Владимир Немцов - Когда приближаются дали…

• Название: Когда приближаются дали…
• Автор: Владимир Немцов
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1975

Автор этой книги, радиоконструктор в прошлом, работает в жанре научной фантастики с середины сороковых годов. Перу его принадлежат уже известные читателю книги: «Три желания», «Золотое дно», «Семь цветов радуги», «Альтаир», «Осколок солнца», «Последний полустанок» и несколько книг публицистики.

В. Немцов в своей книге повествует об острой борьбе, завязавшейся между людьми настоящими, мечтателями и творцами, и «временно прописанными» в нашем обществе, вокруг нового способа изготовления жилых домов с помощью машины, названной стройкомбайном.

---

— Но ведь это в сказках.

— Зачем в сказках? Когда я говорю, что у меня есть мачеха, — все хотят вздыхать. Ты тоже сейчас… вздохнул.

— Это по привычке. Но, возможно, мачеха у тебя хорошая?

— Не знаю. Она есть мачеха.

Алексей упрямо потупился. Когда-то, еще в детском саду, им показывали цветок, он называется «мать-мачеха». Внизу у него листики бархатные, мягкие, а сверху холодные, жесткие. Значит, это очень плохо — «мачеха», даже само слово какое-то унизительное, злое. Так как же жену отца — свою «мачеху» — он мог встретить хорошо? Хотя для этого причин конкретных не было, но до сих пор своей отчужденности понять не может. Она конструктор, вместе с отцом работала в Баку, у них есть девочка, значит, как сказал Алексей Вадиму, «май систер» — сестренка. Он ее очень любит, и отца тоже. А Мариам для него так пока еще и остается мачехой. Почему? — допытывался Алексей.

— Мне кажется, что ты ее должен уважать хотя бы ради отца, — ответил Вадим.

— Уважать? — переспросил Алексей и, показывая вперед, где рядом с Надей шел Литовцев, проговорил хмуро: — Его тоже уважать? Почему? Он старый ученый. Много делает. Только не буду верить ему, не люблю его. И Мариам тоже, — почти с детской наивностью заявил Алексей.

Он рассказал, что сегодня Мариам приехала сюда. Знает, что отцу тяжело, захотела быть вместе… Ну и хорошо, спасибо, но он-то, Алексей, здесь при чем? Он для нее посторонний человек, а она для него тем более. Но почему Мариам не понимает этого? Алексей знает, что книг она много читала. В них, наверно, сказано, какой должна быть мачеха. И он с искренним волнением попросил Вадима объяснить, как держать себя с мачехой. Ведь у нее не спросишь. Обидится.

— А отец? Он же поймет тебя. Подскажет.

Взяв Вадима под руку, Алексей помедлил и, как лучшему другу, признался, что у отца он спрашивать не может. Отец столько вынес горя… когда мать погибла. А потом из-за него, Алексея. Отец любит Мариам, и Алексей боится хоть чем-то помешать его счастью. И не только потому, что он его отец. Алексей бежал домой через пустыню, продирался сквозь колючие заросли, плыл под водой, искал свой берег. На опыте он познал, как это трудно. А отец всю жизнь это делает. Он всегда впереди, он ищет дорогу, пробиваясь сквозь чащу. Ищет не для себя, а для всех…

— Нельзя ему делать больно! — заключил Алексей свою горячую, взволнованную речь. — Лучше я буду умирать!

Рваное облачко, что закрывало молодую луну, поднялось вверх, словно легкая занавеска от ветра, и на дороге стало светлее. Не сговариваясь, Вадим и Алексей разошлись в разные стороны, чтобы казаться менее заметными. Так они и шли по обеим сторонам дороги, как бы охраняя идущих впереди. Однако Вадим заметил, что Литовцев вдруг прибавил шаг и потащил Надю за собой.

Это не понравилось Алексею, и он побежал вслед. Ясно, что и Вадиму пришлось не отставать.

Надя отбросила руку Литовцева и остановилась. Алексей тоже замедлил шаги. Вадим последовал его примеру, но в конце концов эта игра в прятки ему надоела, он негромко крикнул:

— Надюша!

— Димка! — послышался радостный голос, и Надя бросилась к нему навстречу. — Как я рада. Ужасно!

Подбежав к Вадиму, она растерялась: рядом стоял Алексей. Вот он положил руку Димке на плечо и, не стыдясь прорвавшегося чувства, сказал с облегчением:

— Надюша, милая. Мы очень, очень… Ужасно беспокоились.

Алексей что-то еще бормотал смущенно, корил Надю за позднюю прогулку, приходилось отшучиваться; но когда он спросил, что ей нужно на станции, Надя вспомнила о приезжей гостье и, злясь на себя, ответила:

— Сама не знаю. Оставим этот разговор.

Вадим понял, что Надюша чем-то расстроена и они — непрошеные соглядатаи — тут ни причем. Больше того, она им даже рада. Значит, виноват Валентин Игнатьевич, и этого ему нельзя простить, будь он хоть в пять раз старше Вадима и в десять раз более уважаем.

— Ну что ж, проводим старика на станцию, — вполголоса сказал Вадим, заметив, что Литовцев стоит в нерешительности и ждет, когда к нему подойдут.

— Придется, — согласилась Надя и разозлилась, что не смогла скрыть своей неприязни. — Он, бедный, ужасно перепугался, когда вас увидел.

В присутствии надежных попутчиков Валентин Игнатьевич вновь обрел привычную самоуверенность.

— Нехорошо, молодые люди, девушек по ночам пугать.

— Разве только девушек? — вежливо спросил Вадим и, не дожидаясь ответа, извинился: — Простите, Валентин Игнатьевич, мы об этом не подумали.

Литовцев будто не заметил колкости.

— На станцию собрались?

Нет. Мы, собственно говоря, Надюшу искали.

— Боялись, что потеряется?

— Всякое бывает, Валентин Игнатьевич. — И Вадим, подняв голову к небу, шутливо продекламировал:

В небе вон луна такая молодая,
что ее без спутников и выпускать рискованно.

Литовцев замедлил шаги и поравнялся с Алексеем. А на руке Алеши, видимо позабыв все подозрения, уже повисла Надя и что-то нашептывала. Сомнительное предпочтение!

— Покайтесь, Алеша, — с усмешкой заговорил Литовцев. — Кто эта прекрасная незнакомка, с которой вы сидели на лавочке? Поверьте опытному глазу, у вас хороший вкус. — Сказано это было игриво, беспечно.

Алексей молчал, подавленный. Ведь его спрашивает не Макушкин, которому и кулаком пригрозить можно. А профессору кулак не покажешь. Собрав всю свою волю, чтобы не надерзить, Алексей пробормотал несмело:

— Это жена отца приехала.

— Мачеха, значит, — с той же напускной веселостью констатировал Литовцев. — Поздравляю. А не плохо, когда в доме такая хорошенькая мачеха. Как вы думаете, Надин?

Надя до боли в ногтях вцепилась в рукав Алексея. «Неужели никто ему в морду не даст?» — промелькнула несвойственная ей по грубости мысль.

— Мальчики, милые, — с трудом вымолвила она, — что же вы молчите?

— Мы хорошо воспитаны, Надюша, — ответил Вадим и, точно ничего не было, воскликнул: — Футбол-то прозевали!

Он вытащил из кармана овальную коробочку, повернул рычажок, засветился экран, замелькали фигурки игроков, и сразу же из громкоговорителя величиною с пятачок послышался голос спортивного комментатора: «Удар! Еще удар!.. Ну кто же так бьет по воротам!»

— Счет… Счет какой? — оживилась Надя. Ведь сейчас на одном из стадионов Европы происходило самое волнующее состязание сезона.

Она была ярой болельщицей и сразу же завладела Димкиным телевизором.

С Димкой это редко бывало, но сейчас он решил схитрить: незаметно от Нади повернул ручку настройки, и передача прекратилась.

— Что-то испортилось, — сказал он сокрушенно. — Хотел подстроиться точнее.

Надя огорчилась:

— Как же теперь быть? До конца матча еще целых сорок минут.

— Надо бегать домой, — предложил Алексей. — Надо успеть.

Надя крикнула в темноту:

— Валентин Игнатьевич, у нас авария! Придется бежать домой.

Алексей шепнул Наде:

— А как же он? Нельзя оставлять на половина дороги.

— Димочка проводит.

Вадима это никак не устраивало.

— Пожалуйста, — равнодушно сказал он. — Только у моего другого телевизора я кинескоп менял. Развертка дурит. Надо наладить. Ты, Надюша, этого сделать не сможешь. Надо в схеме разобраться.

— Вечно у тебя так! — рассердилась Надя и, оглянувшись на Литовцева, добавила вполголоса: — Ничего, пойдет за нами.

Глава одиннадцатая Мачеха

 Сколько сказок сложено, сколько книг написано о страданиях детей в доме мачехи! С давних времен, из поколения в поколение переходит молва о злых ее кознях. И вряд ли мы припомним хоть какие-нибудь страницы, где бы описывались ее мучения. Но ведь в наши дни мы гораздо чаще видим совсем иное. Есть люди хорошие и плохие вне зависимости от того, в каких семейных отношениях они между собой состоят. Также есть дурные дети и заботливые мачехи, которым приходится далеко не сладко. Однако на их женские плечи люди взваливают все давнишние грехи, когда-либо содеянные мачехами всех времен и народов.

Редкая судьба у Мариам: сама еще молодая женщина, а тут вдруг — взрослый сын. Правда, в горных селениях Азербайджана, откуда она родом, девушки рано покидали родительский кров, создавая свою семью. И у Мариам могли уже быть взрослые дети, но любовь долго не приходила к ней, а потом появилась неожиданная, непонятная. Также и сын оказался нежданным. Александр Петрович считал его давно погибшим, но улыбнулось счастье. Алешка вырвался из чужого мира, теперь он дома, с отцом и женщиной, которая призвана заменить ему мать.

В Москве, в комнате Алексея, висел большой портрет его родной матери, и никогда не могла даже подумать Мариам, что Алешка так же должен любить и мачеху. На это она не рассчитывала, но быть самым лучшим его другом хотела во что бы то ни стало. По существу, Алешка одинок, отца видит редко, настоящих товарищей приобретешь не сразу. И все же Мариам чувствовала нетающую ледяную перегородку между собой и «сыном», как мысленно она его называла.