Максим Чертанов - Дарвин

• Название: Дарвин
• Автор: Максим Чертанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03590-4

Он хотел знать все. Для чего кошке хвост? Снятся ли собакам сны? Какую цивилизацию могли бы создать пчелы? Поднимаются континенты или опускаются? Откуда взялась жизнь на Земле? Кто умнее, мужчины или женщины, и почему? Он разгадывал загадки природы, как Шерлок Холмс, и формулировал свои открытия поэтично, как Диккенс. Уже стариком, увенчанный всеми учеными регалиями мира, он робко писал коллеге: «Вы знаете так много, а я так мало, и я прошу у Вас милостыни, как нищий…» Он избегал публичных споров, за исключением случаев, когда это было очень важно для него, — а важно было и то, что Турция обидела Болгарию, и то, что сосед обидел лошадь. Об открытиях и о жизни этого удивительного человека подробно и увлекательно, опираясь исключительно на факты и документы, рассказывает автор.

---

Наши предки тоже были общественными, именно потому быть «хорошими» им было полезно. «Себялюбивые и сварливые не могут держаться вместе, а без единения нельзя ничего достигнуть»; «особи, которые находили наибольшее удовольствие в обществе своих, всего легче избегали опасностей, а те, которые мало заботились о своих товарищах и держались в одиночку, погибали в большем числе»; «сообщества, которые имели наибольшее число сочувствующих друг другу членов, должны были процветать и оставлять большее число потомков». «Племя, заключающее в себе большое число членов, которые наделены высокоразвитым чувством патриотизма, верности, послушания, храбрости и участия к другим, — членов, которые готовы помогать друг другу и жертвовать собой для общей пользы, — должно одержать верх над большинством других племен, а это и будет естественный отбор».

Уоллес в этом с Дарвином соглашался. Большинство современных биологов — нет. Мы об этом уже говорили в связи с пчелами. Дарвин: «У строго общественных животных естественный отбор действует иногда на отдельные особи путем сохранения изменений, которые выгодны для сообщества… хотя бы даже при этом ни один член сообщества в отдельности не получал преимуществ перед другими членами». Дискутируют по сей день: может ли по закону естественного отбора развиться свойство, которое бесполезно или даже вредно отдельной особи, а полезно коллективу?

До 1960-х годов считали, что может. Утверждали даже, что отбор способствует развитию качеств, служащих «благу вида», хотя Дарвин говорил иное: не благу вида в целом, а благу группы. Потом пошли противоположные теории: никакого «группового отбора» не бывает. Дарвин же сам сказал, что самоотверженные скорее гибнут, чем трусливые и себялюбивые, и меньше оставляют потомства, следовательно, варианты генов, сделавшие их такими, исчезают из популяции, вытесняясь генами подлых эгоистов. И тем не менее порядочные люди есть, и немало. Стало быть, нас кто-то заставляет быть порядочными. Это делают гены, причем чисто случайно. Более того, отбора на благо организма, о котором писал Дарвин, тоже нет. Организм — не целое, а совокупность генов; разные гены не сотрудничают для пользы носителя, а борются каждый за свое размножение.

Генетики Дж. Холдейн, Дж. Мэйнард Смит, У Гамильтон и этолог Р. Докинз создали концепцию «эгоистичного гена». Все, что нам кажется проявлениями помощи, заботы и сотрудничества в группе животных, все, что кажется пользой для отдельного животного, на самом деле — побочный, случайный результат жизни генов. Интересы гена и организма, гена и группы могут случайно совпасть, а могут и нет. А единственный интерес гена — размножаться. (Ответить на кажущийся очень философским вопрос: а почему, собственно, все живое размножается? — не так уж трудно. Представьте: на древней Земле, в «теплом прудике», образовались два вида РНК-существ. По случайности одни могут размножаться, а другие — нет. Ну и чьи потомки, по-вашему, заполнят планету?) Если какой-то вариант «сильного», хорошо размножающегося гена делает его носителя более приспособленным и плодовитым, он закрепится. Но если этот вариант вредит обладателю и другим генам, он все равно будет распространяться. Правда, его носители вымрут, но и черт с ними — ген же не может предвидеть такого результата.

Докинз пишет, что Дарвин с восторгом принял бы эту концепцию и отказался от глупых идей о том, что отбор действует на благо организма и тем более группы. Вообще-то Дарвин допускал, что внутри организма есть конкуренция. Дж. Роменсу, 16 апреля 1881 года: «Происходит борьба… между органическими молекулами, клетками и органами… наилучшим образом исполняет функции та клетка, которая лучше питается и лучше продолжает свой род». Он также предполагал, что единички наследственности — геммулы — это отдельные живые существа. Так что, наверное, охотно согласился бы, что и у генов есть свои ниши и они, как все, подчиняются закону естественного отбора. И все же от группового отбора он бы вряд ли отказался.

Дискутирующие стороны в начале XXI века вроде бы примирил Д. Уилсон: отбор бывает «многоуровневый», ему подвержены и группы, и индивиды, и гены; чаще всего — гены. Но в эти же годы проводились исследования домовых мышек. У них встречается ген, который убивает мышонка, если тот унаследовал его от обоих родителей. Раз этот ген, вредящий мышам, не исчез, а до сих пор существует, значит, и впрямь интересы гена превыше всего. И этот ген очень «сильный»: он так программирует организм, что сперматозоиды, в которых его нет, обездвиживаются, а в зачатии участвуют лишь те, что содержат его. Отсюда должно следовать, что он быстро распространится, вытеснит другие варианты и мышиному роду придет конец. Но мы видим обратное. Мышей полно, а ген-убийца встречается у мышиных народов редко. Почему? Единственный ответ — мышиный организм нашел способ сражаться со злодеем. Есть гипотеза: мышиные самочки вступают в связь с несколькими самцами подряд и как бы «перебирают» варианты гена в поисках «доброго», а не «злого». Почему они так поступают? По закону естественного отбора: такое поведение обеспечивает лучшую выживаемость — мыши, а не гена.

Сторонники концепции «эгоистичного гена», правда, говорят: никакой «мыши» не существует, «мышь» — это группа генов. Гену-маньяку не дают развернуться остальные гены, хотящие жить: отбором поддерживается любая мутация среди них, приводящая к тому, что убийцу наказывают. Но ведь именно это и утверждал Дарвин: потребности группы берут верх над потребностями эгоистичного одиночки. Время покажет: возможно, злодей вымрет совсем. Добавим еще, что этот «ген-убийца» — вовсе не один ген. Это комплекс генов, наследующийся всегда целиком. Поодиночке они смертельной силы не имеют, но, притершись друг к другу, образовали сплоченную, хотя и аморальную, с точки зрения других генов, банду. Тоже групповой отбор…

Канадские биологи, наблюдавшие за колониями муравьев, утверждают, что Дарвин с Уоллесом были правы: группа, члены которой жертвуют своими интересами для общего блага, живет лучше. Как и у пчел, муравьи-рабочие бесплодны, рожает только матка. Рабочие трудятся исключительно ради социума. Но есть примитивные виды муравьев, где рабочие могут давать потомство и пренебрегать общественными интересами, конкурируя друг с дружкой — эта еда моим детям, а не твоим! — их муравейники малы и подвержены беспрестанным конфликтам. Каков бы ни был молекулярный механизм того, что рабочие сделались альтруистами, это способствовало успеху коллектива.

Муравьи (так, по крайней мере, считают в начале XXI века) действуют, не чувствуя альтруистических порывов, не ощущая, что жертвуют чем-то ради общества. Но животные, обладающие развитой психикой, могли бы сообразить, что быть сволочью выгодно? Нет, не соображают… Не только милые мармозетки, но и крысы, этот распутный народец, помогают друг другу выбраться из ловушки, даже если им самим от этого нет выгоды; у социальных животных всегда находятся и те, кто защищает группу, и те, кто помогает главной самке растить потомство, отказываясь от рождения своего; о самоотверженном поведении матерей и говорить нечего. В. П. Эфроимсон: «В наследственной природе человека заложено нечто такое, что влечет его к справедливости, подвигам, самоотвержению… готовность матери (иногда и отца) рисковать жизнью, защищая детеныша, не вызвана воспитанием, не благоприобретена, а естественна, заложена в природе».

Подобные утверждения вызвали массу дискуссий после появления концепции «эгоистичного гена». Как может животное жертвовать интересами ради товарищей, ну, допустим, у него есть, условно говоря, ген альтруизма, но оно погибло и ген пропал, а эгоисты плодятся… Биологи призвали на помощь раздел математики — теорию игр; подтверждая догадку Дарвина, она доказывает, что эгоистичная стратегия выгодна лишь до некоторой степени и группа, в которой слишком много эгоистов, не может быть успешной. Они также объяснили альтруистическое поведение через родство генов: появляется вариант гена, который побуждает носителя вести себя так, чтобы помогать выживанию и размножению других обладателей того же варианта; поэтому помогать родственнику выгодно, и чем ближе родство, тем выгоднее. Но у социальных животных в группы нередко объединяются и неродственники; друг друга защищают животные, принадлежащие не только к разным группам, но и к разным видам: собака может кинуться на другую собаку, чтобы защитить своего друга — кошку, кошки выкармливают бельчат…

Возникла еще теория: помогаю тому, кто мне помогает (это называется «реципрокный — взаимный — альтруизм»). Дарвин об этом писал: «По мере того как мыслительные способности членов племени совершенствовались, каждый из них мог легко убедиться из опыта, что, помогая другим, он обыкновенно получал помощь в свою очередь». Более того, взаимовыгодная кооперация распространена, по Дарвину, и между разными видами: цветок кооперируется с пчелой, животное с растением, и всем хорошо.