Монго Бети - Помни Рубена. Перпетуя, или Привычка к несчастью

• Название: Помни Рубена. Перпетуя, или Привычка к несчастью
• Автор: Монго Бети
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 1978

Романы «Помни Рубена» и «Перпетуя, или Привычка к несчастью» принадлежат перу известного камерунского писателя. В первом отражаются сложные социальные конфликты переломного момента в истории вымышленной африканской страны — накануне достижения национальной независимости.

Во втором романе сегодняшняя реальность вымышленной африканской страны раскрывается в процессе поисков героем книги причин гибели его сестры Перпетуи. Кого винить в ее смерти? Пытаясь дать ответ на этот вопрос, автор рисует многоплановую картину жизни страны с ее трудностями, трагизмом и надеждой.

---

Перпетуей восхищались все без исключения, и потому Катри, которая была дружна и с матерью и с дочерью, признавалась, что поначалу ни минуты не усомнилась в справедливости слухов, старательно распространяемых Марией, о необычайной идиллии, возникшей между девочкой и молодым чиновником из Ойоло. По словам Марии, слава о красоте и достойном поведении Перпетуи дошла до одного доброго человека, который давно уже подыскивал супругу своему младшему брагу, молодому чиновнику из Ойоло, — ему прочили прекрасное будущее. Человек этот будто бы сам отправился в путь, не побоявшись преодолеть восемьдесят километров, отделявших его родные края от скромной деревушки, где жила Перпетуя. Но если вдуматься хорошенько, добавляла Катри, кто бы мог поверить, что этого человека, явившегося в один прекрасный день к нам в деревню, Мария прежде и в глаза никогда не видела? Разве можно было принять за чистую монету все их разговоры о том, будто они, эти главы семейств, и в самом деле встретились впервые?

— Я ищу девушку скромную, которая с честью могла бы продолжить наш род, — заявил в присутствии свидетелей Замбо (так звали незнакомца, высокого сухопарого человека, не лишенного красноречия и весьма привлекательного). — Я ищу женщину обаятельную и кроткую, которая украсила бы семейный очаг моего младшего брата. Я хочу найти для него умную и вполне современную супругу, которая понимала бы мужа с полуслова, чтобы ее не надо было водить за руку, ведь жизнь в городе нелегкая. Невзирая на дальность расстояния, я приехал к тебе, Мария, потому что мне стало известно, что у тебя есть то самое сокровище, к которому стремится мое сердце.

— Ну что ж, почтенный Замбо, будь моим гостем, — ответила, ничуть не удивившись, Мария. — Пусть наши дети встретятся, и будем надеяться, что они подойдут друг другу.

— Что ты такое говоришь, Мария? — воскликнул незнакомец с притворным (теперь уже Катри не сомневалась в этом) негодованием. — Как ты могла сказать: «Будем надеяться, что они подойдут друг другу»? Я не мыслю, чтобы нашлась женщина, которая, увидев младшего сына моего покойного отца, не воспылала к нему горячей любовью и не потеряла бы голову! Ах, если бы мужчины и женщины этого края только увидели последнего отпрыска моего покойного отца! Эго, скажу я вам, явление, это просто чудо. Ах, друзья мои, если бы вы только увидели его!

Несколько недель спустя, как было условлено, тот, кого Мария называла почтенный Замбо, вернулся снова, он как будго еще усох, зато «тал гораздо красноречивее.

— Все в порядке, — торжественно объявил он жителям деревни. которых собрала Мария. — Эдуард, мой брат, получил отпуск. Ему дали целую неделю. Он явится сюда в субботу, стало быть через два дня. Слава богу, что я уже на месте и могу встретить его как подобает. Он такой робкий, такой деликатный, надо сделать все возможное, чтобы он почувствовал себя здесь среди своих, как бы в кругу друзей. Ах, если бы вы только видели младшего сына моего отца, это, скажу я вам…

Что тут началось в доме Марии, трудно себе вообразить, впрочем, она призвала на помощь всю деревню. У одних она попросила взаймы стол, стулья и плетеные кресла, которые, как ей казалось, выглядели более современно, чем ее убогая мебель, и должны были произвести впечатление на Эдуарда. У других она взяла посуду и скатерть, у третьих — железную кровать: ведь нельзя же положить Эдуарда на деревянную кровать, выструганную грубым рубанком, да и тростниковые ремни давно никуда не годятся, а спать на травяном матраце гостю будет слитком жестко, но под конец все-таки решила, что ее скромное жилище не годится для приема чиновника: как бы ее будущий зять не оскорбился. И тогда она договорилась в соседней деревне с владельцем кирпичного дома под крышей из толя: ее гости будут спать там, им отведут две лучшие комнаты, а днем они смогут приходить к ней. Замбо, который сам был простым крестьянином, да и к Марии приезжал не в первый раз, не предъявлял особых требований в отношении жилья. Ничего, пусть и он почувствует уважение, с которым она относится к его брату.

На другой день мать садится в автобус и устремляется в Нгва-Экелё. Какими словами поведала она о своих планах и их успешном развитии своей дочери, едва перешагнувшей порог детства, когда, не задумываясь, вытащила ее с урока сестры Эрнестины из монастыря Гроба господня?

Обо всем этом Кресченция узнала позже, когда приехала навестить Перпетую вскоре после того, как Эдуард отбыл обратно в Ойоло.

В ту пору Мария внушала Перпетуе ужас, и она, не таясь, рассказала подруге детства, что с того самого дня мать ведет себя по отношению к ней просто гнусно.

— Дочь моя, — сказала она ей в тот роковой день, — провидение благоприятствует тебе: настал наконец и твой великий день. У тебя будет муж, о каком можно только мечтать: молодой и красивый, как того желает всякая девушка, а скоро он станет и богатым, уже сейчас Эдуард занимает такую должность, которой добиваются обычно люди намного старше его. Упустить такую возможность — да об этом и речи быть не может. А впрочем, мне показалось, что после исчезновения твоего недостойного брата ты уже не строишь нелепых иллюзий относительно своего будущего. Если ты рассчитывала на брата, то теперь выброси эти глупости из головы. Когда человека ссылают на Север, нечего и думать получить от него весточку, хотя всем и без того ясно, что его ждет: говорят, в подобных случаях спасения нет, оттуда еще никто не возвращался. И ты это знаешь не хуже меня. Я приехала забрать тебя отсюда, теперь тебе здесь больше нечего делать. Пойдем со мной, ведь я твоя мать. Мы уедем из Нгва-Экелё, как только я улажу все формальности. Завтра ты встретишься со своим будущим супругом. Будь приветлива с ним, постарайся заслужить его любовь. Настоящая женщина только так и поступает. Старайся быть скромной и послушной, не опозорь меня.

Перпетуя попыталась было робко возразить ей, сказав, что ее пугает такая поспешность. Дрожащим голосом она пробовала убедить мать, что всего через два месяца начнутся экзамены на аттестат и что она не сомневается в своем успехе.

— Ты, стало быть, осталась такой же упрямой, как была! — грозно наступала на нее мать. — Ты что же, решила окончательно унизить меня! Я носила тебя во чреве, а ты готова опозорить меня даже теперь, когда все люди смотрят на нас. Тебе прекрасно известно, что, как только мы вернемся домой, соседи станут с завистью следить за каждым нашим словом, за каждым нашим шагом. Уж не собираешься ли ты ослушаться меня, бессердечная девчонка? Или ты не женщина? Говорить о каких-то экзаменах, когда твоим мужем должен стать такой человек!

Те же самые соображения по поводу предстоящих экзаменов высказала и сестра-директриса, когда на другой день Мария явилась к ней спозаранку с просьбой вычеркнуть Перпетую из школьных списков. Но, к несчастью, спор между двумя женщинами длился недолго, так как сестра-директриса, подобно всем женщинам миссии, почти не умела говорить на банту в отличие от мужчин-миссионеров. А Мария, дабы избавиться от всякого рода советов и наставлений, прибегла к испытанной тактике: прикинулась тупоумной, невежественной старухой, и собеседница ее тут же отступилась. Рядом с сестрой-директрисой, высокой румяной девицей в ослепительно белом одеянии, Мария, в своих пластиковых сандалиях и хлопчатобумажном платье в цветочек, казалось, олицетворяла собой африканскую крестьянку, туповатую и несчастную.

Вскоре Перпетуя с матерью покинули Нгва-Экелё. Из экономии они добирались до своей деревни пешком, решив, что сядут в автобус лишь в том случае, если он нагонит их по дороге. Мария шла впереди, углубившись в мысли о неведомом будущем, она шагала решительно, держа в руке деревянный чемодан, в котором уместилось все нехитрое имущество бывшей школьницы. За нею, словно лунатик, следовала Перпетуя, набросившая на плечи выцветшую шаль. Фигуры двух женщин, такие невыразительные и вместе с тем значительные, медленно двигались вдоль селения, вытянувшегося по обе стороны дороги; они становились все меньше и меньше и наконец совсем исчезли, словно подхваченные ветром.

Эдуард и в самом деле приехал в субботу после полудня. Перпетуя, которой Мария не сочла нужным или попросту забыла сообщить об этом, была совершенно сбита с толку. Молодой чиновник приехал в деревню на такси. Когда из машины вышли трое мужчин, девочка увидела среди них своего брата, разодетого, как никогда, и прекрасного, словно принц.

— Смотрите-ка, Мартин! — не удержавшись, воскликнула Перпетуя. — А я-то думала, что он гол как сокол. На чьи же это денежки он так вырядился?

— Да замолчи ты, дура! — злобно прикрикнула на нее мать, а Катри, стоявшая с другой стороны, прыснула.

— Ты забыла, что к старшему брату следует относиться с почтением, Перпетуя! — шепнула она. — Ведь Мартин, согласно обычаю, ездил встречать своего будущего зятя в Нтермелен. Вот матушка Мария и раскошелилась, чтобы он не ударил в грязь лицом перед таким великим человеком.