Робер Гайар - Мария, тайная жена

• Название: Мария, тайная жена
• Автор: Робер Гайар
• Издательство: Пресса
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-253-00883-7

Любовно-авантюрные романы Р. Гайара «Мария, владычица островов» и «Мария, тайная жена» переносят читателя в эпоху Людовика XIII. Действие начинается во Франции, а продолжается на Антильских островах в колониях Франции. Романтическая героиня становится женой могущественного губернатора. Страсти, интриги, экзотика и дуэли — в лучших традициях любовно-авантюрного романа.

---

Солдат ушел, но ему, по-видимому, не понадобилось далеко идти с посланием, так как через несколько секунд снова раздался стук в дверь.

— Войдите, — крикнул Лапьерье сердито, и в комнату вошел де Бофор.

Его появление было столь неожиданным, что губернатор побледнел и некоторое время молча таращил глаза на непрошеного гостя. Первым заговорил Бофор, и его дерзкий тон свидетельствовал об уверенности в своей силе.

— Надеюсь, вы извините мое вторжение, сударь. Нам сообщили, что вы собираетесь отлучиться из Сен-Пьера. Однако дело, которое привело нас к вам, очень важное и не терпит отлагательства. Поэтому я позволил себе, так сказать, вломиться к вам и настоять на встрече.

Вслед за Бофором в комнату вошли еще пять поселенцев, которых Лапьерье хорошо знал. Это были: Франше, Фурдрен, Латин, Ларше и Арнуль. Двое последних держали правые руки на перевязи. Ларше, раненный около ключицы, был вынужден из-за толстой повязки накинуть свой камзол на плечи.

— Итак, господа, — сказал губернатор с досадой, — раз вы уже здесь, то, видимо, придется вас принять. Однако прошу говорить коротко, ибо я уже и так слишком задержался с отъездом.

— Очень жаль, сударь, — ответил Бофор, — но мы настаиваем, чтобы вы выслушали нас до конца. Как вы видите, мои друзья — Ларше и Арнуль — не отказались прийти со мной, невзирая на ранения. Между прочим, господин губернатор, насколько я понял, те, кто причинил им невыразимые страдания, кто устроил западню, в которую попали мои бедные друзья, — эти люди все еще на свободе.

— Значит, вы пришли просить меня арестовать и наказать капитана Бильярделя и господина Лефора? — прервал говорившего Лапьерье.

— Да… для начала, господин губернатор.

— А вы знаете, что согласно заключению прокурора этим двоим нельзя предъявить никаких обвинений? Они не могли поджечь склады Американской компании, хотя бы потому, что в это самое время участвовали в драке с вами.

— Превосходно, — грубо перебил Бофор. — Как вы сами сейчас признали, именно они ранили моих друзей, и тем не менее вы не хотите их наказать!

— Мне хорошо известно, господа, что дуэли запрещены. Но вы тоже обнажили шпаги против Бильярделя и Лефора. Что бы вы сказали, если бы кто-нибудь из вас убил их? О чем бы вы тогда меня просили? И в самом ли деле они заманили вас в ловушку, как вы утверждаете? Насколько я понимаю, вас было восемь против двоих. Совсем не похоже на западню! И еще. Ввосьмером вы не сумели одолеть пару головорезов, как вы их называете.

Лапьерье явно задел Бофора за живое.

— Нас оскорбляли и провоцировали, — заявил тот холодно. — И только потому, что капитан и его подручный напали совершенно неожиданно, им удалось серьезно ранить троих из нас. Остальные были вынуждены спасаться бегством.

— Хорошо, господа, я организую встречу всех участников тех событий. Вызову капитана, Лефора и хозяина таверны. Совместный разбор обстоятельств, несомненно, поможет прояснить дело. Но это мы отложим до моего возвращения, а теперь, господа, как я уже сказал, мне нужно уехать. Однако уже сейчас могу пообещать: виновные — кто бы они ни были — получат по заслугам.

Лапьерье поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. На лице Бофора появилась загадочная улыбка.

— Господин губернатор, — проговорил он притворно елейным тоном, — вопрос об этих двух преступниках является, с нашей точки зрения, весьма второстепенным. Мы пришли к вам, как делегация, в связи с проблемой чрезвычайной важности. С собой у нас текст хартии, с которым мы хотели познакомить вас.

С подобострастным видом Бофор вручил аккуратно сложенный листок Лапьерье; тот, развернув документ и пробежав глазами по скупым строчкам, в испуге сел. Затем еще раз, более внимательно, прочитал договор.

— Не может быть! — вскричал он сдавленным голосом. — Не верю своим глазам!

— Но вы должны поверить, господин губернатор, — сказал Бофор. — Должны. Колонисты считают, что достаточно настрадались от Американской островной компании, а потому мы прекращаем с ней всякие деловые сношения.

— Слова! Одни слова! — воскликнул Лапьерье. — Компания, вы полагаете, с этим согласится? А как насчет регентши? И кардинала Мазарини? Думаете, он посмотрит на вещи с ваших позиций? Монсеньор Фуке…

— Все это, — перебил его Бофор, — нас нисколько не касается. Вы губернатор — конечно, лишь временно, но все же губернатор — и должны в полной мере брать на себя ответственность за все, что происходит на острове. Вам нужно завизировать хартию, а что вы скажете монсеньору Фуке — это ваше дело. Если же вы откажетесь одобрить документ, то я, как руководитель делегации, представляющей поселенцев Мартиники, не отвечаю за возможные неприятные последствия.

— Вы мне угрожаете? — спросил надменно Лапьерье.

— Это как посмотреть, сударь. Могу лишь сказать, что я лез из кожи вон, стараясь сдержать справедливый гнев колонистов.

— Постой, постой, — запротестовал Лапьерье. — Если я не ошибаюсь, под хартией стоят всего лишь семнадцать фамилий.

— Семнадцать человек работали над текстом и, как вы видите, сударь, скрепили его своими подписями.

Лапьерье вслух зачитал выведенные в конце документа имена:

— Фаво, Жан Сойер, Луи Фурнье, Ривье, Лебелье, Жан Ларше, Латин, Девин, Эстьен, Филипп Лазье, Франше, Рифа, Сент-Этьен, Ламарш, Пьер Фурдрен и Арнуль! С вами — семнадцать. Даже Филипп Лазье смог держать перо. Очевидно, те, кому, по вашим словам, Лефор и Бильярдель причинили невыносимые страдания, не могут пожаловаться на плохое здоровье!

— Господин губернатор, мне хотелось бы обратить внимание на то, что вряд ли уместно шутить по поводу здоровья людей, которые, несмотря на тяжкие раны, нашли в себе силы поставить свои подписи под хартией, которая в первую очередь принесет выгоду не им лично, а их согражданам.

— Как бы там ни было, — ответил Лапьерье, — но я должен еще раз указать вам на то, что данная бумага содержит семнадцать имен, в то время как на острове проживают несколько тысяч поселенцев.

— Значат ли ваши слова, господин губернатор, что вы отказываетесь завизировать хартию?

— Я не могу ставить свою подпись на любом документе, не проконсультировавшись предварительно с Высшим Советом.

— Высший Совет, как вам хорошо известно, поступит так, как вы скажете.

— Я уже говорил вам: мне необходимо уехать. Приму решение после возвращения.

— А я снова хотел бы обратить ваше внимание, сударь, на тот факт, что вы выбрали очень неподходящий момент для поездки. Вам, должно быть, известно о декрете монсеньора де Туаси относительно увеличения налогов, хотя и без того колонистам приходится очень нелегко. — Бофор говорил все резче и громче. — Сударь, мы не желаем больше безучастно смотреть, как придворные фавориты разоряют трудолюбивую общину; к упомянутым фаворитам, например, принадлежит и господин Трезель, который пользуется откровенным покровительством властей. Наше терпение лопнуло. Если вы откажетесь поставить свою подпись, то на вас ляжет ответственность за последствия! На вашу голову падет пролитая кровь!

— Подождите! — проговорил торопливо Лапьерье охрипшим голосом. — Прошу вас выслушать меня… Вы, сударь, должны понять: содержание хартии слишком радикально, чтобы я мог ее подписать сходу. Вы, я уверен, сумеете убедить своих друзей в необходимости предоставить мне некоторое время на обдумывание — совсем короткое время.

— Вам нужно время? — переспросил Бофор, едва скрывая свое ликование. — Сколько?

— Только несколько дней… Мне не нужно объяснять вам, сударь, что я готов на все ради благоденствия поселенцев. Но они должны пойти мне навстречу. Какое значение имеет для них разница в несколько дней?

Бофор поочередно посмотрел на членов делегации. Нет, не в поисках их согласия — ведь он был их предводителем, — а чтобы сильнее подчеркнуть полноту своего триумфа.

— Господин губернатор, — объявил Бофор наконец, — мы можем дать вам самое большое четыре дня.

— Четыре дня? — протянул разочарованно Лапьерье. — Но моя поездка в Фор-Рояль…

— Не кажется ли вам, сударь, что эта хартия поважнее вашей прогулки в Фор-Рояль? Нет, сударь, терпение колонистов на пределе, и мы можем предоставить вам не более четырех дней.

— Хорошо, — вздохнул временный губернатор, — четыре дня. И мне придется отложить поездку. А вы, я надеюсь, позаботитесь о том, чтобы в этот период не произошло никаких новых волнений на острове. Если что-либо подобное случится, тогда я взгляну на вашу хартию совсем с других позиций и пошлю на усмирение войска.

— Господин губернатор, примите наши заверения в глубочайшем уважении…

Оставшись один в кабинете, Лапьерье окончательно раскис. Бунтовщики стали действовать открыто; он даже знал их имена: они красовались на документе, который, казалось, жег ему пальцы! Да, Бильярдель был прав, защищая Лефора. Не ошибался также и Дювивье.