Глеб Голубев - По следам ветра

• Название: По следам ветра
• Автор: Глеб Голубев
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1966

Глеб Голубев родился 15.01.1926.

Голубев Глеб Николаевич — советский писатель, журналист, публицист. Родился 15 января 1926 года в Твери, в 1952 году окончил ВГИК, работал специальным корреспондентом журнала «Вокруг света».

Печататься начал в 1946 году в журнале «Вокруг света» как автор научно-популярных очерков и рассказов о необычных путешествиях (часть собрана в книге «Неразгаданные тайны», 1960). Автор фантастических и приключенческих повестей и рассказов («Секрет «Лолиты», «Пытливый странник», «Под чужим именем» и др.). Также активно печатался в журнале «Искатель», где публиковал свои фантастические и приключенческие повести, а также научно-популярные очерки-интервью с планетами солнечной системы. Кроме того, публиковал биографические и историко-документальные книги: «Заболотный» (1962), «Великий сеятель: Николай Вавилов» (1979), «Всколыхнувший мир: Дарвин» (1982), «Потомкам для известия» (1986), «Колумбы росские: Историческая хроника» (1989). Член Союза писателей с 1966 года.

Первая фантастическая публикация — повесть «Золотая медаль Атлантиды» (1956), хотя это произведение более относится к детективно-приключенческому жанру. А вот повесть «По следам ветра» (1962), рассказывающая о подводных археологах и их сенсационных открытиях в Крыму, уже может похвастать фантастическим сюжетом. Его последующие произведения — «Тайна пирамиды Хирена», «Огненный пояс», Гость из моря», «Следствие сквозь века», «Огонь-хранитель», «Морские тайны» — также представляют собой приключенческие повести с элементами фантастики.

Первым же чисто научно-фантастическим произведением Г. Голубева можно считать опубликованный в 1961 году в «Технике — молодежи» киносценарий «До свидания, Земля!» (в соавт. с А. Леонтьевым), где речь шла о полете к Красной планете первого земного космического корабля и открытии на Деймосе тайны посещения марсианами в глубокой древности нашей планеты. В своих поздних повестях, где теперь действуют парапсихологи, автор переключается с исторических тайн на загадки человеческой психики и мышления («Голос в ночи», «Вспомни!», «Переселение душ», «Лунатики»).

---

Цилиндр несомненно был металлический!

«Разум отказывается верить»

Пока я нырял, море за какие-то полчаса разгулялось не на шутку. Волна едва не ударила меня о борт корабля. Мне не удавалось уцепиться за веревочную лестницу: ведь руки-то были заняты..

К счастью, с палубы заметили это и поспешили на помощь. Один из матросов влез на стрелу и повис над волнами на веревочной лесенке. Я передал ему цилиндр и, выбрав момент, крепко вцепился в лестницу. Потом стрелу повернули, и она плавно перенесла нас по воздуху прямо на палубу.

Еще паря в воздухе, я увидел, какое свирепое лицо у Кратова. Надо было первому переходить в наступление. Выхватив из рук матроса найденный цилиндр, я молча подал его оторопевшему профессору.

Он повертел его в руках и вдруг крепко прижал к груди:

— Циста! Боже мой, это же циста! Я боялся надеяться — и вдруг…

Никто ничего не понимал. А старик, не выпуская находки из рук, подскочил ко мне и трижды поцеловал в мокрую щеку.

— Ты понимаешь, что ты нашел? — спросил он. — Это же циста!

Я постарался изобразить на лице изумление и радость, но, наверное, это мне не очень удалось, потому что Кратов покачал головой и укоризненно сказал:

— Они не знают, что такое циста! — тут он посмотрел на своих студентов. — И еще собираются стать археологами! Благодарите судьбу, что сегодня не экзамен. Я бы всем вам недрогнувшей рукой поставил по двойке!

Он поднял цилиндр высоко над головой и торжественно проговорил:

— Запомните раз и навсегда — в таких медных футлярах греки перевозили книги и рукописи. Это бесценная находка, потому что рукописей древних сохранилось ничтожно мало. Мы знаем, что великий Софокл написал сто двадцать три пьесы, а дошло до нас только семь. Понимаете теперь, как дорога для науки каждая вновь найденная древняя рукопись?!

— А вдруг эта циста пуста? — испуганно перебил я профессора.

Василий Павлович сердито посмотрел на меня, словно я покушался отобрать у него драгоценную находку. Он снова начал вертеть цилиндр в руках.

— Не может быть, — сказал он наконец. — Кто станет так тщательно запечатывать пустой футляр? В нем несомненно что-то есть. Сейчас проверим…

Сопровождаемый чуть ли не всеми, кто оказался на палубе, Кратов спустился в каюту. Торопливо стянув с себя маску и переодевшись, я через несколько минут исследовал за ними, но в каюте Кратова никого не нашел. Оказывается, туда набралось столько желающих присутствовать при вскрытии цисты, что пришлось всем перебраться в более просторную кают-компанию.

Когда я протолкался туда, Василий Павлович, расстелив на столе большой лист бумаги, уже осторожно соскабливал с цисты наросшие за века водоросли. Находка, видимо, действительно очень взволновала его, потому что против обыкновения он стал необычайно разговорчив.

— Циста… Я мечтал с самого начала… — не очень связно восклицал он, возясь с цилиндром. — Помните, когда нашли статуэтку, я сразу подумал, что на корабле… плыл человек, интересующийся искусством. У него могли быть и рукописи. Сейчас мы узнаем, какие… Сейчас мы посмотрим, что же в ней таится…

Я постепенно проталкивался поближе к столу. Как главного виновника торжества меня пропускали, хотя и не слишком охотно.

Между тем профессор острым скальпелем продолжал счищать водоросли с медного позеленевшего цилиндра.

Что в нем? А вдруг мне посчастливилось подарить миру неведомую раньше трагедию Софокла? Или Эсхила? Или какой-нибудь удивительный философский трактат, который перевернет все наши знания о древних греках?!

Ну, а если вода проникла в футляр и рукопись превратилась в грязную кашицу? Или вовсе растворилась в морской воде, как и тот неведомый корабль, на котором ее везли двадцать веков назад?

— Нет, крышка засмолена хорошо, — сказал Кратов.

Он словно читал мои мысли!

Затаив дыхание мы следили, как профессор начал потихоньку соскабливать слой за слоем окаменевшую смолу. Потом попробовал отвернуть крышку. Но она не поддавалась.

— Огня! — скомандовал Кратов. — Налейте спирту и подожгите. Только осторожно!

Светлана сбегала к нему в каюту и принесла спирт. Его налили на блюдце. Капитан, который примостился рядом с Василием Павловичем, торопливо чиркнул спичкой. Спирт загорелся голубоватым пламенем.

Кратов поднес к огню крышку цисты. Смола зашипела. Еще несколько поворотов — и крышка начала отвинчиваться.

Кратов снял ее, перевернул футляр, и из него медленно, словно нехотя, выполз толстый сверток.

Пергамент! Я никогда в жизни не видел пергамента, но сразу догадался, что это именно он.

Профессор дрожащими пальцами начал его разворачивать. В трубочку были скатаны два больших листа, слипшихся вместе. Кратов осторожно разделил их и положил перед собой на бумагу, тут же с помощью Светланы придавив куском толстого стекла.

По серому листу неровными строчками рассыпались буквы. Неужели можно их расшифровать? Буква наскакивала на букву, видно, писали во время сильной качки.

Но наш старик ни на минуту не растерялся. Он сразу начал читать с листа, словно текст ему был давно знаком:

«От Аристиппа, сына Мирмека, дорогому другу Ахеймену — привет! Спешу тебя порадовать, дорогой друг и покровитель, славными новостями…»

— Это может читаться и как известие, и как новость…

«Грозная опасность, нависшая над благословенным Боспором, к счастию, миновала. Славный Диофант, присланный к нам сюда мудрым царем Митридатом — да продлят боги его жизнь! — в решительном сражении разбил мятежного раба Савмака…»

Профессор остановился, посмотрел на капитана и перечитал снова, точно не веря себе:

— Да, совершенно несомненно: сигма, альфа, ипсилон, мю… Савмак! И Диофант, конечно, тот самый!

Он снова склонился над пергаментом:

— Где я остановился? Да…

«Подлый раб схвачен живым и будет отправлен ко двору великого Митридата. Я надеюсь, что вы подберете ему наказание, какого он заслуживает. Жаль, что его ближайшим помощникам, коварному Бастаку и нечестивцу Аристонику, удалось ускользнуть от нас. Это случилось поистине чудесным образом, чему сам я оказался свидетелем.

Произошло это так. Мы окружили последнюю группу мятежников в крепости Тилур, расположенной, как ты помнишь, в дикой и суровой местности на самом берегу Понта Евксинского…»

Василий Павлович остановился и задумчиво произнес, цодняв глаза к потолку каюты:

— Тилур… Крепость Тилур на берегу Черного моря. Не знаю такой.

Покачав головой, он продолжал чтение:

«Мятежники спрятали в крепости, где у скифов было древнее святилище, много награбленных ими сокровищ, поэтому ты понимаешь, как стремились все наши воины овладеть его. Мы взяли крепость после трехдневного штурма. Представь наше удивление, дорогой Ахеймен: среди убитых и захваченных в плен мы не нашли никого из вожаков мятежа. Не обнаружили мы и сокровищ. Они исчезли совершенно бесследно. Сразу же среди воинов прошел слух, будто защитники крепости в самый последний момент вознесены их проклятыми варварскими богами на небо. Разум отказывается верить таким нелепым суевериям, но согласись со мной, что дело это поистине удивительное. Мы обсудим его подробнее при скорой встрече, а пока я кончаю, ибо начинается буря и писать становится трудно. Твой Аристипп».

В каюте воцарилась тишина, только скрипели переборки и было слышно, как воет на палубе ветер. Все мы, наверное, думали об одном и том же: о событиях далекой старины и о судьбе людей, которые плыли много веков назад в шторм по этому морю. Сквозь века до нас словно донесся на миг их живой голос. Донесся — и оборвался на полуслове.

Мне было немного обидно, что вместо драгоценных творений древних философов и поэтов в цисте оказалось самое обыкновенное письмо…

— А тут какие-то стихи, — вывел меня из задумчивости взволнованный голос Кратова.

Он рассматривал уже второй листок пергамента, вынутый из цисты.

— «Муза… ты расскажи каждому… всем о муже, который, полный отваги, стремясь навстречу… на свидание с другом…» — бормотал Кратов и покачал головой. — Пожалуй, подражание Гомеру, но, надо сказать, весьма слабое. Вероятно, этот Аристипп увлекался поэзией и, попав в бурю, возомнил себя вторым Одиссеем. Стихи, конечно, вряд ли содержат важные исторические сведения, а художественной ценности, совершенно очевидно, не представляют. Мы ими займемся на досуге. А зато письмо чрезвычайно интересно. Новые сведения о восстании Савмака! Первое революционное восстание на территории нашей родины, а мы о нем почти ничего не знаем. Если бы нам найти эту крепость и там как следует покопаться! Тилур… Вы случайно не слышали о таком месте? — повернулся он к капитану.