Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

• Название: Возвращение из Трапезунда
• Автор: Кир Булычев
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-15119-2

Самым главным своим литературным проектом в последние годы жизни Кир Булычев считал цикл романов «Река Хронос». Автор могучей писательской волей отправил путешествовать по реке времени молодых людей начала прошлого столетия — Лидочку и Андрея Берестовых, дав им возможность прыгать через годы, с таким расчетом, чтобы они прошли весь XX век молодыми.

Перед вами первая книга, в которую вошли романы «альтернативной истории» «Наследник», «Штурм Дюльбера» и «Возвращение из Трапезунда».

Содержание:

Наследник (1913–1914 г.)

Штурм Дюльбера (1917 г.)

Возвращение из Трапезунда (1917 г.)

Составитель: М. Манаков

Оформление серии художника: А. Саукова

Серия основана в 2005 году

Издано в авторской редакции

---

— Хорошо. — Андрей все еще медлил. Переход от невероятной экстраординарности письма к будничной необходимости бежать, таясь, по улицам Ялты был слишком резок.

Но Лидочка, отняв письмо и кинув на кровать, уже подталкивала его к двери.

— Я все уберу. И буду ждать. За меня не беспокойся.

Она отворила входную дверь, и тут Евдокия Матвеевна не выдержала и окликнула из спальни:

— Это еще что такое? Андрюша уходит?

Андрей успел увидеть, как ее встрепанная голова высунулась из спальни.

* * *

Чем более Андрей отдалялся от дома Иваницких, тем яснее он понимал, насколько права была Лидочка, гнавшая его обратно.

Восемь часов. Уже рассвело. Бегут в гимназию первоклашки — веселые, вот остановились возле воронки на набережной — как интересно! Издали видно, как они машут руками. Потом спешат к морю, всматриваются в даль, ждут, а может, еще один крейсер придет, может, еще раз стрельнет?

Что с ними будет через год, через три года? Неужели страшные прорицания отчима сбудутся?

«Отчим… как не хочется думать о том, что он лежит в кабинете на ковре, будто брошенная, никому не нужная вещь. Надо идти в госпиталь и сказать обо всем Глаше. Для Глаши отчим — это вся жизнь. Что она будет делать теперь? Доживать в пустом доме? А может, мне как честному человеку надо жениться на Глаше? Лидочка поймет меня, и мы проживем втроем всю жизнь и будем несчастны… и что за чепуха лезет в голову!»

Андрей быстро шел по улице. Солнце взошло, тени еще были длинными, лиловыми; желтые и оранжевые листья, устилавшие мостовую и свисавшие с подпорных стенок, шум просыпающихся домов и дворов создавали ощущение сказочного города, где все люди должны быть добрыми и деловитыми, как гномы…

Последний поворот. В животе заныло и стало жарко. Надо будет влезть снова по откосу — но как поднимешься на подпорную стенку? Придется возвратиться мимо полицейского, Может, он еще спит? А то надо перелезть через забор — забор невысок, меньше сажени, но сложен из гладких, подогнанных друг к дружке плит.

Пока Андрей рассуждал, как проникнуть в дом, полицейский его увидел. Разминаясь, он как раз шел вдоль ограды навстречу Андрею и был удивлен не меньше, чем тот, нечаянной встрече.

— Это… — сказал он. — Вы чего? Я думал, вы спите.

— Не спалось, — сказал Андрей как можно естественней. — Встал и пошел погулять. Утро такое хорошее…

Урядник тоже опомнился.

— А как мимо меня прошел?

— Я через забор, — сказал Андрей, разводя руками. — Чего вас беспокоить. У вас служба, вы устали, задремали.

— Не дремал я, — твердо ответил урядник. — Муха пролетит — услышу.

— А я издали решил, что задремали, — настаивал Андрей. — Ну, думаю, чего беспокоить… Вон там перепрыгнул.

— Дело молодое, — согласился полицейский. — Гулял, говоришь?

— Я на набережную спустился, кофе попил, — сказал Андрей. — Готовить-то мне некогда. А вы, если хотите, поставьте себе самовар.

Тут он понял, что они стоят посреди улицы. И Андрей, обогнув полицейского, пошел наверх. Тот вздохнул и затопал сзади.

— Чаю можно, — сказал он. — Я еще яблочек сорву, если не возражаете. Ведь ясное дело — пропадут. Кто их собирать будет?

Они подошли к калитке. Дом был освещен утренним солнцем, входная дверь приоткрыта. Сейчас выйдет Глаша… воскликнет: «Андрю-у-уша приехал!», а потом на пороге появится Сергей Серафимович с длинной трубкой в зубах…

— Слухай, — сказал полицейский. — А с курями что делать?

— С какими курями?

— А в сарае куры. Их кормить надоть. И яйца несут, понимаешь?

— Возьмите их себе, — сказал Андрей.

— Нет, — сказал полицейский, хотя предложение его заинтересовало. — Может, хозяйка вернется.

— Давайте так сделаем, — сказал Андрей, — вы яйца себе возьмите. А кур кормите.

— Добре. Я жинке кажу. Она пока за яичками приходить будет, заодно и корму курям задаст.

— Спасибо, — сказал Андрей, — большое спасибо.

Он пошел к дому. По дороге сорвал длинное яблоко. Оно было налито янтарным соком.

Ступить в дверь, за которой таилась неведомая полицейскому смерть, было трудно. Андрей понял, что не может даже откусить от яблока, настолько все в нем окаменело. Урядник стоял за спиной и тяжело дышал, словно переваривал какой-то трудный вопрос. Не дожидаясь вопроса, Андрей вошел в тишину, погрузился в запах бедствия.

Он прошел к себе в комнату. Кровать была смята, простыни не было, зато на пододеяльнике Андрей сразу увидел следы крови — видно, в темноте задел да не заметил. Он стащил с кровати пододеяльник, спрятал его в шкаф, затем аккуратно застелил кровать одеялом.

Возясь с кроватью, Андрей все время прислушивался к шорохам дома — он понимал, что надо подняться наверх и посмотреть на отчима, как он там, один… как будто тот спит и требует внимания.

Андрей за те минуты ни разу не вспомнил ни о портсигаре, ни о письме. То осталось у Лидочки — здесь были другие тревоги.

Сквозь усиливающийся шум утра Андрей вдруг услышал, как к дому кто-то подъехал. Может, смена полицейскому? Хорошо бы смена — Андрею надо подняться наверх, а потом бежать в больницу и рассказать Глаше о том, что с отчимом, раньше, чем успеют другие…

В коридоре простучали короткие уверенные шаги. Замерли у двери Андрея. Раздался стук, и тут же дверь растворилась. На пороге стоял следователь Вревский.

— Доброе утро, — сказал он, — как почивали?

— Спасибо, — сказал Андрей. — Хорошо.

— Вас ничего не беспокоило ночью?

— Что должно было меня беспокоить?

— Вы никуда не выходили ночью?

— Простите, это допрос? — спросил Андрей.

— Нет, я интересуюсь вашим времяпровождением, — сказал Вревский, скулы его играли и челюсти двигались, будто он дожевывал нечто крепкое. Маленькие глаза смотрели в упор.

— Я спал, — сказал Андрей, — потом утром ходил вниз, пил кофе. Вернулся…

— Если вы не возражаете, — сказал Вревский так, что ясно было — возражения Андрея он в расчет не возьмет, — я попросил бы вас сопровождать меня в одно место.

— В какое?

— Вы узнаете по прибытии.

— Простите, но я не обвиняемый.

— Я вас ни в чем не обвиняю. Но в интересах следствия вы должны немедленно следовать со мной.

И он отступил в коридор, пропуская Андрея.

Сначала Андрей подумал было, что Вревскому уже известно о смерти отчима и он играет с Андреем, как кошка с мышкой. Они вышли в коридор, Андрей ждал приказа подняться на второй этаж, но Вревский даже не посмотрел наверх.

У калитки стояла пролетка. На козлах сидел полицейский.

— Очень трудно без автомобиля, — вдруг сказал Вревский. — В Киеве у меня автомобиль.

Андрей сел рядом с Вревским. Главное — понять, куда они повернут. Если к Иваницким — значит, его выследили ночью. Если прямо — к полицейскому управлению или суду, — значит, поймали убийц…

Пролетка повернула налево.

«Куда же?» — не сразу сообразил Андрей.

— Что-то случилось с Глашей? — догадался он наконец. — Ей хуже?

— Почему вы так решили? — Вревский впился глазами в Андрея.

— Ответьте на вопрос! — возмутился Андрей.

— Сейчас приедем, посмотрим. — Вревский отвел взгляд.

Пролетка подъехала к Николаевской больнице. У правого крыла, приспособленного под госпиталь, стояла большая синяя фура, и санитары вытаскивали из нее носилки с перевязанными солдатами.

Пролетка въехала в открытые ворота больницы, и тут Андрей испытал великое облегчение: она не свернула к главному корпусу, где лежала Глаша, а поехала по дорожке, огибая правое крыло больницы, и замерла у одноэтажного флигеля с узкими окнами.

— Прошу, — сказал Вревский.

Что здесь может быть? Может, приемный покой? Вряд ли здесь держат арестантов.

В темном коротком коридоре невыносимо пахло карболкой и чем-то еще, неживым, удушающим. Стены коридора были покрашены в коричневую краску, и потому, когда открылась дверь и Андрей шагнул в зал, там показалось особенно светло оттого, что стены были выложены белым кафелем, а сверху светили сильные лампы без абажуров, хоть снаружи было солнечное утро.

В зале параллельно друг другу стояли три больших стола. Один был пуст и была видна его блестящая металлическая поверхность. На втором лежал труп молодого мужчины — его грязные ступни Андрей видел словно под увеличительным стеклом. У мужчины была взрезана грудная клетка, и два человека в белых, измазанных кровью халатах, которые что-то рассматривали внутри ее, подняли головы при звуке шагов.

На третьем столе лежала фигура, покрытая несвежей простыней. Вревский опередил замершего в дверях Андрея и резким театральным движением фокусника отдернул край простыни.