Терри Биссон - Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь

• Название: Святой Лейбовиц и Дикая Лошадь
• Автор: Терри Биссон
• Издательство: АСТ, Terra Fantastica
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-010453-7, 5-7921-0443-3

Вторая книга серии — знаменитый роман Уолтера Миллера — младшего, в форме антиутопии, повествующий о социальных, философских корнях тотального сознания, о глубине власти невежества и эгоизма над обществом и в том, к чему это может привести человечество.

---

Святой Сумасшедший перезарядил пистолет и завершил дело, прикончив раненого, после чего, сев в седло, поймал двух лошадей, оставшихся без хозяев. Обыскав седельные сумки, он нашел доказательства, в которых нуждался: всадники были агентами. Отпустив лошадей, он вернулся к трупам и обшарил их карманы в поисках документов. Гневаясь на самого себя, он посмотрел на следы лошади перебежчика. Зная, куда они направлялись, он не заметил их, потому что не искал.

Снова сев в седло и чувствуя теплый ветер, все так же дующий ему в спину, он поскакал за священником и его гостем. Его собственная война с Тексарком началась давным-давно и никогда не кончится. Он поклялся продолжать ее именем своего предка Дикого Медведя и призвал в свидетели Пустое Небо и Святую Деву. Он ехал по следам весь день и добрую часть вечера в глубоких сумерках. Луна вышла только ближе к утру. Ел он урывками и, не разводя костра, приготовился провести ночь, слушая уханье сов и завывание диких собак, которых простаки называли волками и страшно боялись. Стреножив лошадь и развернув на ночь одеяло, Хонган, держась на расстоянии пяти или шести футов от места ночевки, неторопливо обошел защитный круг, каждые несколько шагов метя его струйкой мочи. Место ночевки будет в безопасности, поскольку в таких случаях животные обычно не досаждают спящему человеку, разве что чувствуют запах крови или болезни. Только раз в течение ночи он почувствовал, что к нему подбираются мародеры. Выпроставшись из-под одеяла, он вскочил на ноги и издевательски рявкнул. Раздался хор разочарованных воплей, и при свете звезд вниз по склону холма прыснули несколько темных теней. Сон покинул его, и остаток ночи он пролежал в грустных мыслях о мертвецах, которых этим днем оставил по себе.

Свою первую жертву, тексарского пограничника, Чиир Хонган убил в двенадцать лет. Омброз дал мальчишке отпущение грехов, как отпускал их всем солдатам на войне. Тем более что пограничник в военной форме был застигнут на той стороне реки, где не имел права находиться, и при нем не было флага путешественника, как требовал договор Священной Кобылы. Поскольку тут были замешаны Дикие Собаки — а священник гордился приобщенностью к ним, — после Священной Кобылы ни одна светская власть, включая Тексарк, не подписывала больше никаких договоров, и война с Тексарком никогда не переходила к миру, а всего лишь стихала, пока практически не прекратилась в силу того, что единственная граница, вдоль которой Дикие Собаки стояли лицом к лицу с империей, тянулась по реке Нэди-Энн, за которой к югу лежали оккупированные земли страны Зайцев. Может, и наступит время, когда тут снова разразятся бои, но не раньше, чем в войну вступят и Зайцы. К востоку, в стране высоких трав, Кузнечики, когда им это удавалось, расправлялись с врагами, но помощи у Диких Собак не просили, поскольку владыки трех орд не существовало.

Омброз легко отпустил ему грех столь раннего убийства, но посулил Хонгану адские муки, если он и дальше будет придерживаться древнего обычая. Мальчишка отрезал мочку уха убитого кавалериста и съел ее, дабы почтить убитого врага, чего, как объяснил ему дядя, требует дух Медведя. Священник называл это как-то по-другому. Он заставил мальчишку не менее часа в день размышлять над своими прегрешениями, лишь после чего он получит право на причастие, и снова прочитал ему часть катехизиса, дабы принять у него покаяние. Все это Хонган вспоминал с улыбкой. Он никогда не рассказывал священнику, что, поедая мочку, плакал от жалости к своей жертве. Что же до тех, кого он убил сегодня, то он сомневался, чтобы Вушин мог что-то внушить ему. Разве что-то о пустоте. Топор потерпел поражение, пытаясь как-то соотнести его с Пустым Небом Кочевников. Он говорил что-то о пустоте, из которой возник человек. Или христианство что-то тут путает? Ведь есть столько точек зрения на любую вещь. Столетие назад, во времена его прапрадедов, была только одна. Хонган подумал, что она немного смахивала на точку зрения Вушина, но в ней было больше чувств и образности. Правильный путь, его собственный путь, для Хонгана пока еще не был ясен.

Перед рассветом он стряхнул иней с одеял и при слабом свете стареющего месяца двинулся верхами на восток. Зная путь, который избрал священник, он не видел необходимости сверяться со следами и через два часа нашел их. Омброз раздувал тлеющий костерок из кизяка, у которого они на восходе солнца пили горячий чай, накоротке перекусывая. Капеллан поприветствовал его, а перебежчик, с которым он еще не был знаком, выжидающе поднялся, но Кочевник направился прямиком к их прихрамывающим лошадям. Погладив одну из них, он несколькими словами успокоил ее, после чего, придерживая животное за уздечку, поднял переднее копыто и осмотрел его. Затем повернулся лицом к ним.

— Отче, вы привели к нам шпиона.

— О чем ты говоришь, сын мой? Это капитан Эссит Лойте, о котором говорил кардинал Коричневый Пони. Он женат на внучке Ветока Энара из твоего же рода.

— Пусть он женат на внучке хоть самого дьявола. Меня это не волнует. Он специально ехал на подкованной лошади, чтобы навести их на наш след.

Священник бросил взгляд на офицера и нахмурился, а затем, поднявшись, посмотрел на запад.

— Не волнуйтесь, отче. Двух из них я убил, а третий сбежал. Вот их документы, — повернувшись лицом к Лойте, он вынул пистолет.

Тот сплюнул в огонь и сказал:

— Ты мог бы осмотреть лошадь со всех сторон. Но спасибо, что ты прикончил моих убийц.

Хонган прицелился ему в живот.

— Твой убийца здесь.

— Стой, медвежий детеныш! — гаркнул священник. — Делай, как он сказал. Посмотри на тавро!

Хонган неохотно опустил ствол и снова осмотрел лошадь чужака.

— Одна из кобыл бабушки Веток, — удивился он. — И ты подковывал ее в Побии? Полный идиот!

— Если они собирались убить меня, чего ради мне было оставлять следы по себе? — начал объяснять Эссит Лойте, но Хонган, не обращая на него внимания, вытащил из сумки инструменты и принялся отдирать подкову с копыта. — Дайте-ка место, — сказал он Омброзу.

Скоро гвозди были выдернуты и работа завершилась. Он кинул подковы в седельную сумку.

— Придется показать их твоей теще, — сказал он.

— Я не имел в виду…

— Медвежонок, он знает тактику тексаркской кавалерии и их военные планы. Они искали его, чтобы убить.

— Но теперь он для нас бесполезен, поскольку они о нем знают.

— По следам единственной подкованной лошади? Да это мог быть кто угодно. Церковник. Торговец.

— Предатель, вы хотите сказать? До того, как умереть, они в разговоре называли его имя.

— Теперь с этим покончено. Следы кончаются здесь. Лойте прав. Они искали его, чтобы убить. Значит, они думают, что Лойте пригодится нам, пусть даже ты не согласен, — он повернулся к молодому офицеру: — Почему ты взялся поставить подковы?

— Прежде чем отправиться в горы, я переговорил с конюхом в Побии, и он мне это посоветовал. Я всегда езжу на подкованных. Это же кавалерия…

— След здесь кончается, — повторил священник. — Медвежонок, тут не о чем беспокоиться.

— По седлам! — сказал Кочевник и показал на горизонт. — Посмотрите на эту пыль. Прямо к востоку от нас лежит путь миграции. Оттуда стада идут на север. Мы подождем здесь, пока гурты не подойдут поближе. Затем мы несколько часов будем ехать перед ними, и наши следы исчезнут.

— В таком случае, — запротестовал Лойте, — с темнотой мы не доберемся до дома.

— До дома? — фыркнул Хонган.

— До вигвама его жены и ее бабушки, — строго сказал Омброз. — Но я согласен. Сделаем, как ты говоришь.

Лишь во второй половине дня Святой Сумасшедший удостоверился, что стада шерстистых коров Кочевников, которые в облаках пыли следовали за ними, надежно скрыли их следы. Лишь тогда они сменили направление, свернули с пути, которыми шли гурты, и взяли курс на северо-восток.

Омброз по-прежнему старался добиться мира между своими спутниками.

— Если план кардинала увенчается успехом, — сказал он, — Ханнегану придется прекратить вторжения на земли Диких Собак и Кузнечиков. По крайней мере, на много лет. А к тому времени орды, объединенные под властью единого короля, обретут силы.

Какое-то время Хонган молчал. Оба они знали, что земли Кузнечиков, прерии, заросшие высокой травой, что лежали к востоку, при любом вторжении примут на себя главный удар. Те из соплеменников Чернозуба, которые продолжали вести тут пастушеский образ жизни, стали самыми воинственными племенами, потому что у них не было иного выхода. Они противостояли и армиям Ханнегана, и медленному напору фермеров с пахотной окраины земель на востоке. И все же Дикие Собаки были ближе к Церкви в Валане и к возможным союзникам за горами. Трения, существовавшие между ордами, усугублялись Кочевниками-отщепенцами, отторгнутыми от системы наследования по материнской линии и привлекавшими юных беглецов из завоеванных земель Зайцев к югу от Нэди-Энн.