого Маймуна ни на минуту не сомкнула глаз, несмотря на то, что тело и душа ее жаждали покоя. Она металась на своем ложе — в мыслях то и дело возникали подробности разговора с Бехзадом…

Когда бессонница вконец измучила ее, она попробовала встать, но тут же передумала: двигаться в этой кромешной тьме было невозможно. Придется терпеть — лежать и ждать наступления утра.

Тишина, стоявшая в доме, лишь усугубляла страдания девушки. Внезапно ей почудилось какое-то движение снаружи, за стеной; она прислушалась: где-то ударяли мотыгой в землю. Маймуна вздрогнула.

«Наверно, показалось», — подумала она, приподнимаясь с постели, и тут услышала чей-то шепот. Девушка проворно вскочила, озираясь по сторонам. Несмотря на темноту, она разглядела над своим ложем крохотное оконце, сквозь которое сейчас пробивался слабый луч света. Вскочив на тахту, Маймуна просунула голову в окно. Оно выходило на пустырь между домом и оградой. Свет исходил от масляного светильника, стоявшего прямо на земле, в котором она признала тот, что унес Бехзад. Какой-то высокий человек с непокрытой головой, с засученными рукавами, подобрав полы одежды, с ожесточением копал мотыгой землю. Перед ним уже чернела глубокая свежевырытая яма. Рядом стоял другой человек, в котором Маймуна сразу узнала Бехзада. Девушка вгляделась в того, кто копал, конечно же, это был Сельман! Ей вдруг стало страшно, — что делают они здесь, в такую пору? В тишине, казалось, были слышны частые удары ее сердца. Ноги вдруг подогнулись, и она чуть не упала. Но, уцепившись за край окна, девушка преодолела охватившую ее слабость и решила подождать, что будет дальше, хотя и опасалась, что Бехзад ее заметит.

— Он должен быть здесь! — донесся до нее голос Бехзада. — Копай еще!

— Боюсь, ошибаешься ты, господин, — отозвался Сельман. — Глянь, сколько земли уж выбросили, и никаких следов трупа.

— Нет. Я не мог ошибиться! — тряхнул головой Бехзад. — Здесь был дворец Шапура или нет?

— Ну, конечно, здесь, — пробормотал Сельман.

— Тот старец убеждал меня, что аль-Мансур сидел тогда в приемной зале дворца, как раз на том месте, где сейчас стоит дом. А труп, как он говорил, схоронили в дворцовом саду, который мог располагаться только на этом пустыре. Мы перерыли здесь каждый клочок, осталось только это место! Копай еще!

— Ах, если бы этот старец был сейчас с нами! — вздохнул Сельман, с трудом разгибая спину. — Он указал бы нам точное место.

— Разве я не говорил тебе, что он умер? Возблагодарим господа, что тот продлил его жизнь и свел с нами, чтобы он успел рассказать всю историю. На его сведения можно положиться: во времена аль-Мансура он был совсем юн. Оказавшись случайным свидетелем убийства, он не мог потом забыть об этом до конца своих дней. Копай! Мы на верном пути!

Сельман вновь принялся бить мотыгой в землю, выкидывая разрыхленный грунт на поверхность.

— Не вижу никаких останков, господин! — через некоторое время опять подал он голос.

Бехзад молчал, внимательно разглядывая землю, которую тот выбрасывал. Внезапно он нагнулся и поднял нечто, отдаленно напоминающее обрывок ткани.

— Смотри, — он отряхнул его и протянул Сельману. — Не похоже ли это на кусок ковра, в который завернули тело?

Сельман выскочил из ямы и схватил полуистлевший клочок.

— Он, точно, он! Часть того ковра!

На глазах удивленной и ничего не понимающей Маймуны слуга бросился к яме, и оттуда вновь полетели комья земли. Но вскоре Сельмана охватила такая усталость, что он начал задыхаться и наконец остановился, в изнеможении опершись на рукоятку мотыги. Пот градом катился с его лица и плеч, тяжелое дыхание вздымало грудь.

— Ты как будто устал, — заметил Бехзад. — Но работа должна быть закончена этой ночью. Дай-ка сюда мотыгу!

Он вырвал инструмент у Сельмана и, оттеснив его в сторону, принялся копать сам, энергично и быстро.

Почти сразу же Маймуна услышала глухой звук, словно мотыга наткнулась на что-то твердое. Бехзад перестал копать, нагнулся и извлек из ямы какой-то длинный предмет.

— Похоже на берцовую кость. Радуйся, Сельман!

Слуга бросился к нему и, спрыгнув в яму, начал разгребать землю руками в поисках чего-то, только им известного. Вскоре он разогнулся, держа двумя пальцами какой-то мелкий предмет, и подал его хозяину.

— Перстень!

Бехзад бережно взял вещь и поднес к светильнику, чтобы лучше рассмотреть.

— Да это его перстень!

— Откуда тебе известно, господин?

— Разве ты не помнишь, что несчастный, когда его потребовал к себе аль-Мансур, оставил наказ своему верному слуге в Хорасане не верить ни одной грамоте, которая придет от него, пусть даже скрепленная его личной печатью, но действовать сообразно той, на которой будет только половина печати?

— Припоминаю, кажется, так…

— Смотри, вот перстень с печаткой, — здесь его имя, — половина печати отогнута в сторону. Значит, это его перстень и его кости! Ищи черен!

Сельман уже разгребал землю обеими руками. Через несколько минут он вытащил еще один кусок истлевшей ткани, три кости и наконец извлек и передал господину тронутый тленом череп. Бехзад бережно счистил с него налипшие комья грязи. Сейчас он был очень бледен, на губах его играла горькая улыбка.

— Да, это его голова! — тихо промолвил он. — Голова невинно убитого. За нее можно отдать полцарства! А отомстить за нее — значит сотрясти основы халифата!

Охваченный внезапным порывом, он поднес череп к губам и поцеловал его. Почтительно склонившись, Сельман последовал его примеру и принялся обтирать череп краем своей одежды. Бехзад не отрываясь смотрел в пустые глазницы. Выражение печали исчезло с его лица, уступив место гневу, который пылал в его темных глазах.

Сельман решился прервать молчание:

— Можно поздравить тебя, господин, с драгоценной находкой. Вот твоя заветная мечта и сбылась. Но с твоего позволения, хватит нам трудов на сегодня. Пора и отдохнуть, — пошли в дом, поспим. Эта ночь была для тебя нелегкой.

Не дожидаясь ответа, Сельман поднял с земли светильник и, забрав у господина череп, направился к дому. Бехзад все так же молча последовал за ним; за его внешним спокойствием угадывался едва сдерживаемый гнев.

Увидев, что они повернули к дому, Маймуна отпрянула от окна и села на тахту. Еще сильнее чувствовала она теперь, как устала, новые мысли и догадки роились в голове. Она подавила в себе желание тотчас же бежать к Бехзаду, чтоб расспросить его об увиденном, — решила подождать до утра.

Весь остаток ночи девушке грезилось, что она одна среди бурного моря, где огромные волны бросают ее из стороны в сторону. Лишь под утро она погрузилась в глубокий сон без сновидений. Ее разбудила Аббада. Маймуна открыла глаза и увидела бабушку, склонившуюся над ее изголовьем.

— Вставай, внученька, — сказала старуха. — Пора отправляться в путь.

Глава 40. Расставание

Перепуганная, Маймуна вскочила с тахты. Она набросила на себя покрывало, обулась и, досадуя в душе, что позволила сну одолеть ее, поспешила следом за Аббадой. Когда они выходили из галереи, послышалось конское ржание. Маймуна обернулась и увидела Бехзада, сидевшего верхом на коне. Он был уже в плаще и приторочивал ларец к луке седла. При виде женщин он сделал прощальный знак рукою и сказал, указав на Сельмана:

— Сельман вас проводит, — и дал шпоры коню.

Маймуне казалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Ей хотелось остановить Бехзада, но он уже пустил коня вскачь, и девушка застыла в скорбном молчании. Через минуту слезы подступили к ее горлу, и она разрыдалась.

— Ну, идем к берегу, — потянула ее за руку Аббада, — лодка уже ждет нас, а лекарь… он приедет прямо во дворец аль-Мамуна.

Маймуна тихо плелась за бабушкой, провожая глазами Бехзада, пока тот не скрылся из виду. Аббада не знала, что у ее внучки на сердце. А может быть, она и догадывалась, но, щадя ее чувства, делала вид, что ничего не замечает, тем самым выгодно отличаясь от других старух, зачастую обожающих рыться в чужих секретах. Ведь для них нет ничего приятнее, чем сплетничать о ближнем, и, если пронюхает какая-нибудь из них, что у соседей есть новости, то уж не остановится ни перед чем, чтобы удовлетворить свое любопытство. Но Аббада родилась в благородной семье. Ей довелось повидать на своем веку много и плохого, и хорошего. Посвятив последние годы воспитанию Маймуны и приняв на себя всю ответственность за это, она не оставляла девушку ни на шаг. Она никогда не боялась сделать что-то такое, что расходилось бы с общепринятым, и если бы заметила у Маймуны интерес к человеку, который ей не по сердцу, то не стала бы скрывать это от нее. Но Бехзад ей нравился, и она предпочитала молчать, ожидая, что покажет время.