Александр Колмогоров - Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой

• Название: Мне доставшееся: Семейные хроники Надежды Лухмановой
• Автор: Александр Колмогоров
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7784-0421-2

В книге правнука ныне забытой русской писательницы Н. А. Лухмановой (1841–1907) и праправнука главного сибирского кожевенника Ф. С. Колмогорова (1824–1893) представлена увлекательная история семейных хроник, уходящих корнями в XI–XVI века.

Рассказы о бурной, почти авантюрной жизни «неистовой Надежды», приведшей ее на русско-японскую войну, о судьбах ее незаконнорожденных детей, а затем и внуков, среди которых немало людей известных и чрезвычайно интересных, их дневники, письма, стихи, воспоминания — все это читается на одном дыхании. На страницах книги читатель найдет и малоизвестные факты биографии музы Н. Гумилева — Татьяны Адамович, а также ее брата — поэта Георгия Адамовича.

Впервые представлены не публиковавшиеся ранее материалы из центральных и региональных архивов, музеев, семейного архива автора и других источников.

---

Четверг.

Мы на «Вы», а в то же время я чувствую его близость. Он стал смотреть мне прямо в глаза и не так дичиться. Господи! Эти зеленовато-серые с таким злым огоньком глаза сводят меня с ума. Рот вечно кривится в какую-то насмешливую улыбку. Я не могу вынести его проницательного взгляда.

Вторник.

Есть только один человек, который мне близок, как друг — это Лука.

С ним я держу себя свободно, и у нас установились милые дружеские отношения. Иногда я его поддразниваю Ниной Дубинской, но, конечно, всё это в шутку.

Четверг.

Предчувствия не обманывают. Серёжа переменился. В гимназии мы не разговаривали, но когда пошли играть в крокет, он сам предложил сыграть с ним в одной партии. Что случилось? Неужели вернулось моё солнышко, рассеялись тучи в моей душе, и оттуда замигала маленькая, но яркая звёздочка! Неужели Ты, Всемогущий, услышал мои мольбы! Моя душа ликует и прыгает. Да! В нём сидят две Веры. Первая — это Жвания. А вторая — Вера из «Обрыва». Он подошёл с лаской и на «ты». Милый, родной, за что я так тебя люблю. Господи, укрепи мою и его любовь, если это возможно! Я так счастлива!

Суббота.

Вот и кончился ещё один год. Грустно расставаться на целое лето со всеми классными порядками. Я перешла в 5 класс. Все учебные залы украшены зеленью и цветами. За доску воткнули пальмовых листьев, кипарисовых веток и спустили гирлянды пахучих азалий. Восьмиклассники несли в креслах всех учителей с последнего урока в учительскую, а возвращаясь, пели «Gaudeamus» — старинную студенческую песню на латинском языке. Вчера выставили отметки «прощальные аттестаты» за 4-й, 7-й и 8-й классы. Лиля сказала мне, что Серёжа после Пасхи уедет и больше уже не вернётся. Какая она бессердечная, зная, как мне ужасно тяжело! В последнее время я стала подумывать о смерти, это доходило до отчаяния. Но мой поступок погубит маму. А иногда так трудно сдержаться…

Понедельник.

Сегодня выдают аттестаты. Думаю за лето подготовиться в 6-й класс. Вчера состоялся литературный вечер с поэтом-футуристом В. Каменским. Он читал довольно интересно. Мама смеялась, когда я пересказывала ей его стихи. Вечер провела с Ирой. Она меня понимает. Я поделилась с ней своими ощущениями, оказалось, и у неё бывают такие же переживания.

Пришла Лиля и передала от Серёжи, что я ему нравлюсь, но любить меня он не может, хотя у него и бывают минуты, когда хочется любить именно такую, как я. Дай-то Бог, чтобы это было правдой. Перед глазами стоит его портрет: среднего роста, с чёрными как смоль волосами; светло-карими, иногда жёлтыми, глазами, в которых горит какой-то злой огонёк. Но этот огонёк иногда делается очень мягким и добрым; лицо покрыто веснушками, но не сильно, а подбородок раздвоен глубокой ямкой, которая дрожит при смехе; одевается опрятно и отлично знает бокс…

Ужас! Вчера (11 декабря 1917 года — А. К.) на даче задушена вся семья 78-летнего царского сановника Горемыкина[808] — он, его жена и дочь с мужем-дипломатом. Преступников ищут, но вряд ли найдут.

Пятница, 22 ноября 1918 года.

Закончила ещё один дневник, четвёртый по счёту. Хочу вести его так же, как и предыдущий, то есть не стесняясь ни в выражениях своих мыслей, ни в чём-либо другом вообще. Я постараюсь оградить его от всякой цензуры, ибо думаю вести ещё откровеннее прежнего. Ведь в августе мне уже исполнилось пятнадцать лет.

Для начала попробую описать некоторых из моих друзей. Первая — сестра Зоя. Это весёлая, здоровая девочка 13-ти лет, но на вид ей можно дать и 15. Она много читает, её очень интересуют вопросы жизни в самом их реальном смысле. Эту жизнь она старается узнать из каких только можно источников, но от всех это скрывает и знания свои получает под шумок.

Не могу сказать, что она злая, но до безумия капризна и избалована. И поэтому позволяет себе говорить мне и маме много дерзостей. Маму это убивает, а Зоя увлечена сама собой. Ей кажется, что она очень красива или, по крайней мере, интересна. У неё карие глаза, белокурые волосы, вздёрнутый «интернациональный» нос и довольно большой рот. Но главное её несчастье — она лопоухая. Иногда, правда, сестра бывает миленькая, но до красоты ей далеко.

Зоя увлекательная натура, довольно постоянная в любви. Если любит, то уж об этом все будут знать в очень скором времени. Язык у неё непомерной длины, даже на свои тайны… В последнее время стала писать стихи и воображать себя поэтессой, но это ей простительно. Могу добавить, что она большая и врождённая кокетка.

Наташа. Это наша общая подруга, хотя Зое она подходит больше по характеру. Но так сошлись обстоятельства, что она стала и моей подругой. Это довольно красивая девочка лет 14-ти. Крупная, полная, с очень изящной головкой, вполне пропорциональной телу. Она весёлая хохотунья, но не могу сказать, чтобы была очень умна. Ум у неё есть, и он, без сомнения, разовьётся и выйдет наружу. Когда она зайдётся в смехе, то не знает удержу, и в такие минуты может выкрикнуть или сказать какие угодно глупости.

Говорить с ней серьёзно мне приходилось редко, но в этом случае она держит себя умно и осмысленно. Её плохая черта — лживость, причём совершенно естественная. Любит прихвастнуть знакомыми артистами (её мать актриса) и своим французским, которого никто из нас здесь хорошо не знает. Могу заметить, что в Наташе нет прирождённого чувства изящества. Может оно ещё и разовьётся, но сейчас она проста до невозможности.

Сегодня после уроков мама отпустила нас с Зоей погулять, и мы с радостью побежали в городской парк. Встретили наших и отправились к морю. Коля всё время шёл с Наташей, но я была в слишком хорошем настроении, чтобы ревновать. Решили идти берегом до баржи, выброшенной штормом. Подошёл Коля, и мы побежали с ним наперегонки. Он что-то говорил мне, я смеялась, а сердце стучало и пело во мне: «Он тебя любит!». Первый раз в жизни я люблю и, кажется, любима.

Мы бежали долго, пока я не задохнулась и от бега, и от неудержимого восторга. Может глупо любить в 15 лет, но, тем не менее, это так, и я его люблю совсем не как других. Это какая-то сильная привязанность, большая, чем просто дружба. Колю я люблю, когда мне весело, светло на душе, когда хочется прыгать, смеяться. Но когда мне тяжело и больно, когда обидит кто-то, то я люблю «другого» со всей силой своей серьёзной любви. Молю, прошу его прийти, и слёзы не раз навёртываются на глаза, когда я вспоминаю жёлтые наглые глаза и… насмешливо-чарующую улыбку.

Воскресенье, 8 декабря.

Вчера был «Мир Искусства», где я первый раз выступила с пением. Потом танцевали и пошли в клуб на «Василису Милентьевну». Играли отвратительно. Исполнители: Ростовцев — Иван Грозный, Швец — Малюта Скуратов были ужасны, костюмы — и того хуже.

1 января 1919 года.

Вчера встречали Новый год. Почти годовщина, как уехал Серёжа Белов. Хорошо, что я не успела в нём разочароваться. Всю жизнь буду я помнить эти жёлтые глаза и насмешливые губы. Но теперь я бы уже не хотела его видеть. Не возвращайся!..

Я проиграла Коле пари. И теперь он будет читать мои дневники. Что ж, слово дано. Но ни один человек не должен знать, Коля, твоих мнений насчёт прочитанного, ни даже того, что ты читал их вообще. Полагаюсь на твоё слово и благородство!..

Среда, 16 января.

Коля прочёл мои дневники. Как много дала бы я, чтобы именно теперь встретить взгляд твоих глаз, когда взяли из моей души самое дорогое и хрупкое — мысли и чувства. И кто же! Человек, который не сумел ни понять, ни оценить того, что узнал. Страницы моего дневника исписаны двумя именами. При этом о Серёже я говорю всегда как о далёком любимом идеале, а о Коле как о живом, красивом и также любимом… ребёнке!

21 января.

Я стала зла. Почему? Устала верить и надеяться на счастье. Его нет на земле, во всяком случае для меня. О ком я забочусь и кого люблю — это мама. Она больна, хотя нам этого не говорит. Но я это чувствую. Коля! Я считала его человеком, а это — «человечишко». Не умеет совладать со своими чувствами. Несчастный раб земли! Что-то мелкое, тщедушное, которое даже любить ещё не научилось. Ходит такой убитый, растерянный, будто ему на голову небо свалилось.

27 января.

Боже, Боже, Боже! Что же это такое? На днях в город вошли войска Добровольческой армии, и у нас не было занятий. На улицах перестрелка, и я один раз попала под перекрёстный огонь. Грузины заперлись в «Ривьере», но вчера сдались, и добровольцы по этому случаю служили молебен в церкви и на площади города. Нас отпустили с 3-го урока, и мы пошли в центр, но намокли и ничего не увидели. Тогда полезли на колокольню, откуда всё было видно как на ладони, но ничего не слышно. Когда молебен окончился и войска двинулись, Костя ударил в похоронный колокол. Вся наша компания бросилась вниз.