Ингар Коллоен - Гамсун. Мечтатель и завоеватель

• Название: Гамсун. Мечтатель и завоеватель
• Автор: Ингар Коллоен
• Издательство: ОГИ, Б.С.Г.-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-94282-586-7

Великий норвежский писатель, лауреат Нобелевской премии Кнут Гамсун (1859–1952) был и остается одной из самых противоречивых и загадочных фигур в литературе XX века. Книга «Мечтатель и завоеватель» представляет собой новейшее биографическое исследование, посвященное жизни и творчеству Гамсуна, написанное известным норвежским журналистом и писателем. Биографию отличает фундаментальность и документированность, при этом она представляет собой увлекательное повествование, которое позволяет проследить перипетии долгого и сложного жизненного пути писателя, проникнуть в его внутренний мир и творческую лабораторию.

---

«Мой Минутка обитает в Лиллесанне, — заявил огорченный писатель своему издателю, — я просто безжалостно вставил его в роман. Я жил в Лиллесанне в том же доме, где и он, и мы часто беседовали»[103].

Он мог сколько угодно рвать в клочки рецензии Брандеса и других, но… «Какой от этого толк?» — печально вздыхал Гамсун, разговаривая с Филипсеном. А ведь ему было что сказать о непосредственном знакомстве и взаимоотношениях с такими персонажами, как Нагель, Минутка, Дагни Кьелланн, Марта Гуде…

И впрямь, так или иначе свой след в творчестве оставили и горничная, и местный врач из Сарпсборга, и учительница музыки Лулли из Кристиансунна. Так оно и было. Писатель-психолог, конечно же, черпает материал из реальной жизни. Об этом-то как раз и говорил Гамсун в своих лекциях тридцать шесть раз в различных местах Норвегии в течение 1891 года. Но что из этого? Обвинения в шарлатанстве и нечистоплотности звучали из уст критиков и в Норвегии, и в Дании.

В конце сентября 1892 года Гамсун добрался до Самсё. Шрамы на лице стали заживать, чего нельзя сказать о ранах, которые нанес ему редактор Улав Томессен, назвав его шарлатаном. Теперь он был готов нарушить свое обещание — не собирался подтверждать невиновность Гамсуна в плагиате. В течение последующих месяцев писатель был озабочен тем, чтобы избавиться от душевной коросты. В следующей своей книге он вывел в качестве главного героя — редактора, персонаж, поразительно напоминавший Улава Томессена. Таким образом обидчик был выставлен на посмешище.

Издатели должны были по его просьбе изо всех сил форсировать выход в свет его нового произведения. Роман «Редактор Люнге» должен был произвести фурор, стать предостережением политикам перед выборами в парламент и обещал быть горячим, как адское пламя.

Речь шла о том, чтобы разоблачить держащих нос по ветру редакторов типа Томессена и ангажированного поэта Бьёрнсона, на которых было совершенно невозможно положиться в решении важнейшего политического вопроса: оставаться Норвегии в унии со Швецией или бороться за полную самостоятельность{26}[104].

Томессен назвал Гамсуна шарлатаном после того, как стал стремиться завоевать расположение Ибсена. Перед самым Рождеством сфинкс выпустил в свет «Строителя Сольнеса». Одной из ключевых сцен в этой драме является та, что происходит в первом акте, это разговор о страхе Сольнеса остаться не у дел, о возможном резком повороте в его жизни. Когда же доктор спрашивает, откуда может прийти опасность, Сольнес решительно заявляет: «Юность все перевернет!»[105]

Этот невозмутимый Ибсен оказался не таким уж безразличным к нападкам бунтовщика Гамсуна.

Зимой 1893 года, сразу же после Рождества, Гамсун был приглашен выступить в Студенческом обществе в Копенгагене, где у него появилась новая возможность вцепиться в Ибсена. Теперь у него было больше оснований для уверенности в себе, так как многие критики стали все чаще прислушиваться к его мнению. Теперь их стали посещать сомнения по поводу прежней трактовки содержания «Строителя Сольнеса».

Во время лекционного турне за полгода до этого Кнут Гамсун отринул идею дискуссий в конце его выступлений. И сейчас он так же твердо стоял на том же. У Гамсуна был горький опыт общения в буржуазных копенгагенских гостиных, он прекрасно понимал, как нелегко будет ему отстаивать свое мнение в словесных дуэлях с высокообразованными противниками.

Перед самой Пасхой Гамсун выступил перед именитой публикой, среди которой был и Георг Брандес. В течение получаса этот знаток ибсеновского творчества был свидетелем того, как лектор пытался шаг за шагом «развенчать миф» о гениальности Ибсена. В течение двух десятилетий Ибсен якобы внушал всем веру в свою проницательность. «Подобный грубый обман даже, трудно себе вообразить», — разражался обвинениями Гамсун[106].

Несколько раз его речь прерывалась взрывами аплодисментов. Очень довольный собой, Гамсун уже собрался было покинуть помещение, но тут слово взял Георг Брандес. С той же невозмутимостью, с которой он в свое время рассыпался в похвалах в адрес молодого орла по поводу рассуждений того об Америке, теперь он в течение нескольких минут разнес его же в пух и прах. Гамсун попытался было дать ему отпор. Он расположился прямо напротив Брандеса и резко возразил уважаемому доктору филологии, что его родной брат совсем по-иному истолковывает пьесу «Строитель Сольнес», но не осмелился продолжать, когда Брандес резко оборвал его: «Ну и что из того?» Зал взревел, и наш лектор счел за благо ретироваться[107].

Невежда на пути к просвещению

Весной 1893 года Гамсун, с поникшей головой, покинул Студенческое общество. В который раз ему напомнили о его крестьянскомн происхождении и ничтожном уровне образования. И мысль о посещении таких европейских столиц, как Берлин, Рим и Париж, с целью самообразования снова пришла ему в голову. И вот наконец-то он садится на поезд в Париж, после многочисленных возлияний и прощальных тостов, из-за которых, собственно говоря, путешествие несколько раз откладывалось.

Пирушки в кафе «Бернина» начинались с того, что Гамсун заказывал виски, а к нему еще более крепкие датские напитки. Когда Гамсун бывал настроен на кутежи, а как раз тогда он именно так и был настроен, имея в кармане аванс за «Редактора Люнге», он обычно заказывал поднос с «Нурманном»: яичница с ветчиной, а к ней шнапс, все это в обрамлении гигантских сигар. На столе появлялся также и «сногсшибательный» стакан портвейна с влитым туда желтком. А потом все его собутыльники наперебой соперничали, кто больше перепробует вин.

Начинали с доброго местного шнапса, далее шел норвежский светлый «Холмер»{27}, шотландский виски «Старый Том», голландский ликер «Кюрасао», французский коньяк, итальянский ликер «Чертоза». Вряд ли после этого кто-то был еще в состоянии притронуться к «Джениверу»{28}, который наливали со сладким «Анисетт»{29}, пряным «Мараскино»{30}, сладостным шартрезом, умиротворяющим «Бенедиктином» и светлым прозрачным киршем{31}.

При этом владельцу ресторана еще предъявлялись претензии, так как у него могло не оказаться русской водки или японского саке.

В других случаях они напивались «дьявольским пуншем», состоявшим из 17 алкогольных ингредиентов, которые Гамсун самолично смешивал и благословлял к употреблению.

И вот в середине апреля Гамсун отправился наконец в Париж, после того как был вынужден снова занять денег. При этом он красноречиво продемонстрировал, на что способен при добывании денег, своему собутыльнику, журналисту Фрейлифу Ольсену. Оба они зашли в кафе «А порто». Чтобы избавиться от похмелья, им надо было позавтракать, да еще и выпить спиртного. Но денег-то у них не было. Вдруг в зале ресторана появился редактор Густав Филипсен. «Мы спасены», — констатировал Гамсун и увлек издателя в угол для долгого разговора[108]. А затем вернулся, торжественно размахивая четырьмя сотенными купюрами. Ольсен спросил, как это Гам суну удалось вытянуть столько денег у издателя, ведь тот был уверен, что Гамсун уже на пути в Париж. Едет в поезде благодаря билету, приобретенному на деньги, полученные в качестве аванса два дня назад от того же Филипсена. Гамсун дал торжественное обещание отправиться в Париж тем же вечером.

Однако в тот вечер Гамсун так не и покинул Копенгаген, напротив, он просто спустил всю сумму, все четыре сотни крон.

Деньги — это сила. И Гамсун опять продемонстрировал, что силен в искусстве добывать деньги. Но при этом он был горазд сорить деньгами.

Вместе со своим попутчиком и собратом по перу Свеном Ланге Гамсун поселился в пансионате на рю де Вожирар, № 8, рядом с Люксембургским садом. Позднее он познакомился со скандинавской колонией в кафе «Реженс», рядом с театром Комеди Франсез. Здесь было множество скандинавских газет, и на сей раз, читая рецензии, Гамсун мог вполне убедиться, что никому не приходило в голову обвинить его в том, что он написал книгу далекую от жизни.

Кнут Гамсун хотел, чтобы его книга называлась именем редактора Томессена, для того чтобы всякому было ясно, кто послужил прототипом циничного редактора, главного персонажа книги, но издатель сумел отговорить Гамсуна. В результате на титульном листе появился заголовок «Редактор Люнге». В романе Гамсун рисует картину политического развития Норвегии, начиная от раскола в партии Венстре{32} и вплоть до весны 1893 года. Он почти совсем не старается каким-то образом замаскировать подлинных личностей, всякий мог распознать здесь газету «Верденс Ганг» и ее тогдашние публикации. Гамсун поддерживал борьбу радикалов за формирование более свободного духовного климата и все более активную борьбу за политическую независимость в рамках унии со Швецией. Гамсун рисует убедительную картину, когда раз за разом редактор Улав Томессен предает интересы дела ради собственных интересов или интересов газеты. В борьбе за подписчиков журналистика в руководимой им газете становится все более примитивной и вульгарной.