Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

• Название: Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
• Автор: Габриэле д'Аннунцио
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-34-8

Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.

В третий том Собрания сочинений вошли новеллы и пьесы «Слава», «Франческа да Римини», «Дочь Иорио», «Факел под мерой», «Сильнее любви», «Корабль».

---

В тревожных поисках идет к выходу из пещеры, слышит шаги, замечает тень женщины, начинает звать и кричать.

Добрая женщина! Христианка! Пойди сюда! Да благословит тебя Бог! Пойди ко мне, сам Бог тебя прислал! Что у тебя в корзине? Нет ли немного масла для лампады? Дай мне немного, ради бога! А потом войди сюда и выбери себе что хочешь… ложки, веретена, прялки — все, что хочешь! Мне надо масла, чтобы не погас огонь. Если погаснет, то навсегда закрыта для меня дорога в рай. Сделай для меня дело милосердия!

Сцена IV

У входа пещеры появляется женщина под черным покрывалом, снимает с головы деревянный короб, молча ставит его на землю, снимает с него кусок холста, закрывавший его, отыскивает маленький сосуд, полный масла, и подает его Миле.

Мила. О, будь благословенна! Будь благословенна! Бог воздаст тебе и на земле, и в небе. Я вижу, ты одета в черное. За твое доброе дело Святая Дева даст тебе увидеть лицо того, кто умер у тебя.

Она берет сосуд с маслом и тревожно оборачивается к лампаде.

О! Погибель надо мной! Погасла!

Сосуд падает из ее рук на землю и разбивается. Она стоит неподвижно, охваченная ужасом предчувствия. Женщина под покрывалом быстро наклоняется молча к пролитому маслу, берет его на концы пальцев правой руки и касается ими своего лба. Мила смотрит с грустью на пришедшую, отчаяние и покорность слышатся в глухом звуке ее голоса.

Мила. Прости мне, путница Христова! Не помогло мне твое милосердие. Разлилось масло, и сосуд разбился. Злая судьба надо мной… Скажи мне, что желаешь взять. Все это — работа пастуха… Хочешь новое веретено и прялку? Скажи, что желаешь? Сама я не знаю… Я уже в другом мире…

Женщина (под покрывалам, дрожащим голосом). Дочь Иорио! Пришла я к тебе и принесла эту корзину для тебя. И хочу просить тебя об одной милости…

Мила. О, голос небесный! В глубине души всегда я слышала его.

Женщина. К тебе пришла я из Аквановы…

Мила. Орнелла! Орнелла! Это ты!

Орнелла (снимает покрывало с лица). Да, я сестра Алиджи… дочь Ладзаро.

Мила. Целую смиренно твои ноги, пришедшие ко мне. Снова увидела я твое лицо в час смертной тоски. В сострадании ко мне ты была первой и теперь будешь последней, Орнелла!

Орнелла. В том, что была тогда я первой, горько раскаивалась я. Говорю тебе истину, Мила ди Кодра. И раскаяние мое еще доныне длится.

Мила. Дрожит голос твой нежный… Если нож дрожит в ране, то больше от него страдания, много больше! Ты этого не знаешь, юная душа!

Орнелла. Если бы знала ты, сколько горя! Если бы знала, сколько горя принесла ты мне за то малое добро, что сделала я для тебя! Я пришла теперь из моего дома опустевшего, где слезы и погибель.

Мила. Почему ты одета в черное? Кто умер у тебя? Ты не отвечаешь. Может быть… может быть… твоя невестка?

Орнелла. Ах, ее смерти ты бы желала!

Мила. Нет, нет! Видит Бог! Я страшилась этого, трепетала в душе. Скажи, скажи: кто же? Ответь мне, ради бога! Ради твоей души!

Орнелла. Никто не умер. Но мы все в печали из-за того, кто ушел от нас на погибель своей головы. Если бы видела ты мою мать, то содрогнулась бы поистине! Для нас настала черная пора, горькая осень, какой не бывало ни в один несчастный год!.. В тот день, когда я заперла дверь дома, чтобы спасти тебя на погибель моей семьи, я не считала тебя безбожной. Ты спросила тогда мое имя, чтобы прославлять меня. А теперь моему имени срам и стыд в доме с утра до вечера. Меня позорят и гонят прочь, кричат все: «Она заперла дверь для того, чтобы злое наваждение осталось в доме, у очага…» Нет сил вынести! И говорю я: «Лучше возьмите нож и на куски меня разрежьте!» Вот награда мне, Мила ди Кодра!

Мила. Заслуженно, заслуженно наносишь ты мне удары! Заслуженно даешь мне пить желчь!.. Но возмездие за мою вину настигло меня уже в другом мире… Может быть, за меня будут говорить и эти камни, и солома эта, и дерево… И тот безмолвный ангел, живой для брата твоего… и Дева, пред которой угасла лампада, будут говорить за меня. Не я буду говорить о себе.

Орнелла. Дитя Божие! Кажется мне, будто твоя душа служит тебе одеждой и что могу я ее коснуться, если протяну к тебе руку верующего. Но как могла ты оставить после себя столько зла людям Божьим? Если бы ты видела нашу Виенду! Скоро кожа иссохнет на ее костях, а ее десны стали белее ее зубов. Когда выпал первый дождь, в субботу, мать нам сказала со слезами: «Вот-вот она покинет нас. Повеяло прохладой, и она гнется и тает…» Не плачет только мой отец. Страдание он переносит молча. Но его рана словно отравлена, от воспаления и день и ночь он стонет. Какой-то огонь охватил его голову. И, как безумный, произносит он такие великие хулы, что могут разрушиться стены дома, и все мы в ужасе дрожим… Что с тобой, дитя? У тебя лихорадка? Зуб на зуб не попадет…

Мила. Всегда после захода солнца меня пронизывает холод. Я не привыкла к ночам в горах. В этот час гасят все огни… Но говори, говори без сожаления.

Орнелла. Вчера по одному его слову я поняла, что он задумал идти в горы, к стадам. Вчера вечером он не пришел домой, и вся кровь во мне остановилась. Тогда я собрала вот эту корзину. Сестры помогали мне, мы, рожденные одной матерью, теперь связаны одной печалью… И в этот вечер ушла я из Аквановы, переплыла реку в челноке и поднялась на гору… Ах, дитя Божие! Не вынести мне такого горя!.. И для тебя что могу я сделать? Теперь еще сильней твой страх, чем когда гнались за тобой жнецы.

Мила. Ты его не встречала? Ты знаешь, что ушел он к стаду? Ты в том уверена, Орнелла? Да?

Орнелла. Я не видела его. И не знаю, в горы ли ушел он. Может быть, не придет. Не пугайся! Но слушай, слушай меня: Чтобы спасти свою душу, Мила ди Кодра, покайся и удали от нас злое горе. Отдай нам Алиджи. И иди с Богом. Он помилует тебя.

Мила. Ты сестра Алиджи, и рада я всегда послушаться тебя. И справедливо наносишь ты удары мне, злой женщине, дочери волшебника, колдунье бесстыдной, которая молила тщетно о трех каплях масла, чтобы лампада святая не погасла. Может быть, заплачет обо мне ангел и, может быть, камни будут говорить за меня, но я не стану говорить. Только как сестре скажу тебе… И если это неправда, то пусть встанет из могилы мать моя любимая вот здесь, перед нами, и за волосы повлечет меня в черные недра Земли и проклянет лживую дочь!.. Скажу тебе: у ложа твоего брата я чиста.

Орнелла. Бог всемогущий творит чудеса!

Мила. И вот такова любовь Милы! Такова любовь моя, дитя! Об ином не буду говорить. Рада я послушаться тебя. Знает свои пути дочь Иорио. И уже направилась в путь моя душа еще прежде, чем ты пришла ко мне, невинное дитя. И не сомневайся, сестра, в нем, в Алиджи. Нет на то причины.

Орнелла. Теперь моя вера в тебя крепче камня. Между твоих ресниц прочла я истину. Все остальное — туман. А я, бедная, теряю силы… Смиренно целую твои ноги, знающие путь. Пойду я проводить тебя в дорогу с состраданием. Буду молиться, чтобы зачтен был тебе в подвиг каждый шаг твой в пути и чтобы отстранилось от тебя всякое горе. И в тех страданиях, что испытали мы, не буду винить тебя. Не буду осуждать твою любовь. Нет вины на тебе и на моем брате, и потому мое сердце назовет тебя сестрой… Моей сестрой в изгнанье. И в моих сновидениях на заре я буду тебя видеть.

Мила. Ах, я уже простерта под землей, под черной землей, и уже закрыты мои глаза… И последний завет мира слышала я от тебя.

Орнелла. Для твоей жизни я все тебе сказала. Тебе в дорогу я собрала немного пищи, чтобы было на первое время. Для тебя уложила я в корзину и пищу, и питье… Вот только масло пролилось. Но цветок не положила я в корзину, прости мне, не знала я!..

Мила. Голубой цветок, ядовитый аконит, не положила ты для меня. И еще не положила ты для меня саван из холста, сотканного на станке вашем, что видела я между очагом и дверью.

Орнелла. Мила, дождись часа Христова! Где же брат мой? Возле стада не было его. Где он?

Мила. К ночи он, наверное, вернется! Надо спешить мне, надо!

Орнелла. Ты не хочешь еще раз его увидеть? Говорить с ним? Куда пойдешь ты ночью? Останься здесь. И я останусь, и втроем мы будем делить горе. А потом, на заре, ты пойдешь своей дорогой, а мы своей.

Мила. Теперь еще недолги ночи. Надо мне спешить. Ты не знаешь: есть у меня от него напутствие, какое два раза не дается. Прощай! Иди к нему навстречу, найди его. Наверное, он возле стада, удержи его, говори ему о тех, кто страдает там. И пусть он за мной не следует. Буду я скрываться в пути… Благословенна, благословенна будь навеки! К его скорби будь нежна, как была к моей. Прощай, Орнелла, Орнелла, Орнелла!