Михаил Мельтюхов - Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)

• Название: Мифы Великой Отечественной — 1-2 (военно-исторический сборник)
• Автор: Михаил Мельтюхов
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40704-0

В первые дни войны Сталин находился в полной прострации. В 1941 году немцы «гнали Красную Армию до самой Москвы», так как почти никто в СССР «не хотел воевать за тоталитарный режим». Ленинградская блокада была на руку Сталину желавшему «заморить оппозиционный Ленинград голодом». Гитлеровские военачальники по всем статьям превосходили бездарных советских полководцев, только и умевших «заваливать врага трупами». И вообще, «сдались бы немцам — пили бы сейчас „Баварское“!».

Об этом уже который год твердит «демократическая» печать, эту ложь вбивают в голову нашим детям. И если мы сегодня не поставим заслон этим клеветническим мифам, если не отстоим свое прошлое и священную память о Великой Отечественной войне, то потеряем последнее, что нас объединяет в единый народ и дает шанс вырваться из исторического тупика. Потому что те, кто не способен защитить свое прошлое, не заслуживают ни достойного настоящего, ни великого будущего!

---

Однако с практической точки зрения при изучении истории войны мифы только мешают. Если мы принимаем вводную о хорошей (удовлетворительной) работе разведки, то куда больше вины взваливается на военачальников. Ведь теоретически они имели все данные для принятия решений. Фактически причиной катастроф становится недостаток внимания к данным разведки. Получается, что многих неудач первых лет войны можно было избежать, лишь прислушавшись к разведчикам.

История с Рихардом Зорге, якобы предупредившем всех и обо всем, как и восхваление деятельности советской разведки перед войной в целом, сейчас является уже практически мантрой. Непреложным является, однако, тот факт, что разведчикам не удалось вскрыть план «Барбаросса» и своевременно представить военному и политическому руководству убедительные доказательства намерения немцев напасть на СССР. Если быть точным, то проблема в первую очередь именно в своевременности предоставления информации. То есть данные разведки требовались тогда, когда было еще не поздно принимать нужные решения. Следует отметить, что немцы также не сидели сложа руки и старались максимально затруднить действия разведчиков. Ими был впервые использован прием, который впоследствии стал базовым для маскировки крупных наступлений, — выдвижение механизированных соединений к фронту происходило в последний момент, незадолго до начала операции. Так, например, XXXXVIII танковый корпус еще в начале июня 1941 г. дислоцировался в районе Бреслау, то есть на территории рейха, а не Польши. Он находился далеко к западу от Вислы, и даже выявление разведкой его точного местоположения не давало ответа на вопрос «Собираются ли немцы нападать на СССР?».

С началом боевых действий работа разведчиков в значительной мере облегчилась. Теперь хотя бы можно было захватывать контрольных пленных и понимать, какие соединения у противника стоят в первой линии. Также можно было вести ограниченную только дальностью самолетов воздушную разведку. Но проблема получения необходимых разведданных мучила Красную Армию всю вторую половину 1941 г. Самым сложным для разведки является отслеживание передвижения и перегруппировок противника между различными участками фронта и определение местоположения резервов. Последние располагались рассредоточенно в тылу, и их обнаружение силами воздушной разведки было очень трудной задачей. Помощь партизан и агентурная разведка далеко не всегда давали правильные ответы на вопросы «А что у немцев в резерве и где они расположены?».

Характерным примером является работа разведки в ходе сражения за Киев. В подготовленной для командования Юго-Западного направления (объединявшем Юго-Западный и Южный фронты) ориентировке о группировке сил противника на 1 сентября 1941 г. привлекает внимание следующее. Против оборонявшего Киев Юго-Западного фронта разведчики насчитали 2 танковые дивизии, 1 моторизованную дивизию, 1 кавалерийскую дивизию, 26 пехотных дивизий в первой линии и 2 танковые дивизии, 13 пехотных дивизий в резерве. Против Южного фронта соответственно — 4 танковые дивизии, 3 кавалерийские дивизии, 5 моторизованных дивизий, 23 пехотные дивизии в первой линии и 10 дивизий (преимущественно пехотных) в резерве. Этот расчет включает в себя часть 2-й танковой группы Гудериана, действовавшей против правого крыла Юго-Западного фронта. Подвижные соединения немцев, по данным разведки (и они в целом соответствовали действительности), находились преимущественно против Южного фронта. Захваченный немцами Кременчугский плацдарм на левом берегу Днепра занимался, поданным разведки, только пехотой. Соответственно наступление с этого плацдарма могло развиваться темпами, характерными для пехоты, — 10–15 км в сутки в худшем случае. Угроза окружения Киева уже была, но наибольшую опасность представлял XXIV моторизованный корпус из группы Гудериана на правом фланге. Темпы его продвижения не обещали скорого соединения с наступающей от Кременчуга пехотой. Строго говоря, уровень опасности в начале сентября с точки зрения предоставленных разведкой данных был умеренным. Сама по себе идея окружения «асимметричными каннами», т. е. танковой группировкой, идущей на соединение с пехотой, была достаточно характерной для немцев. Более того, такой пример уже был перед глазами — Уманский «котел» начала августа 1941 г.

Советское командование в начале сентября 1941 г. небезосновательно рассчитывало на то, что удастся удержать XXIV корпус от прорыва навстречу пехоте на Кременчугском плацдарме. Навстречу этому корпусу подтягивались резервы — 5-й кавалерийский корпус, прославленная 100-я стрелковая дивизия, 1-я танковая бригада. Ослабленный в предыдущих боях один корпус не был достойным основанием для отказа от удержания Киева, а главное — выгодного во всех отношениях рубежа Днепра. Отход целого фронта с высокой вероятностью мог привести к катастрофе. Эта опасность была как минимум соразмерна с опасностью охвата и обхода по сценарию «асимметричных канн».

Однако сценарий неожиданно изменился. Сконцентрировав под Кременчугом крупные силы саперных подразделений, немцы построили через Днепр огромный 16-тонный мост длиной два километра, пригодный для всех родов войск. Находившиеся до этого перед Южным фронтом танковые дивизии немцев начали форсированными маршами подтягиваться к этому мосту. В ночь с 11 на 12 сентября они были переправлены на восточный берег Днепра. Наступление началось уже утром 12 сентября. В воскресенье, 14 сентября, после проливных дождей предыдущих дней установилась удивительно ясная и солнечная погода. В 18.20 у Лохвицы встретились передовые отряды 3-й танковой дивизии 2-й танковой группы и 9-й танковой дивизии 1-й танковой группы. Самое большое окружение в истории войн замкнулось.

Доложила ли «разведка точно» в сентябре 1941 г.? Отмахнулись ли от ее правдивых данных? Ответ на оба вопроса приходится давать отрицательный. Перегруппировка крупных сил танков немцев не была своевременно вскрыта. Киевский «котел» был и остается примером ограниченности возможностей разведки в войне, в которой применяются крупные механизированные соединения. Составляя всего около 10 процентов от общей численности соединений войск сторон, танковые и моторизованные дивизии обладали огромной маневренностью и разрушительной силой. Главной их характеристикой была способность к быстрому маневру, отследить который было очень сложно. Совершение маршей по ночам, радиомолчание давали надежное укрытие от воздушной разведки, а агентурная разведка передавала информацию с недопустимыми в условиях маневренной войны задержками.

Почти в точности ситуация повторилась в ходе возникновения столь же крупного «котла» под Вязьмой. Предполагалось, что немцы ударят вдоль шоссе, проходящего по линии Смоленск — Ярцево — Вязьма. На этом направлении была создана система обороны с хорошими плотностями. Однако немецким командованием была произведена крупная перегруппировка войск, которая позволила принципиально изменить форму операции. Для этого немцы скрытно перебросили из-под Ленинграда 4-ю танковую группу, что позволило нанести удар не в одном месте, а в двух, по сходящимся направлениям. Для маскировки этого мероприятия была проведена в жизнь довольно замысловатая кампания дезинформации. В частности, под Ленинградом оставили радиста из штаба 4-й танковой группы с характерным почерком работы. Перехваты его радиограмм, даже при невозможности их расшифровать, указывали советским разведчикам на местонахождение штаба танковой группы. Перегруппировка была настолько стремительной, что, например, 1-я танковая дивизия пошла в бой с марша еще до сосредоточения ее артиллерийского полка.

Результат дезинформационных мероприятий не заставил себя ждать. Советское командование довольно точно определило время начала операции «Тайфун», но безнадежно промахнулось с ее формой и направлениями главных ударов. Так, удар 3-й танковой группы из района Духовщины пришелся севернее шоссе Ярцево — Вязьма, встык 19-й и 30-й армий, удар 4-й танковой группы — южнее шоссе, по 24-й и 43-й армиям восточнее Рославля. То есть удары были нанесены там, где плотность войск была ниже нормативов для устойчивой обороны. Создав локальное превосходство в силах, немцы без особых усилий взломали оборону советских войск. Например, против четырех дивизий 30-й армии действовали двенадцать немецких.

Поскольку удар пришелся по участку, на котором не ожидалось наступления, его эффект был оглушительным. В отчете о боевых действиях 3-й танковой группы со 2.10 по 20.10.1941 г. было написано: «Начавшееся 2.10 наступление оказалось для противника полнейшей неожиданностью. Моторизованные и пехотные дивизии (особенно V армейского корпуса) после короткой артиллерийской подготовки прорвали оборонительные позиции противника и устремились вперед через реки Вотря, Вопь и Кокошь. Сопротивление противника оказалось гораздо слабее, чем ожидалось. Особенно слабым было противодействие артиллерии». Понятно, что при слабом противодействии артиллерии можно было себе позволить перейти танковой дивизией в наступление с марша, без поддержки ее собственного артполка.