Кэйтлин Свит - Узор из шрамов

• Название: Узор из шрамов
• Автор: Кэйтлин Свит
• Жанр: Фэнтези

Нола, юная провидица из нижнего города, мечтает жить в замке, где она могла бы прорицать для короля. Однажды она встречает придворного прорицателя, который обещает помочь ей достичь своей мечты. Но вместо этого он вовлекает ее в паутину убийств и предательства, навязчивых желаний и древних запретных ритуалов, которые угрожают не только ей, но всей стране и людям, которых она любит. Скоро она понимает, что видеть будущее не означает иметь возможность его предотвратить.

---

Шрифт выглядел старомодным, с завитушками и рядами точек, из-за которых было сложно читать. Я прищурилась, сосредоточилась и спустя несколько секунд начала понимать.

…труд об употреблении крови для Прорицания, каковое употребление Король запретил, сочтя угрозой и опасностью для благополучия его земли и законов. Мы, Провидцы Сарсеная, возражаем закону Короля. Видение на крови дает силу нашим друзьям и ослабляет наших врагов. Видение на крови — это раскрывающийся Узор и Путь, но также Путь трансформированный. Кто из нас может отрицать необходимость трансформации? Кто, пусть и знающий о королевском предписании и страшащийся его, может честно признаться, что не желает трансформации?..

Я читала дальше, хотя многого не понимала. На страницах были разноцветные схемы, потускневшие от времени; я видела синие и красные рисунки, которые когда-то были яркими, а теперь превратились в тени. На схемах изображались руки, тела и ленты, похожие на вены.

Аккуратно нанеси своему врагу порезы там, где их невозможно увидеть, когда он одет. Такая предосторожность вместе с приказом молчать о Видении на крови скроет твои действия от тех, кто может пытаться остановить тебя. Однако, делая порезы друзьям, такая осторожность не требуется. Есть множество тех, кто в дни до королевского указа носил свои шрамы с гордостью, считая себя истинным инструментом Узора и Пути.

Здесь я остановилась. В животе возникло покалывание, к горлу подкатила тошнота, потому что я вспомнила Ченн и ее шрамы, которые она пыталась скрыть под рукавами. Шрамы, происхождения которых она мне не объяснила. Но теперь, с этими словами и иллюстрациями, я была близка к пониманию. Я сидела, положив руки на книгу, и к тому времени, когда в коридоре раздались шаги Орло, была готова.

— Я хочу кое-что узнать.

Он поднял бровь.

— А где же «добрый вечер, Орло»? А где «Могу я спросить»? — Он выглядел усталым. Он всегда был либо усталым, либо возбужденным: только крайности, и ничего между ними.

— Добрый вечер, Орло, — сказала я, чтобы он улыбнулся. Он действительно слегка улыбнулся. — Могу я спросить?

Он сел в круглое кресло и простонал:

— Можешь. Но только если ответ простой, и если после этого ты принесешь мне вина.

Я провела кончиками пальцев вдоль краев книги.

— Сегодня я нашла вот это. — Он перевел взгляд на мои колени. Его глаза не округлились, а значит, мне надо было сильнее стараться, чтобы его удивить. — Я точно знаю, что раньше ее здесь не было. Это так?

Теперь он улыбался, и морщины вокруг его глаз означали радость, а не усталость.

— Если ты уверена, зачем спрашиваешь?

— Что ты можешь делать с Видением на крови? Что на самом деле ты можешь?

Я больше не хотела его удивлять, но внезапное спокойствие Орло меня порадовало. Он смотрел на меня, а я на него.

— Я показывал тебе, — медленно произнес он, — как кровь может раскрыть человека для Видения даже без его устной просьбы.

Я покачала головой.

— Но здесь больше. Так говорит книга, но я… это написано старым языком, и мне сложно понять. Тут говорится, что ты можешь изменять вещи, если кровь от двух… — Я откашлялась, чувствуя, как щеки заливает румянец; слишком долго я готовилась к тому, чтобы это произнести, и теперь, когда он был рядом, у меня отнимался язык.

— Действительно, ты сможешь больше. Однако лучше показывать, чем говорить…

— И ты собираешься ждать, чтобы как-нибудь однажды мне показать. — Из-за возмущения я выпалила все это на едином дыхании.

— Да, — ответил он. — Именно так. Думаю, ты меня знаешь — немного. — Он помолчал и нахмурился, словно пытаясь что-то понять. — О чем еще ты прочла в этой книге?

Он пытался меня отвлечь, а я хотела возражать, но подумала о другом вопросе.

— Чем бы ни была эта трансформация Видения на крови, она запрещена. Это было так во времена написания книги, и это так сейчас, потому что Игранзи никогда не учила меня такому, и ты тоже.

— Пока нет, — сказал он, и покалывание в моем животе опустилось ниже. — Но ты права, Нола. Видение на крови запрещено, ему не обучают. А сейчас, — продолжил он, поднимая руку, — ты захочешь узнать, почему, и я огорчу тебя еще больше, ответив: «Нет, госпожа Торопыга, это тоже подождет».

Он встал и подошел ко мне. Слегка нагнулся и накрыл мои руки своими. Его ладони были теплыми и чуть влажными. Большие пальцы водили круги на моих костяшках. Я почти не дышала.

— Любопытство делает тебе честь. Твои вопросы заслуживают ответов, и я их дам. Возможно, — он убрал руки и взял у меня книгу, — пришло время позволить тебе посмотреть, что нас ждет впереди. Время дать больше.

Я кивнула. В тот момент я видела только тьму в его глазах, которая поднималась и опускалась, как вода.

— Идем, — сказал он. Я встала и последовала за ним.

* * *

Лаэдон стоял у зеркала. Обычно он нас не ждал (за ним ходил Орло), и я так удивилась, что замешкалась в дверях. Орло положил руку мне на плечо и повернул меня к шкафчику.

— Выбери, — сказал он. Я понимала, что он имеет в виду не восковую палочку или зерно. Я смотрела, как он вынимает из-под рубашки кожаный поясок. На пояске висело кольцо с ключами — четыре маленьких тонких ключика. Я никогда не замечала их раньше, а теперь заметила и впадину его горла, и плавные изгибы ключиц, и кожу под ними. Я сглотнула — или попыталась.

— Ты не сможешь выбрать, пока смотришь на меня. — Он улыбнулся. В нем снова просыпалось возбуждение, волны, которые я чувствовала, даже не видя их в напряжении мышц или постукивании правой ноги. Я улыбнулась, краснея так, что дальше некуда, и посмотрела на ножи.

Все они были прекрасны, и в разное время я представляла, как держу в руке каждый из них, но не знала, что ими делают. Теперь время пришло. «Для чего?», спросил меня тихий, далекий голос. Я указала:

— Вот этот.

Орло открыл стеклянные дверцы. Он снял средний нож и протянул мне. Мои пальцы сомкнулись на рукоятке, плотно обернутой в кожу, которая была темнее, чем поясок с ключами. Она была холодной, но в руке скоро нагрелась. Лезвие было самым простым из пяти: изогнутое, но не так, как у большого ножа. Осколок луны.

— Скажи мне, — проговорил Орло, подойдя к зеркалу, — что ты узнала о Видении на крови?

Я повернула руку, глядя, как от стали отражается свет.

— Я узнала, что для этого достаточно крови человека, и что другие инструменты провидцу не нужны.

— Что еще?

— Что слова приглашения могут не произноситься тем, для кого смотрят, если этот человек истекает кровью или если кровь только что была пролита.

— А кто говорит слова приглашения, когда Лаэдон себя режет?

Я посмотрела на Орло.

— Ты, конечно.

— Да. — Он водил пальцем по зеркалу, чертя круги, как на моих костяшках. — Но я не обязан этого делать. Провидцу вообще не нужен тот, кто говорит. Если…

Я перевела взгляд с него на Лаэдона, а потом на нож в своей руке.

— Если… если я, провидец…

Пересохшее горло сжимали спазмы. Было поздно, я хотела есть и пить, но это не имело значения.

— Если я порежу его сама.

Орло не кивнул и не улыбнулся, и все же я шагнула назад, словно меня толкнул внезапный порыв ветра. Он молчал, а это значило, что от меня ждут продолжения. Я распрямила плечи.

— Значит, это я и должна сделать. Я должна… порезать его и попросить Узор показать себя.

— А ты будешь использовать инструменты?

Я знала, что буду. Я чувствовала себя выше и сильнее, словно выросла с тех пор, как вошла в библиотеку, а потому не колебалась и не медлила.

— Да. — Не воск, не воду, не кости и не зеркало. — Уджа, — сказала я.

На секунду я подумала, что он откажет: до сих пор он отказывал, говоря, что Уджа — совсем другое дело, и я еще не готова. На этот раз он резко кивнул.

— Знай, что это будет совсем не похоже на то, что ты видела раньше.

Я тоже кивнула, потому что он этого ждал.

— Хорошо. Подойди к Лаэдону и выбери, где будешь резать.

Направляясь к старику, за своей спиной я слышала Орло. Двери шкафа снова открылись, стукнула стеклянная крышка банки, посыпалось зерно. Я слышала эти звуки и собственное дыхание. Только Лаэдон был тих. Он стоял, как статуя, глядя поверх моей головы, притворяясь, будто меня нет. Я быстро посмотрела на его лицо, затем на одежду. Мне придется коснуться одежды, придется коснуться его кожи.

— Нет необходимости делать глубокий надрез, — сказал Орло, — и ты не должна. Это первый раз.

Я сглотнула. Моя левая рука сомкнулась на ткани, закрывавшей правую руку Лаэдона. Ткань была потрепанной, из нее выбивалось больше нитей, чем из верхних слоев. Материал был светлым, голубоватым, как и его глаза, с темными пятнами от еды. Я осторожно потянула рукав вверх, но нужно было действовать быстрее и решительнее: я прижала пальцы к его коже и тянула ткань до тех пор, пока она не оказалась выше локтя. Она осталась там, даже когда я его отпустила. Это было легко, потому что я не смотрела ему в лицо. Я повернула запястье Лаэдона, и вся его рука тоже повернулась — это была просто вещь, которую я держала. Несмотря на такую отстраненность, я думала: «Узор, прошу, пусть мне больше не придется никуда смотреть…» И я не смотрела. Я увидела нужное место и перевела взгляд на Орло. Он ждал, сунув руку в стеклянную банку, прижатую к бедру. Я кивнула, он зачерпнул зерна, присел и начал сыпать его перед собой.