Игорь Шумейко - ГИТЛЕРОВСКАЯ ЕВРОПА ПРОТИВ СССР. НЕИЗВЕСТНАЯ ИСТОРИЯ Второй Мировой

• Название: ГИТЛЕРОВСКАЯ ЕВРОПА ПРОТИВ СССР. НЕИЗВЕСТНАЯ ИСТОРИЯ Второй Мировой
• Автор: Игорь Шумейко
• Издательство: Яуза-пресс
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0094-0

В новой «холодной войне», развязанной Западом против России, главным оружием становится история — пересматривая итоги Второй мировой, ревизионисты все более агрессивно требуют от нас «повиниться» за советское прошлое: нас хотят заставить «платить и каяться». Но нам не в чем каяться и не за что платить. Наоборот — мы сами в состоянии предъявить Европе крупный счет.

Потому что задолго до 1968 года, когда советские танки вошли в Чехословакию, чешские танки Вермахта убивали наших дедов под Москвой и Сталинградом. Потому что латышские стрелки развязали геноцид русского народа на два десятилетия раньше, чем Красная Армия «советизировала» Прибалтику. Потому что за двадцать лет до Катыни поляки уморили в своих концлагерях десятки тысяч пленных красноармейцев. Потому что в годы Второй мировой в «оккупированной» (а вернее, объединенной) Гитлером Европе бойцов Сопротивления было гораздо меньше, чем добровольцев СС, не говоря уже о тех десятках миллионов, что добровольно работали на военную промышленность Рейха.

Обо всем этом, о самых постыдных и грязных тайнах «объединенной Европы» читайте в сенсационной книге Игоря Шумейко.

---

Глава 1. ФУЛТОН. ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ

5 марта 1946 года в Вестминстерском колледже в Фултоне (штат Миссури) бывший премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль (действующий президент США Гарри Трумэн стоял чуть поодаль) произнес свою знаменитую речь. В которой, собственно, нам и была объявлена «холодная война».

К сегодняшнему дню в Фултоне сложился своеобразный «Музей «холодной войны». В 2006 году на 60-летний юбилей были приглашены дочь Черчилля леди Мэри Соамс и его внучка Эдвина Сандис, а также внучатый племянник Трумэна. Позвали также президента Соединенных Штатов Джорджа Буша и английского премьера Тони Блэра, однако те приглашение отклонили.

А в предыдущие годовщины фултонской речи в Вестминстерском колледже собирались многие мировые лидеры и политики, в том числе бывшая премьер-министр Великобритании Маргарет Тэтчер и экс-президент СССР Михаил Горбачев. Последнего мы, быть может, увидим еще. Ведь какой, если представить, классный фон для рекламной кампании: «Горячая пицца поможет и в «холодную войну»!!!»

К 60-й годовщине в Фултоне была обновлена экспозиция и проведена перепланировка мемориала и библиотеки Черчилля, обошедшаяся в $4 миллиона. Кроме того, символическое начало глобального противостояния было отмечено специальной службой в церкви Святой Марии на территории Вестминстерского колледжа.

Итак: почему именно Черчилль (отставной в то время козы барабанщик)? Почему именно Фултон (глухомань несусветная)?

Перед тем как воспроизводить «Выбранные места из речи...» сэра Уинстона и ответы «Черчиллю и миру» Иосифа Виссарионовича Сталина в газете «Правда», дадим две «установочные» цитаты:

1) Анатолий Уткин написал прекрасную книгу о Черчилле, где среди многого прочего есть и... назовем это: «бытовая сторона Фултона».

2) Работой историка Валентина Фалина воспользуемся для краткой обрисовки тогдашнего геополитического «расклада».

Анатолий Уткин:

«К ставшему президентом Гарри Трумэну, гордящемуся своей простотой и доступностью, стали прибывать земляки из Миссури с небольшими просьбами. В январе 1946 г. они попросили прислать кого-либо из сенаторов на открытие заурядного колледжа в миссурийском городке Фултон. Патриот своих краев, президент Трумэн отреагировал неожиданно: «Зачем нам просить косноязычных сенаторов, когда сейчас во Флориде отдыхает самый большой златоуст англосаксонского мира — отставной премьер Уинстон Черчилль?» Черчилль на просьбу откликнулся, выдвинув лишь одно условие: «Выступлю в случае присутствия в зале президента Соединенных Штатов». Трумэн согласился.

Печально знаменитое выступление Черчилля в Фултоне соответствовало настроениям правых сил в США, решивших «выяснить свои отношения» с Востоком. «Братская ассоциация англоговорящих народов», о которой говорил экс-премьер, должна была стать военным союзом, ибо, как утверждал Черчилль, «на русских ничто не производит большего впечатления, чем сила». Это было начало трагического пути гонки вооружений (...)».

Валентин Фалин:

«На финальной стадии войны СССР не представлял собой угрозы для «свободного мира». У Москвы были несколько иные заботы. Надлежало поднимать из руин страну, а не мечтать о квазикоммунистической экспансии. Установленным, доказанным фактом является то, что советское руководство ни в 1945-м, ни в 1946 году не собиралось воспроизводить в Центральной и Восточной Европе родственные сталинизму модели экономического, социального и политического устройства...

Это понимали и в США. Так, генерал Клей в апреле 1946 года в качестве заместителя американского губернатора Германии докладывал госдепартаменту: советских представителей в Контрольном совете «нельзя упрекнуть в том, что они нарушают Потсдамские договоренности». Напротив, «они в высшей степени добросовестно их исполняют», демонстрируют «искреннее стремление дружить с нами, а также уважение к США». «Мы, — заключал Клей, — ни на мгновение не верили в [возможность] предстоящей советской агрессии, и мы не верим этому сейчас».

Однако Трумэна, которому необходимо было освятить доктрину Pax Americana, эти соображения не убеждали. Именно для того, чтобы как-то обосновать заявку на мировую гегемонию, Соединенным Штатам и понадобился Черчилль. В пользу Черчилля, с точки зрения Трумэна, говорило то, что в ходе войны никто больше Черчилля не сделал для того, чтобы выхолостить военное сотрудничество западных держав с Советским Союзом, не допустить реальной координации действий вооруженных сил трех держав, сорвать организацию Второго фронта в 1942 и 1943 годах и тем самым затягивать войну, с олимпийским спокойствием наблюдая, как в ожесточенных схватках немцы и русские обескровливают друг друга. В этом смысле концепция британского премьера перекликалась с подходами Трумэна, который в июне 1941 года изрек: «Если будут побеждать немцы, стоит помогать русским, если верх будут брать русские, надо помогать немцам, и пусть они убивают друг друга как можно больше».

«НЕМЫСЛИМОЕ» И НЕОТВРАТИМОЕ

Не позднее марта 1945 года Черчилль отдал приказ собирать трофейное немецкое оружие и складировать его для возможного использования против СССР. Тогда же им был отдан приказ о разработке операции «Немыслимое» — плана войны против Советского Союза, которая должна была начаться 1 июля 1945 года силами 112—113 дивизий, включая дюжину дивизий вермахта, которые сдались англичанам и нерасформированными были переведены в лагеря в земле Шлезвиг-Гольштейн и Южной Дании. Там их держали в готовности до весны 1946 года.

Черчилль приложил немало стараний, дабы вовлечь в «Немыслимое» Трумэна, принявшего президентский пост после кончины (12 апреля 1945 года) Франклина Рузвельта. «Если бы не категорический афронт ведущих военачальников США, черчиллевское «Немыслимое» могло бы обрести зловещие черты вполне реального и мыслимого. Не исключено даже, что с ядерным акцентом.

19 мая 1945 года помощник госсекретаря США Грю направил Трумэну меморандум, в котором отмечалось, что «если есть что-то в мире неотвратимое, то таким неотвратимым является война между США и Советским Союзом». «Гораздо лучше и надежнее иметь столкновение прежде, чем Россия сможет провести восстановительные работы и развить свой огромный потенциал военной, экономической и территориальной мощи», — утверждалось в документе.

На идейной основе, выраженной в меморандуме Грю, в сущности, и шел демонтаж политического наследия Рузвельта, в том числе в части выполнения (или сбрасывания) обязательств США по тегеранским и ялтинским соглашениям. Параллельно полным ходом готовилась новая военная доктрина Соединенных Штатов. Ее повивальной бабкой стало успешное испытание ядерного оружия в штате Невада (...)»

А теперь и непосредственно... главный герой части первой, сэр Уинстон Черчилль. Неостановимо разматывающийся «клубок истории» привел нас к периоду, когда наш знаменитый бывше-бывший противник, бывший союзник снова стал противником. Но, несмотря на все нижеследующие комментарии на его речь, возражения, Черчилль остается нашим... «добросовестным противником». Это определение — признаю — неуклюжее, эскизное, предваряет, надеюсь, более подходящее, когда-нибудь сформулированное. Но, ознакомившись в дальнейших главах с двумя знаковыми фигурами наших противников в начинающейся «холодной войне» — Черчиллем и Бжезинским, вы увидите всю разницу между ними, разницу даже между «типами Черчилля и Бжезинского», и, надеюсь, признаете необходимость этого разделения, разнесения их в разные подвиды.

Итак, речь Уинстона Черчилля, Фултон, штат Миссури, 5 марта 1946 г. (перевод Игоря Зайнетдинова):

«Я был рад прибыть в Вестминстерский колледж сегодня в полдень и получить поздравления в связи с присвоением мне степени.

Название «Вестминстер» так или иначе знакомо мне. Я, кажется, слышал его раньше. В другом Вестминстере я получил большую часть моего образования в политике, диалектике, риторике и других вещах. Фактически это родственные учреждения.

(Шутка. Обыгрывается имя американского колледжа и лондонского Вестминстерского округа, где находится королевская резиденция, парламент и множество государственных учреждений.)

Президент сказал вам, что это является его желанием, я уверен, что и вашим, чтобы я дал мою истинную и верную оценку этому беспокойному и трудному времени. Я, конечно, воспользуюсь этой свободой, и я чувствую, что имею право делать так, потому что любые частные амбиции, любые дикие мечты, которые я лелеял в свои молодые годы, короче говоря, сбылись.

(Как в одном анекдоте: «Жизнь удалась».)

«Позвольте мне, однако, прояснить, что я не имею никакой официальной миссии или статуса любого вида и говорю только за себя лично. Я не являюсь никем иным, как самим собой. Я могу поэтому, опираясь на свой жизненный опыт, позволить себе высказать свое мнение по проблемам, которые окружают нас на другой день после нашей абсолютной победы, и попробовать удостовериться в том, что сила, которая была получена ценой многих жертв и страданий, должна быть сохранена для будущей славы и безопасности человечества.