Виктор Курочкин - Короткое детство

• Название: Короткое детство
• Автор: Виктор Курочкин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1970

Деревня Ромашки от фронта за много сотен километров. Но дыхание войны доходит и сюда: убиты фашистами отцы и братья многих ребят; эшелоны эвакуированных детей, женщин и стариков идут на восток.

Не могут пройти мимо чужого горя и два друга — Митя со Стёпой — одиннадцатилетние мальчишки, которые на первый взгляд кажутся совсем несмышлёнышами.

Они совершают свой первый подвиг.

---

— Что же это она делает, — ужаснулся Митька.

— Погоди, синерылая, я с тобой рассчитаюсь, — сквозь зубы процедил Стёпка.

— А я ей все огурцы летом на огороде нарочно вытопчу, — сказал Митька.

Лилька выторговывала платье чёрное в белый горошек. Платье она выменяла за четыре яблока.

— Гадина, — прошипел Стёпка и крикнул: — Лилька, подь сюда!

Лилька, подхватив корзинку с яблоками, подбежала.

— Ну, что?

Стёпка сжал кулак, поднёс к её носу.

— Понюхай, чем пахнет!

— Чего ты? Чего ты… Что я тебе сделала? — испуганно залепетала Лилька.

— За яблоко готова шкуру содрать. Они же от голода помирают. А ты пользуешься их горем.

Лилька посмотрела на Стёпку, хотела что-то сказать и, не сказав, потупилась.

— Крохоборка! — Стёпка плюнул, растёр валенком плевок и так дёрнул Митьку за руку, что тот чуть не упал. — Идём, а с ней мне и разговаривать не хочется.

Они пошли. Митька оглянулся. Лилька что-то говорила тётке Груне и размахивала руками. Тётка Груня тоже стала что-то говорить и тоже размахивать руками.

Глава IX. Эшелон уходит. Поиски соли. Рябой солдат. Драка с цыганами. Лилька плачет. Тётка Груня возмущается. Домой

— Если бы Генка жил в нашей деревне, то он был бы атаманом, — говорил Митька.

— Ну, это ещё бабушка надвое сказала, — возразил Стёпка.

— Спорим!

Стёпка спорить не стал. Он мрачно посмотрел на Митьку и сжал кулаки. Митька сразу же заговорил о другом.

— А ленинградцы ребята ничего. Только уж очень страшные.

Стёпка усмехнулся.

— А если б тебя не кормить много месяцев? Каким бы ты был, а?

Митька задумался. И словно сквозь туман увидел дистрофика Генку, скуластого, с запавшими глазами, острым носом и сморщившуюся, как старушка, Ирку.

— Локотков, у тебя картошка осталась? — неожиданно спросил Стёпка.

— Осталась. А что?

— Давай отдадим им… Что, жалко стало?

Митьке не было жалко картошки, ему было обидно, что не он, а Стёпка до этого додумался.

— Мне жалко? Да я и огурцы отдам. Их там целое ведро.

Они побежали к саням. Лошадь стояла на месте. Пугай, уныло повесив голову, бродил вокруг саней. Увидев ребят, лошадь замахала хвостом и громко заржала. Пугай бросился на Стёпку и лизнул его прямо в губы. Стёпка плюнул и сказал.

— А ну тебя, отстань. Мы дело делаем.

Картошки в мешке оставалось порядочно. Митька высыпал туда и огурцы. Стёпка взвалил мешок на спину.

— Бежим!

Митька вспомнил об узелке с пирогами и сунул его за пазуху.

Они побежали к эшелону. Пугай бросился за ними.

— Куда! — заревел Стёпка. — Назад! Сидеть на месте!

Пугай сел и сердито залаял.

— Жрать собака хочет. Где твои пироги?

Стёпка взял пирожок и, показывая его Пугаю, пошёл к санкам. Посадив Пугая в сани, Стёпка дал ему пирожок и строго погрозил пальцем.

Ребята только успели добежать до переезда, когда затрубил паровоз и вагоны задёргались.

— Скорее, скорей, — подгонял Митька Стёпку.

Стёпка бежал изо всех сил. Навстречу медленно плыли вагоны.

— Генка, Ирка! — кричал Митька.

Генка с Иркой стояли в дверях теплушки и махали руками.

— Мы вам картошки притащили! — заревел Стёпка и бросился к тетушке. Он поднял мешок, но Генка не успел подхватить, и мешок упал. Стёпка подхватил; его, побежал за вагоном. Поезд набирал скорость, колёса начинали выстукивать дробь. Стёпка остановился, поднял мешок над головой. Чья-то рука подхватила его, и через минуту пустой мешок вылетел из вагона.

Ребята долго смотрели поезду вслед, пока последний вагон не скрылся за поворотом.

— Если бы ты не провозился с Пугаем, как раз успели бы, — сказал Митька. — А теперь кто будет есть нашу картошку?

Стёпка обнял Митьку и сильно сдавил его.

— Не горюй, Локоть. Все они голодные.

— Хорошо, что ещё мешок выбросили, — сказал Митька.

— А мой рюкзак тю-тю, — и Стёпка свистнул.

Митька грустно посмотрел на товарища.

— Опять матка пороть будет.

— Ну и что? Подумаешь, — и Стёпка беззаботно махнул рукой.

Митька вспомнил наказ матери: достать соли.

— Картошку всю роздали. Теперь и соли не на что выменять, — пожаловался он.

Стёпка снял шапку, помахал и опять надел.

— Может, ещё достанем.

— Где?

— У солдат. У них всё есть; и соль, и мыло, и махорка.

— Так-то они и дадут, даром-то…

— Может, и дадут. Попросим. Айда, — и Стёпка нырнул под вагон.

Все пути были заставлены военными эшелонами и товарными поездами. Вынырнув из-под вагона с другой стороны, ребята неожиданно увидели огромную пушку… Она стояла на платформе, задрав вверх длинное дуло.

— Вот это да! — ахнул Митька.

— Зенитка, — пояснил Стёпка.

На других платформах стояли точно такие же пушки. Вдоль эшелона ходил часовой с винтовкой. На ходу он приплясывал и стукал каблуком о каблук.

— Дяденька, это зенитки? — спросил Стёпка.

Солдат с ног до головы измерил Стёпку и строго сказал:

— С часовым нельзя разговаривать.

На соседнем пути стоял эшелон с пленными итальянцами. Стёпке с Митькой очень хотелось посмотреть на пленных, но часовой закричал:

— Кругом марш!

Они бросились под вагон. Вылезая, уткнулись в огромные валенки. И не успели ребята моргнуть глазом, как солдат в тулупе схватил их за воротники, поставил на землю и спросил:

— Вы что тут лазаете?

— Мы соль ищем, — выпалил Митька.

— Зачем соль?

— Солить.

— Кого солить?

— Огурцы, — ляпнул Стёпка.

— Огурцы зимой не растут, — солдат сдвинул брови, — топай отселева, пока я вам уши не надрал.

Подошёл эшелон с ранеными. Ребята пошли вдоль состава. Здесь часовой не обратил на них внимания. Вагоны с красными крестами были наглухо закрыты. И только в одном из приоткрытой двери торчала забинтованная голова, похожая на ком снега.

— Какая станция? — спросила голова.

— Веригино, — ответил Стёпка.

— А что вы тут делаете?

— Соль ищем.

— А сало у вас есть?

Стёпка отрицательно помотал головой.

— А что есть?

Митька пожал плечами и развёл руки.

— Ничего.

— А вы, дяденька, с фронта? — спросил Стёпка.

— А ты что, слепой? Не видишь? — сердито сказала голова и с грохотом задвинула дверь.

— Почему они все сердитые? — спросил Митька Стёпку.

Стёпка почесал затылок и солидно изрёк:

— Война!

Ребята обошли все поезда. Соли им никто не дал. В тупике стояло шесть вагонов-теплушек. У крайнего вагона широкоплечий рябой солдат умывался снегом. Растирая огромными ручищами волосатую грудь, солдат крякал от удовольствия. Стёпка с Митькой остановились и стали смотреть. Солдат подмигнул им.

— А вы небось так не умеете.

Стёпка зябко поёжился.

— Холодно.

Солдат оскалил зубы.

— С непривычки. А привыкнешь — благодать!

Митьке очень понравился весёлый солдат. «Наверное, и добрый», — подумал он и спросил:

— Дяденька, а соль у вас есть?

Солдат подхватил горсть снега, швырнул себе на спину.

— А как же, сколько хочешь.

— А у нас соль кончилась, — пожаловался Митька.

— Это плохо, — заметил солдат. — А сами-то вы откуда будете?

Стёпка подробно и толково рассказал солдату, где они живут и зачем приехали на станцию. Солдат так ожесточённо тёр полотенцем шею, словно собирался содрать с неё кожу.

— Понятно. Значит, вы живодёры, — сказал он.

— Почему живодёры? — испуганно спросил Митька.

— Потому что вы за картофелину с огурцом готовы с голодных ленинградцев содрать шкуру, — пояснил солдат.

— Неправда! — возразил Стёпка и стукнул себя по груди кулаком. — Мы не живодёры. Тётка Груня настоящая живодёрка. А я свою картошку так, даром отдал. И он тоже отдал, — и Стёпка показал на Митьку. Митька вспомнил, что на картошку он выменял галоши с пелёнками и четыре тетрадки, покраснел, но ничего не сказал. «А то ещё по шее даст», — подумал он.

Солдат натянул рубашку, подпоясался ремнём и, подойдя к Стёпке, протянул руку.

— Извини, брат. Ошибся малость.

— Ладно уж, — сказал Стёпка, пожимая солдату руку.

— Батька-то на фронте?

— А где ж ещё! И у Митьки на фронте. Все мужики на фронте. Одни бабы в деревне остались. А Митькина матка за председателя.

— Понятно, — сказал солдат. — Значит, вам соль нужна? А у меня соли нет. — Солдат так сокрушённо вздохнул, и Митька понял: солдату очень жаль, что нет у него соли.

Митька тоскливо посмотрел в насмешливые глаза солдата и безнадёжно махнул пустым мешком.

— Пошли, Стёпка.

— Стой! — остановил их солдат. — Я же не сказал, что вообще соли нет. У меня её нет, а у другого есть. Шагом марш за мной, — скомандовал он.