Сомадева - Океан сказаний

• Название: Океан сказаний
• Автор: Сомадева
• Жанр: Древневосточная литература

Поэма «Океан сказаний» (Катхасаритсагара — буквально «океан рек повестей») — классический свод индийской повествовательной поэзии, включает книги «Панчатантра» и «Двадцать пять рассказов веталы», цикл сказаний о царе Удаяне, многочисленные ведические сюжеты.

«Катхасаритсагара», большая часть которой написана эпической строфой «шлока», делится на 21 книгу и 184 главы («волны»), состоит из более 18 тыс. стихов. Сюжет «Океана сказаний» распадается на три неравные части: первая (она же и первая книга) — это история Бога, проклятого супругой Шивы на перевоплощение в теле человека; вторая часть (книги вторая — пятая) рассказывает о царе Удайане, который с помощью мудрого советника подчинил себе земли других правителей и обрел двух прекрасных жён. Остальную часть «Океана сказаний» занимает история сына Удайаны — царевича Нараваханадатты, который после долгих странствий и испытаний обретает власть над народом мудрецов видьядхаров и соединяется с супругой, с которой был разлучён.

Как утверждает Сомадева, при составлении «Океана сказаний» был использован трактат «Брихаткатха» (дошедшая до нас лишь в ничтожных фрагментах); другие же истории были записаны на основе повествований из «Махабхараты», «Рамаяны» и «Панчантантры». «Океан сказаний» — одно из немногих в санскритской литературе светских произведений, где объединены мистические возможности ведических героев и исторических событий. «Катхасаритсагара» оказала огромное влияние на развитие индийской и ближневосточной повествовательной прозы.

Полный перевод «Океана сказаний» на русский язык был осуществлён П. А. Гринцером, И. Д. Серебряковым и др.

---

Наслушавшись его стонов и рыданий, сказала она прислуживавшим ей девам: «Как будто бы все и сходится, да ведь они могли прослышать об этом из чьих-нибудь уст, так что я не уверена, действительно ли все так и есть. Но не могу я дольше слышать эти жалостные рыдания. Пойду-ка я в храм Гаури, тем более что настало время, когда я должна помолиться Богине». И вместе со всеми прислуживавшими ей вступила она в обитель Амбики и вознесла такую молитву: «Если воистину муж, виденный мной в Сиддхишваре, мой возлюбленный, то устрой, могущественная, так, чтобы я как можно скорее соединилась с ним». Пока Падмавати находилась там, моля о ее возлюбленном, Муктапхаладхваджа, оставшийся в Сиддхишваре, говорил другу своему Махабуддхи, бывшему таковым и в прежней его жизни: «Убежден я, Махабуддхи, что пошла она в этот храм Гаури ради цели, ведомой только ей. Пойдем-ка и мы туда». И он призвал усилием мысли свою летучую колесницу, которая могла нестись, куда только душа пожелает, и полетели они в обитель Амбики. Когда заметили девы, прислуживавшие Падмавати, колесницу, мчавшуюся в поднебесье, вскричали они: «Вот чудо, царевна! Взгляни-ка, он мчится сюда на летучей колеснице. Как это может обычный смертный обладать такой силой?» И ответила им царевна: «Разве вы, подружки, не помните, каким проклятием покарала я Дридхаврату, отнявшего у меня любимого? Я обрекла его на то, чтобы он всюду был ваханой для Муктапхалакету, и приобретал бы любой облик, и двигался бы, подчиняясь лишь его воле. Нет сомнения, что это и есть ученик подвижника, обернувшийся на этот раз летучей колесницей, и с ее помощью мчится мой возлюбленный, куда только пожелает».

«Если тебе все известно, царевна, то почему же ты не поговоришь с ним? Чего ты ждешь?» — спросили они у нее, а она отвечала: «Может быть, это и так, но я еще не совсем уверена. Но если даже поверить в то, что здесь мой возлюбленный, как смею я приблизиться к нему, пока он не в своем, а в чужом облике? Подождем еще, посмотрим, что он будет делать». И она осталась стоять в укрытии, окруженная прислуживавшими ей девами.

Муктапхаладхваджа, достигнув обители Гаури, сошел с колесницы и, жаждущий встретиться с возлюбленной, напомнил другу: «Вот здесь увидел я впервые мою любимую, напуганную злобными ракшаси. Снова я вижу милую в саду, где она избрала меня своим возлюбленным. Именно здесь обрушилось на меня проклятие, и она готова была умереть ради того, чтобы последовать за мной, и с немалым трудом удалось подвижнику ее удержать. А теперь? Теперь она избегает моего взора, все прячется и прячется от меня».

Когда дошли такие горькие слова до слуха Падмавати, сказала она подругам: «И вправду, дорогие, это мой возлюбленный, но как мне приблизиться к нему, пока он не обрел прежнего тела? Вся моя надежда на Повелителя успеха Сиддхишвару. Он ниспослал мне то сновидение, и он поможет мне найти выход из сложного положения». И она поспешила вернуться к Сиддхишваре, поклонилась ему и вознесла такую молитву Богу, явившему себя в этой Линге: «Соедини меня с любимым в его прежнем облике или пошли мне смерть — нет больше никакого выхода для меня», — и, сказав так, осталась во дворе храма. В то самое время Муктапхаладхваджа тщетно высматривал ее внутри храма и, не найдя, пришел в отчаяние: «Нет ее здесь. Вернемся, друг, к храму Шивы — если и там не найду я возлюбленной, то сожгу себя на костре». Но возразил ему на это Махабуддхи: «Будешь ты счастлив — ведь ни слово подвижника, ни обещание Шивы, данное тебе во сне, не могут быть ложны». И так пытался он успокоить царевича, и тогда Муктапхаладхваджа взошел на колесницу и полетел в Сиддхишвару.

Когда Падмавати увидела, что он спускается с небес, она по-прежнему осталась незримой и сказала подругам: «Смотрите-ка, и он сюда прилетел!»

Вошел царевич в храм и увидел перед изваянием Бога следы недавнего жертвоприношения, и заговорил он со своим другом: «Взгляни, здесь кто-то совсем недавно приносил жертву. Непременно моя любимая где-то рядом, и это, должно быть, она совершала жертвоприношение». И он стал еще усерднее разыскивать ее, но никак не мог найти и в порыве неизбывной тоски простонал: «О любимая!»

И тогда начал Муктапхаладхваджа метаться то туда, то сюда, принимая жалобный крик кукушки за сладостный голос возлюбленной, хвост павлина — за ее волосы, лотос — за ее лицо, и, изнемогающий от лихорадки любви, не мог царевич найти покоя, и с большим трудом друг смог успокоить его, говоря такие утешительные слова:

«Что случилось с тобой, столь ослабевшим от долгого поста? Откуда такая сила? Почему ты, покоривший и земной, и подземный мир, пренебрегаешь своим благом? Твой отец Мерудхваджа, и повелитель данавов Трайлокйамалин, и его дочь Трайлокйапрабха, которая хочет выйти за тебя, и твоя мать Винайавати, и твой младший брат Малайадхваджа, если ты не вернешься к ним, подумают, что случилась с тобой какая-то беда, и, продолжая пост, дойдут до того, что расстанутся с жизнью. Пойдем и спасем их, ведь день уже подходит к концу».

Ответил на это Муктапхаладхваджа своему другу: «Возьми мою летучую колесницу, поспеши и успокой их». Возразил ему Махабуддхи: «Как же будет подчиняться мне ученик подвижника, когда проклятие обрекло его подчиняться только тебе?» И Муктапхаладхваджа сказал: «Подожди тогда немного, и посмотрим, что здесь случится».

Когда же Падмавати услышала их разговор, она молвила своим подругам: «Знаю я, что это мой прежний возлюбленный, — все говорит об этом, но он унижен проклятием, обрекшим его на жизнь в теле смертного. Проклятие довлеет и надо мной, из-за того что посмеялась я над девушкой из рода сиддхов.» И пока она произносила эти слова, поднялась огненно-красная луна, словно лесной пожар, пожирающий сонмы разлученных возлюбленных, и постепенно ее сияние наполнило от края и до края весь мир и все, что видно вокруг, и пламя любовного огня опалило сердце Муктапхаладхваджи.

Начал царевич стонать, словно чакравака при наступлении ночи, и тут Падмавати, вступившая в последнюю степень отчаяния, обратилась наконец к нему: «Хотя ты, царевич, и вправду мой прежний возлюбленный, но, пока присущ тебе облик смертного, ты для меня — чужой человек, а я для тебя — все равно что жена другого. Бесполезны поэтому твои стенания! Должно найти какой-нибудь способ, который помог бы нам соединиться, если только слова подвижника истинны».

Услыхал Муктапхаладхваджа такие ее слова, но все еще не мог видеть ее и испытал печальное состояние, когда душа его нестерпимо страдала от бесконечного сдерживания чувств радости и отчаяния, и вскричал, обращаясь к ней: «Я вспомнил, царевна, мое прежнее рождение, и узнал тебя сразу, как только увидел, — ведь ты сохранила прежний облик. Меня же ты видела в облике видйадхары и, конечно, не смогла узнать в этом проклятом обличье смертного? Должен я избавиться от него». И он умолк, а она осталась, как была, незримой.

И вот когда ночь была уже почти на исходе и друг царевича Махабуддхи, прежде называвшийся Самгхатакой, уснул от изнеможения, Муктапхаладхваджа, решив, что никогда не соединится он с Падмавати, если останется в облике смертного, собрал поленьев и хвороста, разжег костер, поклонился Шиве, воплощенному в Лингаме, и взмолился к нему: «О святомудрый, пожалуй мне милость возвращения в мой прежний облик, дабы мог я вновь обрести возлюбленную». И с этими словами отдался он во власть пылающего огня. Проснулся Махабуддхи и стал разыскивать царевича, но никак не мог найти его, а при виде разгоревшегося костра понял, что случилось, и с горя от потери друга и сам кинулся в огонь.

Узрев все происшедшее, испытала Падмавати несказанную печаль и прошептала подругам: «Горе мне и стыд! Женское сердце оказалось тверже, чем палица Индры, иначе при виде всего того ужаса жизнь покинула бы меня. Доколе влачить мне эту презренную и постылую жизнь? Вот и сейчас, несмотря на все мои проступки, нет ей конца. Слова подвижника оказались лживы — лучше мне умереть. Но не следует кидаться в этот же костер, смешиваясь с прахом чужого человека. Лучше всего для меня будет повеситься». И, проговорив это, стала она делать петлю-удавку из лианы, свисавшей с дерева ашоки, росшего перед изображением Шивы.

Пока подруги пытались удержать ее от такого безрассудного поступка и говорили ей всякие ободряющие слова, явился туда подвижник Таподхана и обратился к ней: «Не поступай опрометчиво, дочь моя! Слово мое истинно! Бодрись, и ты скоро увидишь своего нареченного. Благодаря твоим подвигам веры истощилось проклятие, довлевшее над ним, — как можешь ты не доверять мне плоды собственного твоего подвижничества? И почему ты в таком отчаянии, когда уже близка свадьба твоя? Потому и пришел я сюда, что узнал обо всем этом благодаря могуществу моих размышлений».

Когда увидела Падмавати приближавшегося подвижника, произносившего эти слова, склонилась она перед ним, словно охваченная нерешительностью и смятением, и вслед за подвижником появился ее возлюбленный Муктапхалакету, сжегший свое смертное тело и вернувшийся в присущий ему блистательный облик видйадхары. И тогда Падмавати, заметив, как сын повелителя видйадхаров мчится в поднебесье, испытала неописуемую радость в душе, словно чатака при виде дождевой тучи или кумудвати, узревшая восходящую полную луну. Обрадовался и Муктапхалакету и упивался ее видом так, как странник, утомленный длительным скитанием в пустыне, приходит в восторг, достигнув реки.