Анатолий Корольченко - Выбитый генералитет

• Название: Выбитый генералитет
• Автор: Анатолий Корольченко
• Издательство: Ростов н/Д: Феникс, 2000. — 512 с.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2000
• ISBN: 5-222-01052-Х

В книге рассказывается о судьбе выдающихся советских маршалов, генералов, адмиралов, внесших значительный вклад в развитие Советских Вооруженных Сил и победу в Великой Отечественной войне. Необоснованно репрессированные в 1937— 1950-х годах, большинство из них были уничтожены. Впоследствии реабилитированные, они оставили делами своими добрый след в российской истории.

Адресована широкому читателю.

---

С 1940 года он — командующий войсками Прибалтийского особого военного округа, проводит большую работу по повышению боевой готовности войск в предвоенные годы. Генерал-полковник. Награжден двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды, медалью «XX лет РККА».

В ходе следствия к нему применялись мучительные пытки. В заявлении от 16 июня 1941 года Локтионов писал: «Я подвергаюсь огромным физическим и моральным испытаниям. От нарисованной перспективы следствия у меня стынет кровь в жилах. Умереть, зная, что гы не был врагом, меня приводит в отчаяние… Я пишу последние слова — крик моей души: дайте умереть честной смертью в труде за интересы моей родины — Советского Союза. Умоляю свое правительство — спасите жизнь. Я не виновен в измене Родине. Бывший ген. полковник Локтионов».

Его расстреляли 28 октября 1941 года.

Я. В. Смушкевич 1902–1941

Яков Владимирович Смушкевич был признанным авторитетом у советских авиаторов. «Авиационный Чапаев» — так назвал его известный полярный летчик Михаил Водопьянов.

Службу в авиации Смушкевич начал в далеком 1922 году, когда молодого командира пехоты родом из Литвы направили в летную эскадрилью осваивать незнакомое дело — авиацию. Потом была учеба в Качинской военной школе летчиков. По окончании ее, в ноябре 1931 года, он стал командиром 201-й авиабригады.

Когда летом 1936 года в Испании вспыхнула война, он одним из первых изъявил желание ехать туда добровольцем, сражаться с мятежниками. Было совсем как у поэта Светлова:

Я хату покинул,
Пошел воевать,
Чтоб землю в Гренаде
Крестьянам отдать.

В октябре под именем генерала Дугласа он возглавил отряд советских летчиков в Испании. Его знали многие испанцы. Мадридцы не раз видели в небе сражающийся с вражескими самолетами его юркий истребитель. Он был душой многих воздушных операций.

Когда республиканскому командованию стало известно о подготовке мятежниками атаки Мадрида, Смушкевич сосредоточил на ближайших к фронту аэродромах авиагруппу в составе 45 истребителей, 15 штурмовиков, 11 бомбардировщиков. В ходе оборонительных боев самолеты оказали сухопутным частям республиканцев большую помощь. Враг был остановлен, а потом отступил. Самолеты, которыми командовал Смушкевич-Дуглас, вылетали на боевые задания по несколько раз в день, наносили врагу ощутимые удары. За мужество, отвагу и героизм, проявленные в боях в Испании, Яков Владимирович был награжден орденом Ленина и удостоен звания Героя Советского Союза.

По возвращении из Испании он окончил курсы усовершенствования начсостава при Военной академии им. М. В. Фрунзе. Был назначен заместителем начальника ВВС РККА.

В мае 1939 года в далекой Монголии возник военный конфликт у реки Халхин-Гол. «Я имею боевой опыт и должен быть там!» — заявил Смушкевич начальнику управления Военно-Воздушных Сил страны командарму А. Д. Локтионову. В июне он с группой из 48 опытных летчиков прибыл в Монгольскую Республику. Там он возглавил военно-воздушные силы армейской группы, которой командовал будущий маршал Г. К. Жуков.

В первых боях японские летчики сумели завоевать господство в воздухе благодаря лучшей подготовке летчиков и техническим данным своих самолетов. Нужно было научить молодых, не имеющих боевого опыта советских летчиков грамотно вести воздушный бой, объяснить слабые стороны вражеской боевой техники, умело использовать боевые и технические возможности наших самолетов. Смушкевич, не щадя себя, взялся за дело. Целыми днями он был на аэродромах, учил летчиков, передавал свой опыт молодежи. Вскоре в боевые части поступила новая, более совершенная техника.

Первый крупный воздушный бой произошел 22 июня. В нем участвовало 95 советских и 120 японских истребителей. В этот день произошел перелом в воздушном господстве. Японская авиация, несмотря на количественное превосходство, отступила. II потом стала терпеть одно поражение за другим. В ночь на 3 июля японцы неожиданно перешли в наступление. Отбросив малочисленные дозоры монгольских частей, они переправились через Халхин-Гол и к утру овладели ключевой высотой Баин-Цаган. Узнав об этом, командующий группой Жуков спросил начальника штаба, где находятся ближайшие наши части.

— Поблизости танковый батальон да дивизион пушек. Пехоты нет, — ответил тот. — Может, использовать авиацию?

— Да! Конечно! — решительно произнес Жуков. И приказал Смушкевичу: — Поднять всю авиацию, до последнего самолета! Нанести по противнику мощный удар!

Летчики блестяще справились с боевым заданием. В нанесении удара по врагу в тот день приняло участие около 500 самолетов.

За период боев на Халхин-Голе летчики уничтожили в воздухе и на аэродромах 660 японских самолетов. В этом большая заслуга принадлежала Я. В. Смушкевичу, по словам маршала Г. К. Жукова, великолепному организатору, отлично знавшему боевую летную технику и в совершенстве владевшему летным мастерством, исключительно скромному человеку, прекрасному начальнику, так искренне любимому всеми летчиками.

За образцовое выполнение боевых задач и проявленную при этом самоотверженность и храбрость комкор Смушкевич осенью 1939 года был награжден второй медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

И какова была нелепость обвинения в том, что он будто бы состоял на службе в японской разведке и выполнял шпионские задания. На следствии, когда от него требовали порочных признаний, он, избитый до полусмерти, катался от боли по полу, но не подписал ни одной сфальсифицированной бумаги.

Смушкевича расстреляли 28 октября 1941 года в городе Куйбышеве, когда под Москвой шли ожесточенные бои с немецко-фашистскими войсками.

Глава шестая И ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Великая Отечественная война завершилась разгромом агрессивной фашистской Германии, уничтожением главарей в логове — в Берлине. Советские воины, их командиры с честью выдержали великие испытания. Проявляя высокое мастерство и духовные силы, они преодолели тысячеверстное расстояние от Кавказа и Волги и вышли на заветный рубеж Эльбы.

Весь мир преклонялся перед советскими людьми, совершившими такой исторический подвиг. Это была великая, ни с чем не сравнимая победа народа и ее Армии, вызвавшая восторженные отзывы и высокие оценки полководческого мастерства наших маршалов и генералов.

И однако же…

Вот один из документов того послевоенного времени, говорящий о многом.

Письмо генерала К. Ф. Телегина в Президиум ЦК КПСС, тов. Молотову В. М.

«Я, бывший член Военного совета МВО и МЗО, Донского, Центрального, 1-го Белорусского фронтов и группы советских оккупационных войск в Германии, бывший генерал-лейтенант Телегин Константин Федорович, осмеливаюсь обратиться к Вам с настоящим письмом по личному вопросу.

24 января 1948 года я был арестован МГБ СССР и 20 марта 1952 года, после вторичного судебного разбирательства моего дела, осужден Военной коллегией Верховного Суда СССР по статье 5812 УК РСФСР и Указу Президиума Верховного Совета СССР от 7.8.32 года к 25 годам лишения свободы с поражением в правах на 5 лет после отбывания наказания.

Как могло случиться, что я, член партии с февраля 1919 года, прослуживший в армии 38 лет, защищавший Родину с оружием в руках на фронтах гражданской войны, в борьбе с бандитизмом, на озере Хасан, в освободительном походе в Западную Белоруссию, в войне с белофиннами и в Великой Отечественной войне, честно и добросовестно служивший Партии и Родине, оказался «преступником», «врагом народа» и осужден к самой высшей мере наказания?!

Я честно, искренне заявляю Вам, Вячеслав Михайлович, что здесь допущена судебная ошибка (о большем я боюсь утверждать) и ЦК КПСС был самым бессовестным образом обманут руководством МГБ (простите за резкое высказывание, но это так).

Вскоре после отъезда Жукова Г. К. из Германии, в апреле 1946 года, меня срочно отозвали в Москву якобы по распоряжению тов. Сталина на учебу, и до октября месяца я находился в каком-то ложном положении, так как никакого назначения я не получил и никто меня не принимал. Но в октябре начались занятия на курсах и до июня 1947 года все шло как будто бы нормально. А в июне месяце неожиданно и срочно (в воскресенье) я был вызван начальником управления кадров министерства B. C. Голиковым, который объявил мне, что я уволен из армии за допущенную ошибку в награждении орденом т. Руслановой. А через неделю, 22 июня, я вместе с Жуковым Г. К. был вызван в ЦК КПСС, где за эту самую ошибку Жукову был объявлен выговор, а я был исключен из партии. Этими решениями я был потрясен до глубины души. Если такая ошибка и могла служить причиной столь жестокого наказания, то почему мне не было предоставлено возможности даже высказаться по этому вопросу? В последующие месяцы (до ареста) я обращался в ЦК, к правительству, к тов. Сталину, тт. Булганину, Жданову, Берия, Шкирятову, Поскребышеву, к Вам, дорогой Вячеслав Михайлович, с просьбой принять меня, выслушать, объяснить, что же случилось? Ниоткуда я не получил ни ответа, ни объяснения. Как видно, письма мои не доходили, потому что все товарищи меня хорошо знали и не могли оставить мои просьбы без внимания. Вконец измученный неизвестностью и тяжестью свалившихся на меня несчастий, я уехал отдохнуть в Ростовскую область. Возвращаясь в Москву, я был арестован 24 января 1948 года на квартире генерала Бойко в Ростове, арестован без предъявления ордера и доставлен в Москву, во внутреннюю тюрьму МГБ. Здесь с меня сразу содрали мою одежду, часы и проч., одели в рваное, вонючее солдатское обмундирование, вырвали золотые коронки вместе с зубами, подвергли другим унизительным издевательствам. После этой «предварительной обработки» я был вызван министром Абакумовым, который начал разговор с того, что обругал меня матом как «врага Родины и Партии» и потребовал, чтобы я признался в своей «преступной работе» против Партии и Советского государства. Когда же я потребовал, чтобы мне предъявили конкретные обвинения в моих преступлениях, ибо я их не знаю и никогда не имел, министр в присутствии следователя Соколова заявил мне: «Это ты скажешь сам, а не будешь говорить — отправим в военную тюрьму, покажем тебе, где раки зимуют, тогда заговоришь!!!»