Евгений Токтаев - Дезертир

• Название: Дезертир
• Автор: Евгений Токтаев
• Жанр: Альтернативная история

Действие этого исторического романа происходит в Древнем Риме во времена Митридатовых и Гражданских войн. В центре сюжета - жизнь и приключения Спартака, будущего предводителя знаменитого восстания гладиаторов.

---

– Значит, плохо применяли, – уверенно заявил Глабр.

Лидон покосился на Квадригария, который тоже с самого утра торчал в претории. Марк пожал плечами. Во время попойки он немало рассказал друзьям о новом трибуне. По словам центуриона, тот обладал весьма богатым опытом по части развязывания языков.

С этим человеком Тиберий не был знаком лично, но кое что слышал. Род Клавдиев Пульхров был весьма древним и уважаемым. Из него вышло немало выдающихся людей: консулов, цензоров, реформаторов, полководцев. Клавдии связаны со знатнейшими семействами Республики, но этот человек, трибун Суллы, еще не успел проявить себя сколь-нибудь известными и значимыми деяниями. Это, однако, не мешало ему держаться с большим достоинством и важностью.

На вид Глабру можно было дать около тридцати лет. Безупречное лицо под стать родовому прозвищу[49]. Патриций. Знает себе цену. Холодный взгляд, вскинутый подбородок, поджатые губы. Лицо, как у статуи. Такой, даже стоя перед конным, все равно будет взирать на него свысока. Облик Глабра можно было охарактеризовать одним единственным словом – породистый.

"Не иначе, с малолетства перед бюстами предков вырабатывал взгляд, исполненный достоинства, чтобы, не приведи Юпитер, не посрамить славной фамилии", – подумал Лидон.

Трибуна ввели в курс дела, и он пожелал принять участие в дознании.

– Перед Луском он заявит, что лично разоблачил этих пиратов, – шепнул на ухо Лидону Квадригарий.

– Не любишь его? – спросил Тиберий.

– Он не женщина, чтобы его любить, – фыркнул Марк, а затем, посерьезнев, сказал, – этому парню палец в рот не клади, руку откусит. Далеко пойдет. По головам...

Первым привели Аристида. Допрос не клеился. Грек настороженно поглядывал на нового участника "беседы", а у Лидона из-за присутствия Глабра (начальство Тиберий всегда считал в таких делах посторонним) из головы разом улетучилась половина мыслей. Гай Клавдий молчал, разглядывал подозреваемого, временами начинал прохаживаться у него за спиной, чем больше нервировал Лидона, нежели Аристида.

– Как Эвдор раздобыл гемиолию? – спросил Тиберий.

– Подцепили мы в одном порту парочку проходимцев, у которых дела шли туго, – ответил Аристид, – ну и сговорились. Они нам судно, мы им долю в доходе. Потом набрали еще людей.

– Пиратов? – спросил Глабр.

– На них не написано, – ответил Аристид.

Глабр усмехнулся и снизошел до уточнения:

– Я про этих проходимцев спросил. Это были пираты? Подобный тип судна не используют купцы. И вообще, зачем оно вам? Хотели расширить дело, почему не обзавелись еще одним торговым парусником?

– Я же уже отвечал, – раздраженно бросил Аристид, – сколько можно одно и то же твердить?

– Здесь я решаю, какие вопросы задавать! И когда. Твое дело отвечать, – жестко ответил Глабр, – зачем нужна гемиолия?

"Нужно будет, возьму гемиолию..."

Вот так вот просто.

Истину говорят из века в век: "Тот, кто бороздит море, вступает в союз со счастьем. Он жнет, не сея, ибо море есть поле надежды".

До последнего Дракил надеялся. Считал, прикидывал, думал. Вслушивался в разговоры. Слова бросал, как ему казалось, нужные. А у причала Питаны все надежды пошли прахом. Не по зубам орешек оказался. В Лаврионе Эвдор казался ему проходимцем из совсем захудалых, даром, что крепок телесно. Оборванец, простак, при знакомстве представившийся, как Эвдор-Ниоткуда. Поначалу Дракил, чувствуя себя стоящим выше в иерархии Псов, по разбойной привычке силился придумать Эвдору кликуху. Ничего не липло. Ну как могло случиться, что этот простак так возвысится? Совсем недавно Аристид проболтался, что в Патаре на сходке вождей Эвдор ничего не возразил Мономаху, когда тот звал его "Мышеловом". Отчего у вожака такое прозванье, Аристид не объяснил, но каким же было удивление Дракила, когда один из царевых людей на пирсе Питаны приветствовал кормчего "Меланиппы", этим прозвищем. И вовсе даже не обидным тоном. Да еще сцепил с ним предплечья и чуть ли не облобызал. Тут критянин окончательно понял, что ставка его не сыграла.

Эвдор сразу куда-то исчез вместе со встречавшими его вельможами. Перекинулся парой слов с Аристидом и удалился. В тот день пираты его больше не видели. Дракил для затравки высказал предположение, что вожак, поди уже, неудобно ерзает на остром колу. Шутке посмеялись, а Аристид весело скалясь, хлопнул Дракила по плечу и сообщил, что он, критянин, дурак, и шутки у него дурацкие. Они вели себя, словно что-то знали такое, чего не знал Дракил. Ну, Пьяница может и был осведомлен больше других, но остальные-то откуда? Критянин, лелея перемену власти, держал ухо востро, но ни с кем, кроме как с Аристидом, Эвдор не шептался. Измучившись предположениями, Дракил напрямую спросил у Койона, куда подевался вожак. "Понятия не имею", – ответствовал Койон и глаза у него при этом были честные-честные. "Вегно, к бадшим дачадникаб побёг" – предположил Гундосый.

Флот Мономаха появился спустя день, после прибытия в Питану "Меланиппы". По такому случаю весь город бурно ликовал, славил Эргина, сам царь появился на пристани и лично приветствовал пиратского наварха. Эвдора на этом фоне забыли моментально.

Команда "Меланиппы" не скучала, отыскивала среди вновь прибывших многочисленных знакомцев и зависала с ними в портовых кабаках, хозяева которых по случаю снятия осады (хотя осаду, на самом деле, никто еще не снял) гостеприимно распахнули двери.

Эвдор появился под вечер. Плечи его покрывала синяя шерстяная хламида, в складках которой при ходьбе поблескивала позолоченной отделкой перевязь с мечом. Оба запястья украшали тяжелые золотые браслеты, а выбритую голову плотно обтягивал черный платок.

– Ты только погляди! – восхитился пьяный Койон так сильно, что не удержал равновесие, завалился назад и ткнулся затылком в пирата, сидящего на соседней лавке,

На него недовольно заворчали и бесцеремонно вернули в исходное состояние, отчего лоб пирата поздоровался со столешницей.

– Гудите? – поинтересовался вожак, – насилу вас нашел. Где Аристид? Опять по бабам побежал?

– Здесь собралось слишком много мужей, – раздался голос из-за соседнего стола, – я брезгую.

– Вот ты где, – Эвдор нашарил глазами товарища, – вставай, пошли, у нас дело есть. Надеюсь, ты еще в состоянии держаться на ногах?

– Ты говоришь обидно, Эвдор, ты же знаешь...

– Знаю-знаю. Пошли.

Эвдор вытащил из-под плаща увесистый кожаный мешочек, подбросил его, прикидывая вес и громогласно объявил:

– Братья! Боги благословили сегодняшний день! Выпейте за мое здоровье и мою удачу! Я угощаю! – с этими словами он высыпал содержимое на стол.

Новенькие тетрадрахмы заплясали по засаленным доскам.

Кабак взревел многоголосым хором.

– Да здравствует Эвдор!

– Славься, сильномогучий Эвдор!

– ...а это кто такой?

Когда они протолкались на улицу, Аристид поинтересовался:

– Я смотрю, ты внезапно разбогател? Откуда это все? Уж не царь ли одарил? Будто это ты привел шесть десятков кораблей, а не одну единственную утлую скорлупку.

– Царь – не царь. Не важно. Есть подле царя кое-какие уважаемые люди.

– Куда мы идем, да еще в такой спешке?

– В похожее заведение. "Сломанный трезубец". Там нас ждут. А спешка... Времени у нас мало, Аристид. Вот все наши пьют, ты пьешь, Полиад пьет, а Эргин с Угольком не пьют. Их шторм изрядно потрепал, но они своим людям передыху не дали. Царевы войска уже грузятся на корабли. Я думаю, сам царь со свитой в первых рядах. Может, отплыл уже.

– Куда?

– Не куда, а откуда. Город, вообще-то валом обнесен, за которым римляне сидят, если ты забыл.

– Ну и сидят. Вчера сидели, и завтра сидеть будут. Видать на драку у них кишка тонка. Куда спешить-то?

– Ты помнишь того "финикийца", из-за которого тебе пришлось искупаться? На нем ехал один храбрый римский трибун. Не припоминаешь? А куда он ехал? Ты уверен, что поутру горизонт не будет укрыт лукулловыми парусами? "Финикийца" мы упустили. Доплыл трибун до берега или нет, не важно, люди-то его добрались, куда направлялись.

– Значит надо и нам рвать когти, зачем же ты меня тащишь в какой-то кабак?

– Затем, мой друг, Эномай, что я не киник и бочкой не удовольствуюсь[50]. Много мы навоюем на "Меланиппе"?

– За царя? Немного.

– Да хоть и за себя. Да, немного.

– Что, есть варианты? – оживился Аристид.

– Есть, пьянчуга, есть.

Этим "вариантом" оказалась гемиолия с именем, милым всякому Псу – "Актеон"[51]. Командовал и владел ею некий Менесфей, прозванный Златоустом, а правой рукой при нем состоял его двоюродный брат Идай. Братья были пиратами из бедных и кормились объедками от стола Мономаха. Оба славились невероятной драчливостью и фатальной невезучестью. Рыскали по морю бездумно, кидались без разбору на кого попало. Что ни бой, то треть команды в покойниках. Когда Псы подметили данную закономерность, число желающих наняться к братьям резко поубавилось. В результате их корабль, "Актеон", шестидесятивесельная гемиолия, обеспечивался гребцами, хорошо если наполовину. А для палубной драки народу совсем недоставало. Вот братья и прозябали на подхвате у Эргина.