Нафтула Халфин - Победные трубы Майванда. Историческое повествование

• Название: Победные трубы Майванда. Историческое повествование
• Автор: Нафтула Халфин
• Издательство: Главная редакция восточной литературы издательства «Наука»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1980

В книге на основе обширного фактического материала (документы, английская и англо-индийская пресса, мемуары, переписка политических деятелей) в беллетризованной форме рассказывается о героической борьбе афганского народа против агрессии британских колонизаторов во второй англо-афганской войне (1878–1880).

---

Легкое дрожание рук правителя могло служить признаком владевшего им внутреннего волнения, но взгляд не выдавал этого, а голос его был тих и спокоен:

— Братья! Вы знаете, что инглизи напали на нас, хотя мы стремились к миру. У них много солдат, много пушек. Храбрые воины данного нам богом государства отбивают натиск врага, но он упорно продвигается вперед…

Эмир сделал паузу.

— Инглизи заявляют, что весь их спор — со мной, не с нашим народом. Хорошо! Мы решили обратиться к ним с посланием. Читай! — махнул он рукой везиру.

Тот выступил вперед и, огладив бороду, поднес к глазам бумажный свиток. Затем откашлялся и звучно, несколько нараспев, прочел по-персидски: «Да будет известно сердцам дальновидных сановников британского правительства, что я никогда не желал вражды и не прерывал связь дружбы и обхожденья, которая существовала ряд лет между нашими соседними странами…»

Переводчик миссии подпоручик Назиров изложил Разгонову и Бендерскому по-русски произнесенное везиром, который между тем продолжал: «Но так как с вашей стороны последовала война и вторжение на афганскую землю, я по совету своих приближенных, высокопоставленных особ двора и армии Афганистана, оставив все свое войско и государство, с несколькими знатными лицами отправляюсь в столицу императора Российского Петербург и там, в Петербурге, надеюсь созвать конгресс, чтобы сущность наших отношений сделать известной всем другим правительствам…»

Малевинский стал переспрашивать Назирова:

— Конгресс? Он действительно так сказал? Разве здесь знают это слово?

— Оставьте свои лингвистические изыскания! — бросил генерал. — Слушайте лучше, как все оборачивается…

«…Если вы в связи с афганскими делами, — лилась дальше персидская речь, — имеете претензии ко мне, рабу Аллаха, то сможете высказать их в Петербурге, как и выразить все свои намерения, дабы они стали известны и ясны представителям иных государств.

Если же в действительности вы питаете вражду к народу Афганистана, то знайте, что у него есть истинный хранитель и защитник — Аллах.

Это мое намерение и решение неизменно. Джума 18 зу-ль-хиджа 1295 года, что соответствует пятнице 13 декабря 1878 года».

Наступила гробовая тишина. Молчание прервал Шер Алихан:

— Этим посланием мы проверим искренность инглизи: ведь они говорят, что воюют против меня. Теперь мы назначаем нашего сына Мухаммада Якуб-хана правителем Кабула и начальником войск на восточной границе государства. Кажется, к нему дорогие соседи не предъявляют никаких требований…

Чернявый человек близ трона — это и был Мухаммад Якуб-хан — приложил обе руки к груди и поклонился. Сначала — Шер Али-хану, затем — окружающим. При последних словах отца, прозвучавших несколько иронически, он почему-то смутился.

— Казий приведет его к присяге, — распорядился правитель.

На смену отступившему в сторону везиру вышел низенький и толстый Абдул Кадыр-хан с Кораном в руках. Подпоясывавший его кушак развязался и упал, полы дорогого парчового халата широко развевались, но казий не обращал на это никакого внимания: он был весь поглощен значительностью момента. Якуб-хан положил руку на Коран и повторил за ним:

— Клянусь Аллахом и священной книгой честно и до конца дней служить своему народу и поставленному над ним богом эмиру!

Не успели отзвучать эти слова, как Шер Али-хан повернулся к Разгонову:

— Что скажет джарнейль, мы приняли правильное решение?

Генерал ответил не сразу. Он с тревогой взглянул на членов миссии, но затем уверенно сказал:

— Да, ваше высочество. На дружеской земле вашему высочеству будет оказана необходимая поддержка…

— Итак, собирайтесь в путь!

…Когда члены русской миссии укладывали вещи, Малевинский вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:

— Уразумел! Уразумел, откуда тут появилось это слово — «конгресс». Ведь казий читает эмиру английские газеты. А в них последние месяцы десятки раз упоминался Берлинский конгресс. Вот Шер Али-хану и пришла в голову мысль о созыве нового конгресса. Смотрите-ка, он разбирается в международном праве!

— Господи, далась вам эта фразеология, — досадливо отмахнулся Разгонов. — Постарайтесь лучше побыстрее упаковаться. Поможет ему международное право, как же!

Генерал Разгонов нервничал: ему пришлось дать правителю важные заверения и тем самым принять на себя серьезную ответственность. А все этот не ко времени пришедшийся конгресс в Берлине… Петербург был крайне заинтересован в быстрейшем прекращении военных действий против Афганистана, а приезд эмира на русскую территорию может подлить масла в огонь и дать лондонскому кабинету желанный предлог для дальнейшего разжигания конфликта. Положение обострялось, между тем Разгонов пока не видел выхода.

Укладка багажа заняла не слишком много времени. Русская миссия была уже готова к выступлению, но около полуночи внезапно явился везир, снова приглашая генерала с переводчиком во дворец.

Шер Али-хан полулежал на устланном коврами возвышении в небольшой, хорошо освещенной многочисленными светильниками комнате, примыкавшей к тронному залу. Перед ним стоял плотный темноглазый человек. В его густой черной бороде будто искорками сверкала седина. У незнакомца был усталый вид, а изрядно запачканные башмаки и шаровары, перевязанные у щиколоток, давали основание предположить, что он прибыл издалека и так спешил, что не успел привести себя в порядок.

— Плохи дела, джарнейль! — повернулся эмир к Разгонову. — Вот кефтан Файз Мухаммад, комендант Али-Масджида. Только что приехал из-под Джелалабада. Говорит, что инглизи не сегодня-завтра займут город…

Кефтан с любопытством взглянул на русского, приложил правую руку к груди и поклонился. Разгонов ответил тем же и спросил его:

— Что, остановить их нельзя?

Назиров перевел вопрос на фарси. Файз Мухаммад помолчал, а затем, медленно роняя фразы, разъяснил:

— Было бы не так уж трудно… Сарбазы у них неважные. Трусливы. Но обучены они лучше наших. А главное — имеют намного больше пушек и снарядов. Да и хороших ружей. Но старые пушки Али-Масджида, которыми командовал Мухаммад Джан Вардак, причинили инглизи немало хлопот.

Эмир слушал с напряженным вниманием:

— Ну, а как наш народ?

Кефтан хмуро усмехнулся:

— Народ что! Народ сражается. Порой почти голыми руками. А вот некоторые сардары готовы продаться инглизи, если их не тронут и хорошо им заплатят. И отряды свои уведут…

Шер Али-хан в ярости вскочил на ноги:

— Я больше опасаюсь золота инглизи, чем их оружия! Еще есть люди — их даже стыдно называть афганцами, — для которых мелкие обиды выше интересов родины.

— Таким давно следовало отрубить головы, — презрительно бросил кефтан.

— Ну-ка, узнайте, как он считает, далеко ли удастся англичанам продвинуться? — приказал Назирову генерал.

Файз Мухаммад переглянулся с эмиром: видимо, эта тема уже обсуждалась ими.

— Все перевалы и горные проходы забиты снегом. Я добрался с трудом. Пушкам, большим обозам дороги нет. Далеко за Джелалабад инглизи пока не пройдут. На юге — тоже. Скорее всего, будут ждать весны, чтобы идти к Кабулу…

— Да, это так! — кивнул Шер Али-хан. — Ты, кефтан, возвращайся на позиции. Передай Мухаммад Джану Вардаку, что я произвожу его в джарнейли. Постарайтесь наладить сопротивление. Места тебе знакомы. Сможете отбить врага, получишь награду. Ну, а если отступите, будь при Якуб-хане: большой надежды на него нет… Нам же надо перебраться на север, чтобы поднимать всю страну против рыжих дьяволов и просить другие государства о поддержке. Верно я говорю, джарнейль?

И снова Разгонову пришлось согласиться, хотя он отдавал себе отчет в том, что Афганистан вряд ли мог рассчитывать на существенную помощь в борьбе против могущественной Великобритании.

В 3 часа ночи эмир выехал из Бала-Хиссара. Генерал с остальными членами миссии присоединился к его кортежу за городом. Путешествие зимой по афганским землям, да еще с вьючными животными, нагруженными всевозможной кладью, не доставляло большого удовольствия. На ночлег располагались в изредка попадавшихся по дороге поселках. Однако глинобитные хижины не могли вместить и половины желающих. Поэтому приходилось ставить палатки. Хорошо еще, что зима выдалась относительно мягкой…

Туго было и с едой: совсем недавно этим же путем проследовало на север семейство эмира со всеми родственниками и прислугой. Огромный обоз, в который входило более трех тысяч верблюдов и лошадей, ослов и мулов, а также десяток могучих слонов, охранял крупный военный отряд. Взятых с собой продуктов и фуража не хватало, приходилось истреблять скудные запасы продовольствия, какими располагали попутные селения.

Эмир со свитой и немалой вооруженной охраной преодолел ряд горных перевалов, в том числе Унай, затем с неимоверными усилиями прошел скользкими тропами через заснеженный хребет Кухе-Баба. Лишь 22 декабря удалось добраться до Бамиана.