Максим Чертанов - Дарвин

• Название: Дарвин
• Автор: Максим Чертанов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03590-4

Он хотел знать все. Для чего кошке хвост? Снятся ли собакам сны? Какую цивилизацию могли бы создать пчелы? Поднимаются континенты или опускаются? Откуда взялась жизнь на Земле? Кто умнее, мужчины или женщины, и почему? Он разгадывал загадки природы, как Шерлок Холмс, и формулировал свои открытия поэтично, как Диккенс. Уже стариком, увенчанный всеми учеными регалиями мира, он робко писал коллеге: «Вы знаете так много, а я так мало, и я прошу у Вас милостыни, как нищий…» Он избегал публичных споров, за исключением случаев, когда это было очень важно для него, — а важно было и то, что Турция обидела Болгарию, и то, что сосед обидел лошадь. Об открытиях и о жизни этого удивительного человека подробно и увлекательно, опираясь исключительно на факты и документы, рассказывает автор.

---

Он делал записи в книжке, начатой в мае и известной как Красная, — о поднятии Америки. Лайель прав, никаких «ужасных» катастроф не бывает, просто одни громадные поверхности медленно ползут вверх, другие вниз, и там, где вследствие этого возникают разломы и трещины, случаются мелкие (с точки зрения геолога) «катастрофы»: землетрясения, наводнения. 2 октября 1836 года экспедиция прибыла в Фалмут, где Чарлз сошел на берег, а бриг направился в Девенпорт. («Бигль» ходил еще в два плавания, потом нес береговую службу на Темзе.) Фицрой привез 100 карт и 80 планов бухт и гаваней; Чарлз — тонны «хлама» и массу идей. Но ему уже 27 лет, он отсутствовал пять лет и 136 дней; за это время нормальные люди окончили университеты. А с ним что будет? Quien sabel

Глава третья. АЗБУКА

Дилижанс доставил путешественника в Маунт-хауз вечером 4 октября 1836 года, Ковингтон его сопровождал. Весь следующий день Чарлз писал письма. Отец подарил ему акции, дающие 400 фунтов годового дохода, и сказал, что он волен жить как хочет. 11-го он был в Лондоне, город изменился: газовые фонари, канализация, на выборах либералы взяли верх, грядут реформы и прогресс. 15-го поехал в Кембридж советоваться с Генсло и Седжвиком: что делать с «хламом», который государство по недосмотру не отобрало у него? Ему велели обратиться в столичные учреждения, пусть специалисты разбираются. Он обошел Британский музей, Колледж хирургов, Линнеевское (ботаническое) и Геологическое общества и был удивлен тем, что никто не хотел заняться его трофеями. 29-го коллекции сгрузили с «Бигля», а Чарлза принял Лайель, светский, милый, удивительный человек, который, услыхав теорию происхождения рифов, опровергавшую его собственную, пришел в восторг и разрекламировал ее знакомым геологам.

У Лайеля был еще гость, Ричард Оуэн. Всего на четыре года старше Чарлза, а уже ведущий зоолог и палеонтолог Британии и очень влиятельный человек. Ортодоксом он не считался, полагал, что Создатель не творил клеща лугового, клеща собачьего, а сотворил «архетипы» («клеща вообще») и вложил в них «силу», которая позволяет «совершенствоваться» в ограниченных пределах, то есть превращаться из архетипа в клеща собачьего или клеща лугового. Характер сложный: начинающих ученых поддерживал, но, стоило им чего-то добиться, ревновал. Пока он к Чарлзу отнесся доброжелательно, видимо, сочтя его неопасным. Дарвин — Генсло, 31 октября: «Я мало продвинулся с мэтрами. Вижу, как Вы и предупреждали, что они заняты своими делами. М-р Лайель говорит, я должен все делать сам. М-р Оуэн хочет препарировать некоторые экземпляры, а кроме этих двоих, никому мои коллекции не интересны. Исключение — д-р Грант, который хотел исследовать кораллины. Я вижу, как глупо было надеяться, что кто-то захочет стать экспертом. Сборщиков много, а ученых мало и их время дорого… Даже музеям не нужны безымянные экспонаты».

Это единственное указание на то, что была встреча с Грантом после возвращения. Больше Чарлз со своим первым наставником, кажется, не общался. После смерти Гранта нашли черновик его письма Дарвину, датированный 1861 годом: поздравлял с успехом «Происхождения видов». Неизвестно, было ли письмо отправлено. Дарвин, насколько известно, не писал Гранту никогда. Неблагодарным он обычно не был и к другим наставникам сохранял привязанность, так что история с Грантом выглядит странно. О причинах можно только гадать. Возможно, Чарлз, помнивший (или воображавший), что Грант в Эдинбурге хотел присвоить его маленькие открытия, подозревал, что тот вновь поступит так же. Возможно, он просто струсил: в ученой среде Грант был отщепенцем, бунтарем (Оуэн его ненавидел и дал это понять); человеку, начинающему карьеру, общение с таким субъектом могло подпортить репутацию. Наконец, Грант был (или считался) гомосексуалистом, так что общаться с ним было опять же вредно для репутации и, быть может, неприятно. Дальнейшая жизнь Гранта сложилась не блестяще. До своей смерти в 1874 году он был профессором анатомии в лондонском Университетском колледже; вскоре его забыли. Дарвин в автобиографии выразил недоумение, что такой талантливый человек «за всю жизнь ничего не создал нового».

Он сообщал Генсло, что хочет несколько месяцев пробыть в Кембридже, потом засесть в столице и написать «геологию» и «зоологию», ругал Лондон, «грязный и противный», жаловался, что зоологам не нужны экспонаты, зато ботаники молодцы, интересуются, а он, дурак, так мало внимания уделял растениям. «Зоологи меня выводят из себя не потому, что они перегружены работой, а потому, что они склочные. Я был в Зоологическом обществе, где ораторы рычали друг на друга в манере, неподобающей джентльменам. Слава богу, в Кембридже такой мерзкой грызни не бывает, а в Лондоне ее не избежать». Несколько дней спустя рапортовал бодрее: зоолог Томас Белл берется описать рептилий, зоолог Уильям Бродерип заинтересовался раковинами. «Вы разрекламировали меня ботаникам, но я чувствовал себя идиотом, когда м-р Дон (Дэвид Дон, ботаник, взял на себя растительную часть коллекций. — М. Ч.) спросил меня, где обитает одно растение с невозможно длинным названием. Других шокировало, что я не знал ничего о Carex (осоке) и где оно растет. Я был вынужден признаться, что знаю не больше о растениях, которые привез, чем человек, прилетевший с Луны… Окаменелости я сдал в Колледж хирургов. Оказывается, они очень ценны; одна голова принадлежала грызуну величиной с гиппопотама!! Другая — муравьеду размером с лошадь!!!» (В ту пору было известно три вида южноамериканских ископаемых зверей, а Чарлз, как позже выяснилось, откопал еще шесть.)

1 ноября 1936 года по рекомендации Лайеля и Генсло Чарлз Дарвин был принят в Геологическое общество. Неделю разбирался с коллекциями, съездил в Шрусбери и Овертон к Марианне (замужней сестре). Фанни, бывшей Оуэн, послал букет без письма — ему казалось, что это очень элегантно. 12-го приехал в Мэр. Семьи к тому времени сроднились еще ближе: Каролина Дарвин вышла за Джосайю Веджвуда III. Эмма, одна из дочерей Джосайи II, перед визитом Чарлза писала невестке: «Мы волнуемся… нужно малость поумнеть к его приезду». Веджвуды советовали издать книгу о путешествии: не «геологию» с «зоологией», а рассказ для широкой публики. До сих пор Чарлзу это в голову не приходило. 2 декабря он прибыл в Лондон и увидел, что дела идут: Колледж хирургов распихал большую часть «хлама» по учреждениям, где ими займутся, еще несколько ученых вызвались помогать. Геолог Джордж Соуэрби и зоолог Хью Каминг опишут ископаемых, геолог Уильям Бакленд — минералы, геолог Уильям Лонсдэйл — кораллы, орнитолог Джон Гулд взял птиц, зоолог Джордж Уотер-хауз — млекопитающих, энтомолог Хоуп, знакомый Чарлза, — насекомых. Сам Чарлз мог расслабиться. Эразм знакомил его с великими гуманитариями: историком Томасом Карлейлем, изобретателем пракомпьютера Чарлзом Бэббиджем. Дамы у Эразма тоже бывали, но «синие чулки», он дружил с феминисткой Гарриет Мартино, Дарвины боялись, что он на ней женится, и Чарлз сообщал сестрам сплетни вокруг этого дела. Президент Геологического общества Уильям Юэлл предложил Чарлзу должность секретаря, почетную, но хлопотную и требующую пребывания в Лондоне, но Чарлз от Лондона на стенку лез («мерзкая дымная тюрьма!») и хотел свободно располагать своим временем. Отказался, сославшись на незнание французского и общее невежество. Он уже начал работать над книгой.

Издательство Генри Колберна должно было опубликовать отчет об экспедиции: первый том о прошлом плавании «Бигля», второй — о новом, их готовит Фицрой; четвертый том — сборник документов, а третий напишет Дарвин. Гонорар полагался только Фицрою. Совещались с Фицроем, кто о чем будет писать, запутались, поругались. 7 декабря Чарлз в раздражении сообщал Каролине, что все отменяется и он ничего, кроме «геологии», писать не будет. Дарвины и Веджвуды умоляли не валять дурака, но он был непреклонен. Уехал в Кембридж, снял квартиру на Фицуильям-стрит, 22, сел писать статью о поднятии побережья Чили, вечерами сидел у Генсло. 30 декабря пришло письмо от Фицроя: вспыльчивый, но благородный капитан сообщал Чарлзу, что тот волен делать свою часть работы как хочет и что доход будет поделен на три части: им двоим и капитану Кингу, командовавшему «Биглем» в первую экспедицию. Чарлз озаглавил свой том «Дневник и заметки» (Journal and Remarks) — это первый вариант книги, известной как «Путешествие натуралиста вокруг света на корабле "Бигль"». 4 января 1837 года он впервые выступил публично: прочел доклад о Чили в Геологическом обществе. Нервничал, заикался, но все прошло нормально, ходил «распуша хвост как павлин». В тот же день выступил в Зоологическом обществе, представляя трофеи: 80 млекопитающих и 450 птиц.

Но то, что он услышал в Лондоне, было важнее того, что он сказал. Гулд, изучавший его птиц, заметил, что галапагосские родственны южноамериканским (под «родством» подразумевалось не генетическое родство, а сходство строения и функций, позволяющее относить объекты к одному виду или семейству, как «родственны» серебряная и пластмассовая вилки), а главное, утверждал, что пересмешники с разных островов — не одна и та же птичка, а отдельные виды, то же и вьюрки, на которых Дарвин не обратил внимания. (Теперь эти вьюрки называются дарвиновыми.) Оуэн обнаружил, что ископаемые звери «родственны» (в том же смысле) ныне живущим, и направил доклад в Геологическое общество; причин вымирания не объяснял, сказал, что время прошло, вот и вымерли. Чарлз же вернулся в Кембридж, где 27 февраля в Философском обществе прочел доклад о загадочном оплавленном песке в Мальдонадо — это сделали молнии. Хотел жить в Кембридже, но не получалось, из Лондона все время дергали; 6 марта переехал в столицу. Эразм нашел ему квартиру на Грейт-Мальборо-стрит, 36. Пять комнат, одна ему, одна Ковингтону, три под экспонаты (значительную часть их не удалось пристроить). Перевез туда ручных черепах, до сих пор живших у Эразма. Ходил по гостям: к Лайелю, к Оуэну (все еще дружелюбному). 14 марта узнал от Гулда, что открыл новый вид страуса, доложил о нем (получившем имя «нанду Дарвина») в Зоологическое общество. Со страуса и начинаются знаменитые заметки в Красной книжке, сделанные в марте 1837 года.