Александр Косоруков - Художественный символ в «Слове о полку игореве»

• Название: Художественный символ в «Слове о полку игореве»
• Автор: Александр Косоруков
• Жанр: Филология

---

Проницательный ум Святослава доискивается причин безрассудного поведения братьев: «Сердца ваши храбрые из булата жестокого кованы, и в дерзости закалены». Ясно, что «сердце» употреблено здесь в переносном значении — «характер», «натура». Но из трёх определений характера братьев вполне понятно лишь одно (храбрый), а два других — «въ жестоцемъ харалузе скована» и «въ буести закалена» — нуждаются в пояснении.

Материал, из которого скованы характеры братьев, получен по наследству. Сегодня мы назвали бы его генетическим фундаментом. А Закалка Сердца — это, конечно, воспитание характера, его формирование в горниле жизни. Булат (харалугъ) — лучший по тем временам сплав для изготовления боевого оружия, а в переносном смысле — для создания характера бойца, воина. Эпитет «жестокыи» здесь, думается, неверно было бы переводить «крепкий, твёрдый», ибо «крепкий булат» — это масло масленое. Поэтому мы останавливаем выбор на втором значении слова «жестокыи» — «жестокий, немилосердный». Сердца, из жестокого булата скованные, — такое определение соответствует не только характеру братьев (вспомним, например, летописный рассказ о том, как Игорь истребил от мала до велика население небольшого русского городка, взятого им «на щит»), но и характеру их деда Олега Гориславича, что здесь немаловажно.

Как же закалялась сталь? «Въ буести». Существительное «буесть» имеет следующие значения — «отвага, горячность, запальчивость; заносчивость, дерзость, необузданность; безумие, буйство». Единственный, способ избежать произвола в толковании — поставить выбор значения в зависимость от контекста и за? мысла, стремясь к согласованию основных элементов стиля. Святослав резко осуждает братьев за преждевременность действий, следовательно, контекст требует негативной окраски определения «въ буести»: воспитание было таким, что к наследственному Жестокому Булату прибавило горячность, безумную дерзость, которые и увлекли братьев в сепаратный, поспешно организованный поход. Объективно, по трагическим последствиям, подобная «буесть» оказалась равнозначной безумию. Сердце, Закаленное в Буести, — это характер, воспитанный в нетерпеливой дерзости, настолько необузданной, что человек бросает вызов даже небесам. Следовательно, Храброе Сердце, Выкованное из Булата и Закаленное в Дерзости, — это характер храбрый и несгибаемо упрямый от рождения, но формировавшийся таким образом, что воспитание усиливало, доводило до крайности наследственную «самоуверенность» булата в своей жестокой неодолимости.

Святослав, как и Поэт ранее, одинаково оценивает характер Игоря и Всеволода и считает его главной причиной их сепаратных действий. Бояре же вообще не касаются этого вопроса.

Сепаратный поход братьев толкуется Святославом как акция, объективно направленная против него, наносящая вред его чести и достоинству. «Что же сделали вы с сединою моею серебряной!» — с упрёком восклицает он, подытоживая всё, что сказал ранее об их действиях и об их характере.

Может показаться, что от такого вывода только шаг до прочтения начальных слов «Сна» «си ночь» как «сыновчь». Однако это не так. При субъекте «сыновчь» (имеются в виду Игорь и Всеволод) глаголы «одевахуть», «чръпахуть», «сыпахуть» и «негуютъ» должны были бы иметь двойственное, а не множественное число. Дело и в том, что «сыновчь», если бы оно было у Поэта, нарушало бы загадочность сна: ни боярам, ни Святославу не надо было бы отгадывать главного — таинственных невидимок. Когда же в протографе стоит «си ночь», то надо отгадать, кто были злодеи. Процесс отгадывания в этом случае идёт естественным путём, от частного и относительно понятного — к общему, наиболее загадочному.

И бояре, и Поэт, и Святослав ясно понимают, что поход Игоря и Всеволода стал причиной новых бедствий для Руси. Но бояре не затрагивают вопроса о том, что поход подрывает власть великого князя. Поэт, как и Святослав, считает поход ударом по престижу и могуществу центральной власти. Поэтому Святослав осуждает их самостийные действия. Игорь и Всеволод, говоря иносказательно, стали новыми «досками», которые выпали из‑под князька златоверхой крыши–власти, ещё более ослабив её. По этой же причине Святослав критически отзывается о родном брате Ярославе, князе Черниговском; «Уже не вижу я рядом с собою могучего, богатого брата моего Ярослава…». Святослав лишился его поддержки в грозный момент обороны от половцев потому — и это было хорошо известно современникам, — что тот уклонялся от участия в совместных походах на половцев. Отрицательная оценка нежелания Ярослава совместно выступать против общих врагов скрытно уже содержится в символе «Крыша Златоверхого Терема без Князька». Ярослав тоже расшатывает устойчивость государственной власти, хотя делает это иначе, чем Игорь и Всеволод.

Угроза для государства, исходящая от сепаратной политики Игоря и Всеволода или от уклончивой политики Ярослава, затрагивает фундамент Златоверхого Терема. Игорь и Всеволод неверно понимают дедовские заветы: «Нъ рекосте: «Мужаимеся сами, преднюю славу сами похитимъ, а заднюю си сами поделимъ» («Но сказали вы: не занимать нам мужества чужого, былую славу завоюем сами, а новую •— поделим меж собою»). «Предняя» (былая) слава, о которой мечтают братья, означает славу, завоёванную предками. Следовательно, «предняя» слава не только не исключает «славы» Олега Еориславича, но прямо имеет её в виду — подобно ему, Игорь и Всеволод не желают делиться славой даже со старшими родственниками. Вся слава, какая была, есть и будет, должна принадлежать только им! Девиз молодых Ольговичей, процитированный Святославом, обнажает тогдашнюю психологическую основу сепаратизма в политике — «умопомешательство» на воинской славе, которая символизировала и честь, и доблесть, и геройство, но также и власть, и богатство, а потому её вполне можно было «поделить».

Если Ярослав был глух к звону «прадедней славы» и не желал воевать за пределами вотчины, близоруко отделяя её интересы от интересов Руси, то Игорь и Всеволод, напротив, были настолько оглушены звоном славы, что не услышали голоса своего разума и в честолюбивой опрометчивости с малыми силами ринулись «воевать» в Половецкую землю. Крайности сходятся — пренебрежение славой предков и мечта присвоить себе всю славу дают в политике один и тот же результат: сепаратизм, раскол государства.

Девиз Ольговичей звучит вызывающе. «Мужаимеся сами», то есть «мы одни справимся» с врагом — если бы так действительно получилось, то Святославу пришлось бы потом воевать с Игорем и Всеволодом. Однако Святослав прозревает то, чего братья не видят: самостийный поход окончится провалом, а самонадеянное хвастовство обернётся невольным пособничеством врагам Руси.

Вызов молодых Ольговичей Святослав принимает и великолепно защищается: «А разве диво, братья, старому помолодеть?! Когда сокол три линьки пройдёт — высоко птицу бьёт и в обиду гнезда своего не даёт». Снова Поэт черпает мудрость у Природы и устами Святослава учит этому молодых князей. Символический образ Сокола Трех Линек или Помолодевшего Старика парадоксально и ярко выражает мысль о том, что Соколам Высокого Полета для победы над сильным врагом необходимо, кроме мощи, обладать солидным опытом и умением. Врагов надо бить так, чтобы Родина (своё гнездо) в итоге была надёжно защищена, а не так, как Игорь, результатом похода которого было, помимо разгрома его войска, новое опустошительное нашествие врага на Русь.

Самонадеянному девизу Игоря и Всеволода Святослав противопоставляет своё понимание событий: «Но вот зло: не хотят пособить мне князья — вспять времена обратились! Тут под Римовом стонут от сабель половецких, там Владимир — от ран. Горе и скорбь — удел Глебова сына!» Сепаратная внешняя политика князей — таково подлинное зло Руси, ибо даже сильное государство без единого руководства при первом же потрясении грозит развалиться, подобно Крыше Златоверхого Терема без Князька. За примерами недалеко ходить: взятие половцами города Римова, поражение и смертельное ранение Владимира Глебовича Переяславского — вот очевидные последствия самоуверенного сепаратизма, а также и эгоистического нейтрализма Ярослава Черниговского, который быстрее всех мог помочь Переяславлю, но не сделал ничего, хотя имел сильное войско.

Объясняя причины подобного поведения князей, Святослав говорит: «Наниче ся годины обратиша!». Смысл стиха, думается, в том, что времена как бы вывернулись наизнанку, и «заднее» стало «передним», что вернулись давние времена племенного княжения и, как в IX веке или ранее, князья действуют разобщённо, каждый сам по себе. На философском уровне осмысления событий Святослав находится во власти мифологических представлений о циклическом движении времени. Однако и тут его взгляду чужд фатализм: он сознаёт, что со злом надо бороться, и понимает, к чему надо стремиться. Даже родственные чувства Святослав смог подчинить общему долгу защиты Родины и занял принципиальную политическую и нравственную позицию по отношению к Игорю, Всеволоду и Ярославу Черниговскому. Думается, по этой причине Поэт и называет его «великим», прилагая эпитет не к княжескому титулу, а лично к Святославу. В другом месте Поэт высоко оценивает и его полководческий талант, но здесь речь идёт о политике и человеке.