Майкл Мартоун - Папа сожрал меня, мать извела меня

• Название: Папа сожрал меня, мать извела меня
• Автор: Майкл Мартоун
• Издательство: Livebook
• Жанр: Проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-904584-65-8

Сказки — не для слабонервных: в них или пан, или пропал. Однако нас с детства притягивает их мир — не такой, как наш, но не менее настоящий. Это мир опасностей, убийств и предательств, вечного сна, подложных невест, страшно-прекрасных чудес и говорящих ослов.

Под двумя обложками-близнецами читателей ждут сорок историй со всего света. Апдайк, Китс, Петрушевская, Гейман и другие — вот они, современные сказочники. Но они и не сказочники вовсе, а искусные мастера литературы, а значит, тем больше у них шансов увести читателей в декорации слов, где вечные истории воплотятся вновь.

Вам страшно? Не беда. Жутко? Тем лучше. Не бойтесь темноты, вы ведь давно выросли. Хотя, быть может, это вам только кажется.

---

Майкл Мартоун ВЕДРО ТЕПЛЫХ СЛЮНЕЙ Англия. «Джек и бобовый росток» Джозефа Джейкобза

Бывалоча, плюнешь на землю, и вода вырастет.

Болтали, дескать, ты паши, а дождь догонит. Врали.

Мы свои плуги красили в зеленый, как трава, и рыли они кругом травянистую равнину. И где она трескалася и вскрывалася, вот те крест, слышно было, как она сочится, будто плевочки плюет, будто поплевывает да посвистывает.

Там-сям паром плевала, и земля-то будто кипела, и пар весь в дым шел.

Вода лилася дождем с земли в небо да вздыхала по пути. Вода-то, она вверх лилася.

И погодя вся та вода и вылилася в громадную такую стену туч, и свесилася она с неба и землю, что ее питала, обняла.

Та громадная туча-стена, она вся была из махоньких капелек парной воды, а внутри всех и каждой этих капелек парной воды воттакусенькие пылинки спрятались, укромненько, к ним-то вода и прилипла.

Когда ту громадную тучищу воттакущий ветерище ка-ак двинул по-над землей-то, песок, что в ней был, все внизу на земле засыпал так, что стало еще больше пыли.

Сплошь да еще.

Пыль глотала пыль, и скоро в тучище той одна пыль и осталася. Да еще грязюка-мазня.

И вся земля истерлася.

Земля вся истерлася. Вся в воздух превратилася. И мы ею сопели.

А земля-то, набилася нам в дыхалку, как еда в брюхо, но они-то порожние были, брюхи наши, хоть и жрали мы землю. И жрали-то мы землю всю дорогу, пока та вверх лилася.

Джек-то, он все папаню хоронил.

Джек все хоронил папаню, а земля-то вверх лилася.

Никто на земле не работал. Никто.

Мы пахали, а борозды плашмя ложилися. Мы сажали, а семена-то, они все выдувалися. И чего мотыжить-то, коли пыльный ветер да пыльная туча всю землю-то начисто вылизали, что ни семечка.

Джек-то, он все хоронил папаню.

На ветру-то на пыльном, Джек-то все хоронил папаню.

Джек-то, он рыл ему яму, закатывал туда папаню, в саване евойном, в яму.

А как давай Джек в яму кидать комья-то, а они с лопаты у него — да в дым, покуда кидает он их, чтоб яму-то закопать.

Целое черпало земли все в дым ушло, а он-то в яму ее хотел, где папаня его, в саване евойном, в яме.

Джек-то под конец песчаные края ямины собирал на края той ямы, чтоб яму-то зарыть.

Джек-то, он пыль ногами подгреб да в яму ее, чтоб от ветра убрать, чтоб земля под землю, чтоб от пыльного ветра, потому как даже пыльную пыль всю пыльным ветром сдуло.

Под конец он прикрыл вроде той пыльной пылью тело папани своего, завернутого в клятый саван евойный.

Джек-то, он сел сверху в пыль, какую в яму намел, но не передохнуть чтоб, а чтоб пыль-то удержать на месте, чтоб не сдуло опять.

Но пыль-то, ее опять сдуло.

Он глядел, как ее кольцами, пыльную пыль, потащило прям из-под него, где он сидел.

И Джек-то, он сам в яму, какую выкопал, и просел, когда пыль пыльную из-под него выдуло, прям где он сидел на ней, выдуло пыльным ветром.

Не успел глазом моргнуть, Джек-то, как весь в яме был, весь ушел в нее, с папаней в саване евойном. Токмо ямы там и не было вовсе.

Джек-то, он встает и давай рыть другую яму, чтоб папаню-то похоронить, папаню его в саване клятом, а тот лежит кучей на земле ползучей у его ног-то.

Сколько-то оно вот так.

А тут как раз корова-то пегая, она совсем пересохла.

Пегая корова-то, вся пересохла начисто.

Джек-то, он и не удивился вовсе.

Джек-то, он кормил пегую деревяхами из сарая, красными досками обшивочными, краску с них всю пыльным ветром ободрало да выгладило.

Джек-то, он вернулся и давай мять вымя ей, чтоб пегая выдоила чего. Пегая корова-то, она все жевала да жевала старое дерево с сарая, покуда Джек назади все тужился чего с нее выжать, чтоб выдоилося.

Джек-то, он слюну выгнал, чтоб на руки поплевать, чтоб телке вымя помять, чтоб, может, выдоилося чего.

Та, пока не выдохлася вовсе, дала всего-то полкружки оловянной склизких сливок.

Чтоб добыть их, Джек все четыре дойки подергал, чтоб те полкружки оловянной склизких сливок из пегой коровы выжать, а Джек-то мял ей тощее вымя, чтоб выдоилося чего.

Пегая корова-то, она жрала вершки, что торчали, от занесенных проволочных заборов.

Штакетник-то и сетка проволочная, они пыль из ветра вышибали, и все их пылью-то и занесло.

Пегая корова-то, макушки заборов жрала и все скрепы раскачала.

Пегая корова-то, она ржу всю слизала с проволоки. Язычищем-то, сталбыть, своим всю ржу с проволоки слизала.

Джек-то, он нашел где-то магнитище. Он, сталбыть, нашел такой магнитище и корове-то пегой и скормил.

Магнитище-то, он застрял у нее в зобу.

Тот магнитище у нее в зобу-то, он все железяки, какие пегая корова съела, притягивает.

Тот магнитище-то, добра от него никакого.

Тот магнитище-то, добра от него никакого совсем, потому как пегая корова вся высохла до кости.

Пегая корова-то, напрочь перестала доиться.

Пегая корова-то, напрочь перестала доиться, перестала молоко давать, даже и чахлого плевка мутного молока.

Джека маманя-то, она говорит Джеку, чтоб вел корову пегую в город.

Джек, Джекова маманя говорит, тащи эту коровищу недойную в город.

Хоть цену дадут, говорит Джекова маманя, за чахлое мясо ейное, хоть что-то.

Джекова маманя говорит, пегой-то коровы шкуру уже ветром задубило. Шкура ейная, говорит, вся потасканая уже. Рога у ней и копыта все постерлись из-за этого пыльного ветра, начисто шкуру он ей всю истрепал.

А еще столько в ней барахла всякого, Джекова маманя говорит.

Джекова маманя-то, она и говорит ему, продай барахло всякое, какое после забоя останется, от коровы этой пегой.

Джек-то, он говорит, ну да.

А кости, Джекова маманя говорит, притащи домой, кости ейные, на хлеб.

Джек-то, он говорит, ну да.

А язык, Джек, Джекова маманя говорит, тоже домой тащи. Высушим его, насухо от воды высушим, от воды, которую она из ржи высосала, когда проволоку-то лизала.

Джек с коровой-то пегой, пошли они, пошли за тучищей, что с неба висела и пыль у них из-под ног мела.

И вот уж Джек-то, он не видит ни зги кругом, кроме тучи этой пыльной.

Джек-то, он и коровы пегой на другом конце веревки не видит.

Джек-то, он позвал ее. Джек-то, он говорит, иди сюда, телка, говорит.

Джек-то, он слышит, как пегая бучит. Джек-то, он и не видит ее, пыль-туча кругом.

Сколько-то оно вот так.

Ну и Джек с коровой пегой заходят в лес. Джек, корова пегая и лес все в пыльной туче, кругом.

А лес-то, он не из деревьев ни из каких. Это лес старых мельниц. Сотни мельниц. Сотни. И лопасти мельничные скрежещут болезно во мраке, когда щербатые лопасти эти крутит пыльный ветер трескучий.

Щербатые лопасти поворачиваются, но не видать их за трескучей молотой пыльной тучей, услыхал их Джек и корову пегую, как она мычит во мраке.

Мельницы-то ветряные, они только ветер и мелят.

Ветряные мельницы, у них все колеса-то истерлись, колючим ветром все ободраны.

Ветряные мельницы никакой воды не подымут. Нету воды, чтоб поднять.

Мельница в мельничном лесу давным-давно всю воду из земли повысосала. Мельничный лес-то, он проваливается под землю, порожнее все там, где вода раньше была.

И мельницы все эти, они-то не могут воду поднять. Нету воды-то. Мельницы-то, они песок подымают.

Джек и корова пегая, идут они через лес, а башни-то мельничные все повычеркнуты крест-накрест, а лопасти мельничные над головой у них скрежещут болезно.

Корова-то пегая, она мешкает, чтоб отжевать кусок деревяхи с одной такой вычеркнутой башни мельничной. Корова-то пегая, ей же не втолкуешь.

И тут-то дядька, а он был там все время, говорит Джеку, слышь-ка, что это у тебя там на веревке.

Джек-то, он говорит дядьке, что у него корова пегая, пересохшая совсем, и он ее ведет на убой куда-то туда, к пыльной туче на другую сторону.

Дядька-то, он говорит, я у тебя ее могу взять, говорит, у меня, говорит, есть кой-чего куда получше, чем корова пегая пересохшая.

Джек-то, он обмысливает это сколько-то.

Джек-то, он обмысливает, сколько ему копать пришлось, чтоб папаня в земле остался. Джек-то, он обмысливает, что его маманя сказала про железяки, про шкуру и про сушеный язык и все такое.

Джек-то, он обмысливает про здоровенные кости у коровы пегой и про костяной хлеб, что маманя его хочет испечь с них.

Дядька, говорит он, после сколько-то, говорит, а ты мне что?

Джек-то, он говорит дядьке, скажи, мол, что у тебя есть.

Дядька-то, он достает стеклянный флакон, а флакон тот заткнут резиновой затычкой. Дядька-то, он сует его прямо Джеку под нос, чтоб Джек мог в него поглядеть.

Джек-то, он и давай глядеть.

Джек-то, он видит внутре флакона океан серебряный. Океан-то, в нем махонькие волны и все такое. Серебряная пена и всяко-разно.