Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02287-Х

Еремей Парнов — известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя.

В восьмой том Собрания сочинений вошел роман «Красный бамбук — черный океан» и рассказы, объединенные темой Востока.

---

Через час тэнно поставил подпись — «Хирохито», дату — «Четырнадцатого дня восьмого месяца двадцатого года эпохи Сева» (под этим именем он короновался) и приложил большую императорскую печать.

Записанный заранее на пластинку рескрипт решено было передать по радио в полдень 15 августа. Министр Анами к этому времени уже был мертв. Он совершил сэппуку в своем загородном доме. На паркете, с которого были удалены татами. Пусть о его вине судят высшие силы. Мир, который он покидал, внушал ему отвращение.

Глава 32

На крутых поворотах истории, на роковых ее перекатах, может возникнуть иллюзия, что судьбы людей творятся по заранее предначертанным планам. В шуме стремнин, в грохоте низвергающихся водопадов мнится трубный зов рока. И уже не жаль ни могучих судов, которые, не слушаясь руля, разлетаются в мельчайшие щепы, ни утлых челнов, затянутых в водовороты, ни безвестных пловцов, вышвырнутых на неведомый берег. Ни сожаления, ни ужаса, одна лишь растерянность. Опасная иллюзия эта подстерегает не только тех, чей ропот не слышен в оглушительном реве стихии, но и тех, кто еще вчера почитали себя хозяевами жизни. Приходит неизбежно миг, когда стремительная лавина событий изнутри взрывает обреченное уничтожению. Предопределенные всем ходом истории перемены вырываются из-под контроля, и непостижимый полет их стремительно опережает волю и мысль политических банкротов, мнивших себя властителями.

Современникам не дано проследить путь революции через сердца и судьбы людей. Сознательно или нет, все они — ее участники: либо творцы, либо противники. Сторонних наблюдателей просто не может быть, ибо немыслим человек вне истории.

Когда по японскому радио после гимна «Камигаё» прозвучал «голос журавля», Освободительная армия уже несколько дней штурмовала города и стратегические центры страны. По приказанию комитета восстания полк имени Танга, которым командовал Льюнг, выступил из Танчао в направлении дельты Красной реки.

Обходя укрепленные пункты, занятые японцами, отряды Вьетминя продвигались к столице с запада и с северо-запада через Тхайнгуэн и Тхайенкуанг. На всем пути Освободительной армии власть переходила к народу. Красные знамена с золотыми звездами взвивались над крышами, заводскими трубами, над смотровыми вышками опутанных колючей проволокой блокпостов, где рядом с японскими «намбу» еще стояли французские зенитные пулеметы калибра 12,7.

Ночью тринадцатого августа Национальный комитет восстания, в который вошел и Во Нгуен Зиап, отдал приказ № 1:

«Армия и народ всей страны!

Пришел час восстания!

Наступил час для завоевания армией и народом Вьетнама независимости Родины!

Мы должны действовать как можно быстрее, с беспредельной смелостью и величайшей осторожностью!

Родина требует от нас абсолютной самоотверженности.

Победа будет за нами!»

В этот час Тонкинский обком партии получил директиву ЦК о захвате власти в Ханое и переходе к восстанию во всех провинциях, административных центрах и городах Тонкина.

К ночи ветер с Тонкинского залива нагнал непроницаемую облачную пелену. Набирающая полную силу луна и звезды словно растаяли в мглистой мороси. Только светляки прерывисто вспыхивали среди мокрой листвы и красноватый свет коптилок жирно просачивался сквозь волглые циновки.

Сонное забытье окутало хижины и раскисшие от дождей скотопрогонные тропки крохотной деревушки Тьен в ханойском пригороде Ту Лием. Но неспокойный затаившийся город то и дело давал знать о себе неясным гулом и зловещим привкусом гари. В японских штабах по ночам сжигали секретную документацию.

Посасывая хрипящий кальян с лаосским табаком, старик Лием чутко прислушивался к влажным шелестам ночи. Тяжело шлепались жабы в траве. Тревожно вскрикивали бессонные птицы. Темный домик в глубине огороженного живой неприступной изгородью крестьянского двора казался вымершим.

Лием, которому было поручено охранять военно-революционный комитет Ханойского горкома, знал о подготовке к восстанию, но никак не думал, что все решится в эти короткие предрассветные часы и в этом доме, чьи крохотные оконца так тщательно занавешены одеялами из нежной шерсти алжирских верблюдов.

В эту судьбоносную ночь на шестнадцатое августа в город прибыл член обкома Нгуен Кханг. Немедленно было созвано чрезвычайное совещание городского комитета партии и избран военно-революционный комитет в составе пяти членов. Склонившись над планом города, они уточняли последние детали операции.

 — Поражение Японии не даст нам немедленной независимости, — сказал Кханг. — Предстоит преодолеть огромные трудности и препятствия. Действовать надлежит решительно и гибко. На нас с вами возложена задача — организовать мощное выступление народных масс. Мы обязаны сорвать жалкие попытки марионеточной власти справиться с положением. К утру во всех жизненных центрах города должны сидеть наши люди. Ясно? — И, не дождавшись ответа, заключил: — Тогда по местам, товарищи.

Утром Домэй Цусин опубликовало в Ханое официальное сообщение о безоговорочной капитуляции. Японский представитель сразу же передал всю полноту власти Фан Ке Тоаю — наместнику императора Бао Дая в Тонкине. Из центральной тюрьмы выпустили всех политических заключенных. Город украсился наскоро выкрашенными императорскими желтыми флагами.

В императорском дворце спешно состоялась консультативная ассамблея. Лидеры партии «Дай Вьет» предложили всем противникам Вьетминя образовать единую коалицию. Глава прояпонской группировки Нгуен Суан Ты призвал провести на площади перед театром манифестацию верности Бао Даю и «мужественному борцу за свободу» премьеру Киму. Митинг назначили на вторую половину дня, когда немного спадет жара.

Когда организаторы, после дружеского завтрака в «Метрополе», пришли на соседнюю площадь, она была полна народом и гудела, как растревоженный улей. Оратору не дали даже взойти на трибуну. Над толпой поднялось исполинское алое полотнище с золотой звездой. Члены ударных групп скандировали лозунги:

 — Поддержка Вьетминю!

 — Долой марионеток!

 — Вьетнаму — полная независимость!

 — Да здравствует наш Хо Ши Мин!

Утром девятнадцатого вся столица была украшена алыми полотнищами с золотыми звездами. Прекратили работу заводы и фабрики, ставни, решетки и жалюзи опустились на темные окна магазинов. Овощные базары и рынок Донгсуан впервые за многие годы были пусты. Дождевые потоки смывали солому, окровавленную рыбью чешую да скользкую кожуру бананов. Все центральные кварталы и ремесленные улицы были заняты отрядами Освободительной армии и патрулями самообороны. Из пригородов и уездов Тханьчи, Тхыонгтин, Фусуйен, Хоайдык, Зиалам, Данфыонг в Ханой прибывали все новые толпы крестьян, вооруженных допотопными ружьями, серпами и широкими черными ножами, на скорую руку сработанными в деревенской кузне.

Казалось, прорвалась дамба, бессильная сдержать напор разлившейся в половодье Красной реки. Бунтующая стихия все прибывала, мешая в уличных водокрутах маковые лепестки флагов с малиновыми и красно-коричневыми оттенками крашенных соком крестьянских одежд.

И каждый стремился пробиться в центр, на площадь перед городским театром, откуда гулко раскатывалось по всему Ханою победное эхо.

 — Долой Чан Чонг Кима!

 — Создадим правительство Демократической Республики Вьетнам.

 — Солдаты, с оружием в руках вступайте в боевые ряды фронта Вьетминь!

Словам не давали замереть, повторяя их хором вновь и вновь, разнося все дальше и дальше к вокзалу и дорожным заставам, откуда спешили новые толпы.

А на площади уже гремела нестройная канонада салюта в честь флага, в честь песни, ставшей государственным гимном. Когда представитель военно-революционного комитета зачитал обращение Вьетминя, в котором говорилось о восстании и полной капитуляции японской армии, слова нового гимна уже знал каждый:

Марш на фронт!

И, словно повинуясь волнующему призыву, многотысячная толпа разлилась по запутанным каналам и руслам древних городских улиц: к резиденции верховного уполномоченного, к казармам корпуса безопасности, службам полиции и правительственным учреждениям.

Заняв резиденцию, кадровые работники Вьетминя сразу же связались по телефону с губернаторами и мэрами Хайфона, Хайзыонга, Бакиня, Ханалга и Намдиня:

 — Под угрозой смертной казни немедленно приказываем вам передать всю полноту власти Вьетминю.

Лишь у казарм корпуса безопасности восставший Ханой натолкнулся на сопротивление.

Японские танки угрожающе развернули граненые башни и нацелили на толпу короткие жерла своих орудий.

 — Ни шагу вперед! — распорядился сновавший за цепью военной жандармерии Уэда. — В противном случае я прикажу открыть огонь!