Сюзанна Шаттенберг - Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы

• Название: Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы
• Автор: Сюзанна Шаттенберг
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8243-1572-1

Книга немецкого историка С. Шаттенберг посвящена первому поколению новой советской технической интеллигенции, которое в конце 1920-х гг. сменило «старых специалистов», в 1930-е гг. создавало советскую промышленность, поддерживало Сталина, страдало от террора и все-таки продолжало верить коммунистической партии. В основу книги легли опубликованные и хранящиеся в архивах воспоминания инженеров, которые получили образование и начали трудовую деятельность в СССР в годы первых пятилеток. Большое внимание уделяется образу инженера в советской печати, литературе и кинематографии 1930-х гг.

Книга предназначена для специалистов-историков и широкого круга читателей, интересующихся историей СССР.

---

Мысль, что именно инженеру благодаря его техническим знаниям суждено привести человечество в лучшее будущее, была широко распространена среди русских инженеров{168}. Совокупность технократических представлений, идея предназначенности людей техники для руководства судьбами страны пришла в Россию в первой половине XIX в. вместе с приверженцами француза по имени Клод Анри де Рувруа граф де Сен-Симон (1760-1825), которые создавали систему инженерного образования, где и распространяли свою социалистическую утопию, основанную на науке и технике и зафиксированную в трех книгах «Катехизиса промышленников» («Catechisme des industriels», 1823-1824){169}. Круги русских сен-симонистов превозносили инженера как освободителя человечества, который с помощью внедрения железной дороги объединит людей в единый народ с общим языком{170}. Иван Алексеевич Вышнеградский (1831-1895), технократ и директор «Техноложки» с 1875 по 1879 г., позаботился, чтобы сен-симонистские идеи сплавились с содержанием обучения и запечатлелись в сознании многих инженеров, даже не обязательно убежденных технократов{171} Первое «Русское техническое общество», основанное в 1866 г. и позже удостоенное звания «императорского» (Императорское Русское техническое общество, (И)РТО), также отличалось сильной технократической направленностью[6]. Вера в то, что, работая по своей профессии, можно наилучшим образом преобразовать мир, была типичной для большинства русских инженеров: они мечтали создать, наконец, значительные труды, претворить в жизнь великие открытия, изменив тем самым окружающую действительность, и чурались политики. Они стремились к профессиональной автономии и хотели сами решать, как нужно индустриализировать страну. Все остальные проблемы общественного устройства интересовали их во вторую очередь, или они считали, что эти проблемы можно решить вместе с техническими{172}.

Тем не менее ряд инженеров активно участвовали в революции 1905 г. В «Манифесте 198 инженеров», переданном С.Ю. Витте, техники возлагали на царское правительство ответственность за Кровавое воскресенье 9 января 1905 г.{173} Центр революции находился в институтах, в которых уже с конца XIX в. то и дело протестовали студенты{174}. Оплотом революционеров была «Техноложка», где студенты создали тайную марксистскую библиотеку{175}. Правительство быстро покончило с политическим движением инженеров: в апреле 1905 г. оно распустило всероссийский съезд инженеров и техников в Петербурге, и сразу же после объединения различных профессиональных организаций в Союз союзов в мае 1905 г. среди инженеров начались аресты{176}. Некоторые технические институты оказались закрыты на несколько месяцев или даже лет{177}. Многие инженеры были из-за недостаточной политической благонадежности уволены с государственной службы и нанимались на работу, в частности, в качестве управляющих домами{178}. Некоторые бежали за границу и вернулись в 1913 г., когда царь объявил амнистию по случаю празднования 300-летия династии Романовых, или только после революции 1917 года{179}.

Инженеры, и без того довольно аполитичные, после поражения революции были тем более растеряны и запуганы и не хотели больше иметь никакого отношения к политике. Такого мнения придерживаются Манфред Шпет и Карл Шлёгель{180} В следующие годы неоднократно предпринимались попытки объединить организации инженеров, но они вновь и вновь терпели неудачу из/за страха отдельных организаций перед утратой собственного влияния, а также из-за реакции, господствовавшей в стране. Учредительный съезд, наконец, разрешенный и созванный на осень 1914 г., не смог состояться из-за начавшейся войны{181}.

Инженеры оставались разрозненными, однако Первая мировая война повысила их престиж. Вновь возникло чрезвычайное положение, заставившее царское правительство почувствовать как отсталость страны в области промышленности, так и ее зависимость от иностранного капитала, в руках которого находились до 90% предприятий одной отрасли{182}. Чтобы сконцентрировать средства производства, избежать краха экономики и как можно лучше обеспечить снабжение армии, правительство учредило в 1915 г. при Академии наук Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС), вверив руководство ею ученым и инженерам во главе с В.И. Вернадским{183}. Во время Первой мировой войны и западные правительства делегировали ответственность за промышленность техническим советам{184}. Такое развитие событий дало новый толчок подъему технократии во всем мире{185}. Русские инженеры оказались, наконец, в своей стихии: они самостоятельно планировали и руководили и не должны были заниматься политикой.

Так и осталось с царского времени представление об инженере прежде всего как об аполитичном человеке, эксплуатировавшем рабочих, работавшем по-дилетантски, кабинетном ученом, который понятия не имел о практике. Сами инженеры страдали от этой недооценки, от постоянного подчинения иностранным специалистам и предпринимателям и мечтали о времени, когда они будут управлять судьбами экономики и промышленности.

в) Биографии до 1917 г.

Чтобы дать впечатление об инженерах, сформировавшихся в Российской империи, расскажем о некоторых видных представителях этой профессии. Выдающаяся и в то же время трагическая фигура — горный инженер Петр Иоакимович Пальчинский (1875-1929). В обучении инженерному делу он видел шанс избавиться от нищеты. Пальчинский вырос в бедности в Казани, после того как его отец бросил жену с пятью детьми. Тем тяжелее пришлось ему, когда в 1892 г. он не сумел сдать приемные экзамены в Петербургский горный институт и в течение года был вынужден зарабатывать на жизнь репетиторством{186}. Несмотря на материальную нужду, он не стремился в первую очередь получить «хлебное местечко», ставя своей целью развитие России. Он входил в число тех студентов, которые сами искали практику, работал во Франции на угледобыче и в Туркестане, где исследовал горючие материалы. По окончании учебы в 1899 г. Пальчинский отклонил предложенную ему должность в Горном институте, чтобы заняться практической деятельностью и привести свою страну «к процветанию»{187}. Он получил от министерства поручение обследовать условия труда в Донбассе и вскоре после этого обосновался в Сибири с собственным предприятием. Пальчинский, один из немногих инженеров, всерьез относился к проблемам рабочих. В Сибири он создал для них воскресную школу и организовал обучение их детей. Как и многих других, его раздражало засилье иностранцев, так что он особенно гордился своим товариществом Бельчир-Заблагарских рудников горного инженера Пальчинского и Кº, основанным в 1906 г. в Сибири, в котором русские инженеры развивали сибирскую угольную промышленность с помощью русских денежных средств. Он публично высказывал свое мнение по вопросам русского инженерного образования и в 1907 г. одним из первых потребовал ввести экономику в качестве обязательного предмета во всех технических институтах{188}. В политическом отношении Пальчинский чувствовал себя приверженцем анархистов, сторонников Кропоткина и Бакунина, симпатизировал эсерам{189}. Во время учебы его, несмотря на участие в студенческих выступениях 1899 г., не коснулись репрессии, но в 1905 г. он оказался среди ответственных за провозглашение Иркутской демократической республики в Сибири. Пальчинского избрали там секретарем Совета служащих и рабочих городского управления, железнодорожного депо и железнодорожной станции Иркутск{190} В 1906 г. его арестовали как одного,из лидеров сибирской демократии, но вскоре освободили, поставили под надзор полиции, а несколько позже выслали в Санкт-Петербург. Так как ему грозили судебный процесс и тюремное заключение, Пальчинский бежал за границу. Пребывая в изгнании, он представлял Совет съездов горнопромышленников Юга России во Франции, а в 1911 г. на промышленной ярмарке в Турине, изучал систему страхования рабочих в Германии и западноевропейское портовое хозяйство, чтобы позже разрабатывать проекты портов на Черном море{191}. Вернувшись в 1913 г. в Россию благодаря амнистии, он увидел, что пришел его час, когда царское правительство учредило КЕПС. В качестве председателя ИРТО он организовал свой Комитет по военно-технической помощи (КВТП), проведший во время войны три съезда. В созданном в мае 1915 г. Думой Военно-промышленном комитете (ВПК), имевшем целью снабжение армии и флота, Пальчинский также играл руководящую роль{192}. В 1916 г. он основал Институт поверхности и недр Земли и начал издавать собственный журнал{193}. Пальчинский — один из тех, кого профессия инженера избавила от бедности, но кто ни в коем случае не хотел почивать на лаврах, устроившись на хорошо оплачиваемую должность, а видел свою цель в содействии развитию страны с помощью приобретенных знаний. Не будучи революционером социалистического толка, он пытался в первую очередь помогать людям там, где мог. Он был убежден в большой роли, которую инженеры сыграют при изменении структуры общества, и ему казалось, что основание КЕПС подтверждает это.