Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02193-8

Еремей Парнов — известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя

В шестой том вошел роман писателя «Сны фараона» В нем автор знакомит читателей с уникальными исследованиями ученых всего мира, пытающихся постичь загадку связи времен В сюжете переплетаются судьбы наших современников и людей Древнего мира Речь идет о человеческих возможностях, о новейших научных открытиях и неразгаданных тайнах прошлого

---

Какая тайная мысль подтолкнула Юга де Пейна разбить шатры на камнях Второго храма? В каких лучах предстало видение Иерусалима Небесного? Rex mundi — «Королевство мира»! Надев белый плащ с алым восьмиконечным крестом, как бабочки на пламя свечи, слетались на этот манящий свет молодые безумцы. И шли на костер, одурманенные дерзкой мечтой. Один к одному вязались будто бы случайные узелки, образуя закономерный узор непостижимой разумом энигмы.

И где-то на вышивке той несказанной есть место для Лопеса Рамона, идальго из Андалусии, для дона де Луна, великого адмирала Колумба, открывшего Новый свет, и для бедняги Лоренцо.

Быстро темнело. Под холодным порывом, дохнувшим с низин, зашелестели иссохшие травы, околдованные вечерней тоской.

Стаи летучих мышей, вырвавшись из кромешных гротов, закружили в мерцающей вышине. Конвульсивно, словно отключенная люминесцентная трубка, где еще мечется разогнанная плазма, угасала небесная чаша: золото и рубин сменились в ней испанским тинто, черно-бордовым, как зарево в ночи, и терпким, как соль земная, вином.

Узкий серп на ущербе стремительно прочертило перепончатое крыло.

«Киссон», имя речного потока, раскрылось потаенным смыслом — «Нетопырь извивающийся». И тут же, как тогда, в скриптории, тупо ударило изнутри: «Левиафан — змей извивающийся»…

Полубольной, одержимый дурными предчувствиями, Висенте побрел вниз по тропе. С детства привыкший к горам, он сравнительно легко отыскал дом с единственным освещенным окошком.

Горячий душ, казалось, выгнал затаившийся в теле холод. Выпив чашку шоколада, монах залез в постель и углубился в изучение карты раскопок.

1) вход в пещеру и шахту; 2) пещера и шахта XIII в. до н. э.; 3) галерея; 4) шахты и штреки А и В; 5) шахта I–II вв.; 6), 7), 8), 9) стратиграфические шурфы; 10) проход к источнику; 11) подземный источник; 12) «зал статуй».

Вертикальный разрез напомнил ему что-то очень знакомое, каким-то образом связанное с нынешним болезненным состоянием. Мучительные попытки восстановить стершуюся в памяти связь ни к чему не привели. В глазах запрыгали черные мошки, а затылок, как цементом, сковало: подскочило артериальное давление.

Висенте нехотя встал, сварил грог, влив изрядную порцию рома, и принудил себя дочитать краткое описание, приложенное к легенде.

Раскопки были начаты в 1925 году экспедицией Восточного института в Чикаго, но ниже пятого слоя объем работ пришлось значительно сократить. Обнаруженные артефакты[72] показали, что пещера (1), как и город, периодически заселялась с неолита. Находки изделий из бронзы отнесены приблизительно к 3000 году до н. э. В шахте (2), пробитой в скале, были найдены керамические сосуды и многочисленные орудия, служившие для добычи медной руды. Боковой проход (10), длиной в 70 метров, вел к подземному источнику, расположенному в гроте искусственного происхождения. Мягкие породы, в основном мел и известняк с вкраплениями кремния, значительно облегчали горные выработки. Проходка галереи (3) прервана в 1939 году на 67-м метре. Пещера (5) была расчищена в 1987 году, а в 1989 году начались планомерные работы. Штрек В заложен на том же уровне, что и А. Шурфы (6–9) для исследования стратиграфии позволили установить протяженность (193 метра) и направление соединительной галереи. На 47-м метре обвал обнажил проход в «зал статуй».

Не дочитав до конца, Висенте бросил бумаги на пол и выключил лампу. Невзирая на калорифер и верблюжье одеяло, кожу покалывал гниловатый озноб.

Сон выпал ему обморочный, тяжелый, прерываемый лихорадочными приступами удушья. Когда забрезжил рассвет, он подумал, что самое лучшее это остаться в постели. Но многолетняя монастырская дисциплина пересилила недомогание. Мыслимо ли было не встать на колени в первый час стражи, посвященный утренней молитве?

Не хотел он лезть в эту шахту! И душа, и тело протестовали. Размышляя над тем, как быть, Висенте подогрел молоко, высыпал пакет кукурузных хлопьев, сварил шоколад. Еда, хоть и застревала в горле, немного подкрепила силы, растраченные на внутреннюю борьбу. Втайне знал, что не сможет противиться понуждавшей к действию воле. Трубный призыв заглушал страх, признаться в котором не позволяла гордость. Монашеское смирение выработало стойкий иммунитет к почестям и наградам, но пасть в собственных глазах было равнозначно самоуничтожению.

Голос ли рока то был или рыцарской крови? Так уж сложилось во времени и пространстве, так уж вязались кармические узлы.

В холле, на подзеркальном столике, лежал большой лист, исписанный красным фломастером: не заметить его было никак невозможно.

Гринблад любезно предупреждал, что уезжает по срочному вызову в порт и возвратится часа через два вместе со всеми. Напоминая о каске и резиновых сапогах, советовал все же дождаться приезда Шермана.

Тут бы и отступить потомку храмовников и конкистадоров, повременить, да только пуще взыграло неукротимое высокомерие андалузца. Глянув на календарь, налепленный прямо на зеркало, Висенте отметил еще одно роковое совпадение, связанное уже непосредственно с ним. Был четверг двадцать второго дня месяца ад ара. Тут-то все и вспомнилось сразу: Лоренцо, геральдические надгробья, планетный знак!

У входа в пещеру путь ему преградил охранник с автоматом «узи», свисавшем с плеча. Сверившись со списком, он козырнул и посоветовал взять респиратор и лампу.

— Вонь от летучих мышей жуткая, — объяснил, — а свет иногда отключают, так что на всякий случай, abba1.

Острый, отдающий тошнотворной сладостью запах напластований помета вызвал рвотный спазм и резь в глазах. Прикрыв рукой ноздри, Висенте поспешно бросился к рубильнику. Свет взбудоражил колонию висевших друг на друге зверьков, и они заметались, огласив смрадный воздух не менее омерзительным писком. Лучшего пленэра для Доре трудно было бы подыскать. Свод, правда, оказался низковатым и никак не соответствовал готическим пропорциям. Зато изломы стен обильно поросли желтыми кристаллами самородной серы, чье характерное амбре отчетливо ощущалось в общей гамме.

За дверью в фанерной перегородке Висенте нашел все, что требовалось. Даже сумел подобрать себе подходящий по размеру комбинезон. Небольшая заминка вышла только с аккумулятором: не сразу сообразил, как соединить клеммы. Газосветная лампа новой конструкции бросала ровный бело-голубой луч, в котором хорошо различались самые незначительные углубления и бороздки.

Пещера оказалась довольно-таки протяженной. Последние метры пришлось пройти, пригнув голову и подгибая колени, настолько низким сделался потолок.

Люк, под небольшим наклоном уходящий внутрь скалы, был оборудован надежными скобами, на каждые десять футов приходился защищенный проволочным каркасом плафон.

На уровне штрека А рабочие вырубили полукольцевую площадку, где можно было спокойно передохнуть и, без риска сорваться, войти в туннель. Висенте прошел его до конца. В гроте с источником — вода отдавала сероводородом — он увидел несколько целых кувшинов и множество черепков, разложенных по ящикам. Процарапанный и выдавленный в сырой глине орнамент напоминал угаритский. Ханааняне брали тут воду в годину войн и бедствий. Не мудрено, что кувшины часто бились.

Не найдя ни единого знака, монах возвратился в шахту и спустился в просторную сводчатую галерею. Пожалуй, здесь можно было проехать даже на колеснице. Он попробовал снять респиратор, но тут же закашлялся и поспешил вновь надеть маску. Насыщенная сероводородом влага разъедала почище мышиного помета. Гринблад несколько идеализировал ситуацию. Меловая пузырящаяся вода, густо перемешанная с известковой глиной, достигала колен. Всплывшие на поверхность деревянные мостки ничуть не облегчали положения. Идти по ним было почти невозможно. Опасаясь свалиться с тяжелых и скользких досок и поломать ноги, Висенте осторожно съехал в жижу, до смешного напоминающую сметану, и, цепляясь руками за шероховатую стену, бочком двинулся в сторону лаза, образовавшегося в результате подвижек. Он вел в «Зал статуй», который еще на две трети был засыпан обломками породы.

Первый указатель (означавший «на равном уровне») встретился шагов через сорок, но без сопутствующих уточнений пользы от него не было никакой. Потом начали попадаться имена, по большей части испанские. Подземные сооружения были созданы по меньшей мере за две тысячи лет до тамплиеров. Рыцари только использовали катакомбы для каких-то, им одним ведомых, нужд. Если и было где-нибудь пресловутое капище Бафомета, то не в этих каменных недрах, подмываемых осенним разливом. Ноздреватый известняк впитывал воду, как губка. Просачиваясь сквозь своды, молочные струйки слизывали со стен вехи времен.