Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

• Название: Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева
• Автор: Владислав Зубок
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8242-1543-1

Книга профессора истории Университета Темпл (США) Владислава Зубока посвящена изучению мотивов и интересов Советского Союза в холодной войне. На ее написание повлияли новые источники и методологические находки: автор использовал большой массив ранее не доступных архивных документов — от записей, сделанных на заседаниях Политбюро, шифротелеграмм, которыми обменивались руководители компартий, до мемуаров бывших коммунистических лидеров и интервью с их помощниками, дипломатами, разведчиками и военными.

Книга предназначена историкам, политологам, преподавателям и студентам, всем интересующимся историей международных отношений СССР.

---

Между поведением СССР в Маньчжурии и его действиями в Иране можно обнаружить и другие параллели. Пока советская армия находилась в Иране, она оставалась самым главным фактором влияния Сталина в этой стране. В самом Иране у Кремля также имелись союзники, что позволяло ему воздействовать на иранское правительство. Некоторой поддержкой среди интеллигенции левого толка, прежде всего среди антизападно настроенных иранских националистов, пользовалась Народная партия (Туде), организация марксистско-ленинского типа, созданная еще во времена Коминтерна. Тем не менее события 1944-1945 гг. доказали, что сил партии Туде недостаточно, чтобы можно было делать на них ставку. Сталин решил разыграть азербайджанскую национальную карту, создать в дополнение к советской армии и Туде еще одну управляемую силу — сепаратистское движение в Северном Иране. В этом случае Сталин смог бы шантажировать иранское правительство — точно так же, как он поступал с Гоминьданом, используя китайских коммунистов в Маньчжурии и синьцзянских сепаратистов{184}.

6 июля 1945 г. Сталин одобрил секретное постановление «О мероприятиях по организации сепаратистского движения в Южном Азербайджане и других провинциях Северного Ирана». Это постановление имело своей целью начало подготовительной работы по образованию в составе иранского государства национально-автономной азербайджанской области с широкими правами, поддержку сепаратистских движений в Гиляне, Мазандаране, Горгане и Хорасане, а также «помощь» автономистскому движению иранских курдов. Постановление предусматривало снабжение сепаратистов оружием, печатными станками и деньгами. Ответственными за руководство операцией назначались замнаркома обороны СССР и член ГКО Н. А. Булганин и первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана и Бакинского горкома партии М. Багиров. Повседневное практическое осуществление этого плана ложилось на плечи Багирова и группу советских советников в Тебризе и Тегеране, в основном этнических азербайджанцев. Орудием советской политики среди иранских азербайджанцев должна была стать новая Азербайджанская демократическая партия (АДП), созданная на советские деньги и с помощью советников из Баку и политуправления советских войск в Северном Иране{185}. В разговоре с глазу на глаз Сталин сообщил Багирову, что настало время для объединения советского и иранского Азербайджана. Багиров и партийные кадры Азербайджана с энтузиазмом взялись за выполение поставленной задачи{186}.

Даже британские и американские власти признавали, что для национально-освободительного восстания в Северном Иране горючего хватало: Советскому Союзу оставалось только чиркнуть спичкой{187}. Лишь одно усложняло задачу Сталина: из-за внезапного окончания войны с Японией для проведения операции оставалось слишком мало времени. Как справедливо заметила исследовательница Л. Летранж-Фосет: «Вряд ли случайным стечением обстоятельств было то, что создание АДП почти в точности совпало по времени с окончанием войны с Японией, а значит, с началом шестимесячного периода», в течение которого Москва, Лондон и Вашингтон договорились полностью вывести свои войска из Ирана. В сентябре часы начали отсчет времени, оставшегося до окончания этого срока{188}.

С конца сентября по декабрь 1945 г. при активном участии Багирова, советских военных и сотрудников НКВД были созданы новые властные структуры в иранском Азербайджане. Тегеранское правительство практически полностью утратило контроль над северо-западными провинциями, а его органы управления в этих провинциях были распущены. Игнорируя ветеранов Туде, которые с болью в сердце протестовали против расчленения Ирана, советские операторы в командном порядке «слили» местные органы Туде с новыми структурами АДП, подчинив их, таким образом, контролю из Баку. Руководство Туде, куда еще входили коминтерновские кадры революционного движения 1920-х гг., мечтало сделать Иран авангардом антиколониальной борьбы на Среднем Востоке и в Южной Азии. Сталин и Багиров, разумеется, не собирались считаться с этими утопическими желаниями. Советское посольство в Тегеране дало указание руководителям Туде воздерживаться от революционной деятельности в главных иранских городах. Москве не хотелось, чтобы у англичан и американцев появился удобный предлог поддержать иранское правительство против «коммунистической угрозы». Между тем пока иранские революционеры-националисты негодовали, азербайджанское население Северного Ирана, и прежде всего торгово-купеческие слои, восторженно отозвались на создание движения за азербайджанскую автономию. Казалось, розыгрыш национальной карты вот-вот принесет политическую победу Москве и поставит Тегеран на колени{189}.

В декабре 1945 г., накануне встречи Сталина с Бирнсом и Бевином в Москве, появилось официальное сообщение о создании в Иране двух автономий: Иранского Азербайджана и Республики Курдистан. Обе были немедленно признаны советскими оккупационными властями. Борьба за нефть и политическое влияние в Иране между СССР, Великобританией и США вступила в решающий этап. Сталин, как он часто делал, предпочитал не раскрывать перед западными партнерами все свои козыри сразу. Возможно, он ожидал, что англичане и американцы в конечном счете захотят решить будущее Ирана на трехсторонней конференции{190}. Действительно, на встрече в Москве Бирнс не поддержал англичан, выступивших с протестами о подстрекательстве советскими властями сепаратизма в Иране. Госсекретарь США жаждал завоевать доверие Сталина и достичь с ним соглашения по главным вопросам{191}.

В действиях Сталина угадывалась старая схема. Уже не первый раз советский лидер принимал сторону тех своих подчиненных, кто выражал экспансионистскую позицию, и весьма умело нагнетал шовинистические настроения среди советской правящей верхушки. Вождь действовал на том или ином участке международной арены напористо, но скрытно, прибегая к уловкам и никогда не показывая свои карты в игре. В Кремле пользовались тем, что в избранных для советской экспансии районах уже имеются революционные или национально-освободительные силы, однако для реализации собственных целей предпочитали, где только могли, создавать псевдодвижения сверху, под своим контролем. И хотя Сталин делал вид, что действует в рамках решений, согласованных с другими великими державами, он постоянно стремился размыть эти рамки и достичь своего, испытывая терпение и волю западных держав. Подобный образ действий позволил Сталину добиться впечатляющих тактических побед в Восточной Европе и на Дальнем Востоке. Однако кремлевский правитель не сознавал, что каждая такая победа имеет свою цену и съедает тот громадный политический капитал, который Советский Союз набрал в общественном мнении западных стран за время войны. Пришло время, когда этот капитал, облегчавший проведение сталинской дипломатии, оказался исчерпан.

От иранского кризиса к доктрине сдерживания

Иранское правительство осознало, что в сложившихся обстоятельствах вести переговоры о сепаратистах ему придется непосредственно с Москвой. 19 февраля 1946 г. новый премьер-министр Ирана Ахмад Кавам эс-Салтане прибыл в Москву для встречи со Сталиным. Переговоры длились в течение трех недель. Пока шла война с Германией, Кавам занимал, казалось, просоветские позиции. Сталин и Молотов действовали по методу «кнута и пряника»: с одной стороны, Молотов на встречах с Кавамом сильно давил на него, добиваясь нефтяных концессий для Советского Союза и обещая посредничество между Тегераном и сепаратистскими режимами. Кавам был вежлив, но непреклонен, он ссылался на закон, принятый меджлисом, который запрещал предоставлять какие-либо концессии до полного вывода иностранных войск с территории Ирана. После безрезультатных встреч с Молотовым и долгого ожидания иранского премьера принял, наконец, Сталин. Запись этой встречи до сих пор не найдена, но по косвенным сведениям кремлевский вождь предлагал Каваму поменять иранскую Конституцию и самому править страной, без всякого меджлиса. Он обещал, что советские войска не дадут его в обиду. Для подкрепления последнего довода советские танковые части начали выдвигаться в направлении Тегерана. Иранский руководитель уклонился от сталинской «помощи», но устно пообещал ему, что, как только пройдут выборы в меджлис, он добьется для Советского Союза нефтяной концессии. На этом переговоры в Москве закончились, и Кавам вернулся в Тегеран, взяв с собой нового советского посла Ивана Садчикова, бывшего заведующего отделом Ближнего Востока Министерства иностранных дел СССР. Садчиков должен был осуществлять постоянную связь между иранским лидером и Кремлем{192}.

Вскоре оказалось, что иранский политик перехитрил Сталина. Азербайджанский историк Джамиль Гасанлы делает вывод, что иранский премьер-министр «вовремя и верно расценил возможности США в послевоенном мире» и стал ориентироваться на Вашингтон, а не на Москву. 2 марта 1946 г. истек срок присутствия иностранных войск на территории Ирана. СССР открыто нарушал договоренности. Кавам еще не вернулся из Москвы, а по совету американских дипломатов Министерство иностранных дел Ирана и меджлис уже решили обратиться с протестом в ООН — блестящий ход, который смешал советские карты в Иране. «Иранский кризис» взбудоражил те круги в американском обществе, которые верили в Объединенные Нации и надеялись не повторить ошибок Лиги Наций в 1930-е гг., пресечь в зародыше источники возможной агрессии, укрепить уважение к международному праву и обязательствам. С точки зрения этих людей под угрозой оказалось не просто будущее иранской нефти, а прочность послевоенного мира{193}.