Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 8. Красный бамбук — черный океан. Рассказы о Востоке
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02287-Х

Еремей Парнов — известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя.

В восьмой том Собрания сочинений вошел роман «Красный бамбук — черный океан» и рассказы, объединенные темой Востока.

---

Бомбы сбрасывались большей частью вслепую. Но проходило несколько дней, и паутина вьюнков затягивала рваную рану на земле, а в воронках, которые сами собой наполнялись водой, мальчишки расселяли пресноводных креветок. Не приносили особого успеха и зажигательные бомбы. Влажный лес не желал воспламеняться, и, когда выгорали последние крохи фосфора или термита, черную проплешину заволакивало непроницаемое облако дымного пара. Если крестьяне не высаживали на пепелище кукурузу, неистовые джунгли быстро залечивали страшный ожог. Неуязвимый, непроницаемый лес казался необитаемым. Когда замирала разбуженная взрывом ударная волна, ни звуком, ни колыханием ветки не нарушал он вечной настороженной тишины. Подраненные деревья оставались стоять, намертво скованные цепями лиан. Потом, подточенные гнилью и паразитами, они беззвучно падали в перегной.

Сомкнув кольцо окружения, каратели надеялись, что отряды Вьетминя не смогут долго оставаться в джунглях. Но проходили месяцы, атака следовала за атакой и всякий раз захлебывалась, встреченная метким расчетливым огнем.

По тайным дорогам, которыми пользовались торговцы опиумом и контрабандисты, носившие серебро в Бирму, на базы доставлялись боеприпасы, мешки с рисом и то, что казалось желаннее всех благ мира, — серая каменная соль. Ее раздавали по крупинкам, как самое драгоценное лекарство. Для детей не было большего лакомства, чем упоительно скользкий кристаллик, так быстро тающий на языке. Охотники, жившие продажей шкур, тигровых костей, оленьих рогов и медвежьей желчи, приносили в партизанский лагерь туши убитых зверей, спеленутых питонов, которых называли «живыми консервами», и чудодейственные лекарства: клубни там-тхат, освежающий корень гау, тигровый жир.

Бывалый человек не пропадет в лесных дебрях. Родная земля всегда укажет ему дерево, могущее утолить голод и жажду, врачующее болезни и раны. На затерянных в глуши полянах, куда в лунные ночи выползает полакомиться термитами пугливый панголин, росли бобы, маниока, дающая белую тапиоковую муку, стручковый перец. Наливался сахарным соком тростник на заболоченных старицах. Со стволов хлебных деревьев свешивались тяжелые колючие плоды, чья клейкая мякоть слаще целебного меда лесных мух. Гигантский бокен с корой, усеянной шипами, дарил мыло для мытья головы, стирки шелка и шерсти. Даже масло для освещения не забыли припасти щедрые духи лесов.

Недруга же здесь на каждом шагу подстерегала беда. Неловкого парашютиста, застрявшего среди ветвей, могли заживо обглодать пчелы-мясоеды. Оставшаяся в ранке присоска пиявки порождала незаживающую язву, жабья слизь или сок опрометчиво рассеченной лианы выжигали глаза. Ни еды, ни отдохновения не обрести в джунглях незваному гостю. Обманчивый, налитый соблазнительной спелостью плод эклонга таит яд, неотличимый от рыночного клубень батата может навсегда отнять голос, купание в безобидной речке грозит непонятной болезнью, которую не умеют лечить европейские доктора. Даже случайное прикосновение к мертвой ветке способно разбудить немыслимый живой ад. С беспечального детства, едва начав узнавать мир, запоминают вьетнамцы мудрую истину: «Дернешь лиану — взбудоражишь весь лес».

Первой операцией отряда Во Нгуен Зиапа явилось дерзкое нападение на блокпосты в Файкхате и Нангане. Командиры опорных пунктов противника были убиты, а солдаты разоружены. Блестящий успех окрылил людей. Весть о том, что загнанная в джунгли горстка бойцов сумела победить многочисленные и хорошо оснащенные гарнизоны, разнеслась по всему Бакшону. Всего через неделю отряд превратился в целую роту, состоявшую из трех полных взводов. Его штаб размещался в землянке. Узкий лаз прикрывала живая занавесь ползучего огурца, унизанная ярко-желтыми цветами.

При свете «летучей мыши» Лыонг изучал план каобангской тюрьмы. Нужно было срочно вызволять Танга, задержанного жандармским патрулем в двух днях пути от Тхайнгуэна. Тайная полиция в любую секунду могла установить личность арестованного и переправить его в Ханой. Тогда все будет кончено. Видного коммунистического руководителя, за которым почти десять лет безуспешно охотилась полиция нескольких стран, вне всякого сомнения, передали бы кэмптэтай. Лыонг, прошедший через Пулокондор и китайские тюрьмы, ясно представлял себе, что ожидает товарища.

О том, чтобы напасть на Каобанг, не могло быть и речи. Сил одного взвода и нескольких партизанских отрядов, рассеянных по округе, явно недостаточно для успешного штурма города. Оставалась одна-единственная возможность — побег. Для этого было необходимо заслать в город ловкого, хорошо знающего местные условия человека.

Шум наверху отвлек его. Стоявший на часах боец из племени мео, по прозвищу Кай[41], пререкался с кем-то из своих соплеменников. Лыонг, немного знавший язык, прислушался.

 — Командир занят и не любит, когда его беспокоят по пустякам, — различил он голос своего часового.

— Шпионка — это не такой уж пустяк, Кай! — возразил незнакомый голос. — Пусти меня к командиру.

 — Я тебе не Кай, а товарищ боец А Пао. Посиди тут с ней, пока командир выйдет.

 — А ты из каких мео, — попробовал зайти с другой стороны невидимый упрямец, — из черных или синих?

Лыонг невольно улыбнулся. Деление единого народа на кланы, отличавшиеся друг от друга только цветом одежд, казалось ему игрой, недостойной взрослых людей.

 — Из черных.

 — Что-то не похоже, Кай, прости, боец А Пао. Ну-ка, скажи, как будет «далеко»? — Слово «далеко» неизвестный произнес по-вьетнамски.

 — Кле, — недоуменно ответил А Пао.

 — Никакой ты не черный, а самый настоящий пестрый мео. Черный бы обязательно сказал: «клиа». А ну, зови командира! Постыдись хоть этих детишек, которые задержали шпионку. Что они о тебе подумают?

 — Почем ты знаешь, что она шпионка? — чувствовалось, что А Пао дрогнул.

 — Конечно, шпионка! Кто такая, сказать не хочет. На все вопросы твердит одно: «Ведите к товарищу Лыонгу».

 — Что тут у вас за базар? — щурясь от дневного света, спросил Лыонг и огляделся. На почтительном расстоянии от А Пао, сжимавшего винтовку с примкнутым штыком, стоял юноша в характерной одежде черных мео. Поодаль, в окружении притихших ребятишек, сидела под банановой пальмой маленькая изможденная женщина.

 — Ба,[42] — только и сказала она, поднимаясь с земли.

Глава 30

Получив от нового японского посла Мацумото приглашение срочно прибыть в Сайгон на переговоры, Деку вызвал к себе Жаламбе.

 — Как вам это нравится? — он передал начальнику секретной службы послание, отпечатанное на бланке японского посольства. — Почему нельзя было собраться в Ханое?

 — Сдается мне, что тут ловушка. — Жаламбе напрягся, чтобы унять дрожь в руках. — Надо хорошенько обдумать, стоит ли ехать.

 — Полагаете, они не могут арестовать нас здесь? — Деку явственно выделил слово «нас». — У них повсюду свои люди. Каждый шаг наш известен. Вы зря поторопились с арестами. Не следовало раздражать японцев.

 — Но позвольте, ваше превосходительство, — Жаламбе беспомощно развел руками. Меньше всего он ожидал, что в такую минуту адмирал захочет свалить на него вину. — Все мои действия были так или иначе согласованы с вами…

 — Вот именно: «так или иначе», — Деку брезгливо отвел глаза, — вам придется поехать со мной.

 — Это необходимо? — пролепетал Жаламбе. Он бы многое отдал, чтобы остаться на сей раз в стороне.

Деку даже не удостоил его ответом. Выхода не было. Адмирал принуждал доиграть роль до конца.

 — Когда? — уныло спросил Жаламбе.

 — Вылетим завтра утром… Кстати, — Деку заговорил будничным тоном, — я давно не получал от вас сведений о японцах. Они что, забрали у вас и эту агентуру?

 — Японское командование явно что-то готовит, — уклонился от прямого ответа Жаламбе. — В страну на днях введена свежая дивизия. И вообще повсюду заметна повышенная активность: на базах, в посольстве, во дворце императора.

 — Бао Дай уклонился от встречи со мной.

 — Он днем и ночью совещается с японским послом, — глубокомысленно изрек Жаламбе и добавил почтительно: — Следует соблюдать величайшую осторожность.

 — Поздно. Решение о перевороте принято.

 — Откуда у вас такие сведения?

 — Позвольте мне оставить при себе источник информации. Скажу вам даже больше. Японцы не только в курсе бесконечных приготовлений Мордана — об этом знает любой ханойский парикмахер, — но и ваши потуги выслужиться перед голлистами не прошли мимо них. Ситуация предельно упростилась. «Новая Франция», — Деку горько усмехнулся, — сметена в мусорный ящик, и бывшие союзнички уже не связаны с нами даже формальным договором. — Он вышел из-за стола и наклонился над Жаламбе. — Не думайте, что я срываю на вас собственное бессилие. Будем смотреть правде в глаза: мы с вами полностью обанкротились. Остается одно: мужественно встретить неизбежное.