Еремей Парнов - Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона

• Название: Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сны фараона
• Автор: Еремей Парнов
• Издательство: ТЕРРА— Книжный клуб
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-02193-8

Еремей Парнов — известный российский писатель, публицист, ученый и путешественник, автор научно-фантастических, приключенческих, исторических и детективных произведений, пользующихся неизменным успехом у читателя

В шестой том вошел роман писателя «Сны фараона» В нем автор знакомит читателей с уникальными исследованиями ученых всего мира, пытающихся постичь загадку связи времен В сюжете переплетаются судьбы наших современников и людей Древнего мира Речь идет о человеческих возможностях, о новейших научных открытиях и неразгаданных тайнах прошлого

---

К сожалению, вещества оказалось слишком мало, чтобы установить полную формулу. Достоверно удалось идентифицировать адренолютин, — она написала структурную формулу:

— По структуре это вещество очень близко к серотонину — медиатору, вырабатываемому мозгом, а также псилоцину, вызывающему различные психические расстройства. В эксперименте на людях многократно доказано, что действие адренолютина во многом подобно мескалину — алкалоиду мексиканского кактуса лофофоры. Настой лофофоры использовали в ритуальных целях еще ацтекские жрецы. Не знаю, как пойдут дела с чудесами, но для погружения в медитацию достаточно вдохнуть пары препарата. Дорога в транс тоже открыта всем желающим, хотя придется потрудиться, прежде чем можно будет гарантировать безболезненный выход.

Авентира девятнадцатая Уорчестер, штат Массачусетс

Джонсон жил в типичном для Новой Англии деревянном доме в зеленом пригороде Бостона. Ассиметричные крылья, где размещались служебные помещения и гараж, подобно крепостной стене, охватывали несколько вычурное двухэтажное строение с эркером, балкончиками и остроконечной башенкой, украшенной затейливым флюгером. Расположенное на невысоком холме в глубине парка, оно напоминало игрушечный замок, слегка возвышающийся над купами деревьев.

Ослепительно белая краска контрастно оттеняла многоцветье осенней листвы и хвои.

Едва дождавшись вечера, Борцов завалился в кровать и погрузился в омут беспамятья. Проснувшись среди ночи, включил свет и призадумался, чем занять себя до наступления утра, по опыту знал, что уснуть не удастся. Увидев в глубине стенной ниши стеллажи с книгами, прошлепал босиком в ванную ополоснуть лицо. Пол с подогревом, сияющий кафелем и позолотой кранов овальный бассейн — все здесь располагало к неге. Что ж, убить время можно было и таким способом. Ратмир нашел подходящий флакон и, раскрутив кран, сбил под струей воздушную, дышащую ароматом фиалки пену. Попробовав ногой воду, возвратился в спальню, схватил первую попавшуюся книгу и медленно опустился в душистое облако. Изящно переплетенный томик латинской поэзии с параллельными переводами сам собой раскрылся на строфе Региана:

Прежде чем в Байские воды войти, благая Венера
Сыну Амуру велела с факелом в них окунуться.
Плавая, искру огня обронил он в студеные струи.
Жар растворился в волне: кто войдет в нее, выйдет влюбленным.

Ванна в Бостоне, напророчив любострастное купание в Байях, подарила дремотную негу. Незаметно пришел рассвет.

Мистер Гаретт, дворецкий и садовник в одном лице, сервировал завтрак на застекленной веранде, где в глазурованных горшках, радуя глаз глянцем упругих листьев, росли лимонные и апельсиновые деревца.

Следуя примеру Джонсона и собственному вкусу, Ратмир отдал предпочтение вегетарианским блюдам. Окружив половинки авокадо морковью и сельдереем, нарезанными узенькими брусочками, он украсил натюрморт цветной капустой, капустой брокколи и помидором. Все, включая шампиньоны, было подано в сыром виде. Паштеты, яичница и ветчина, приготовленные, очевидно, для гостя, так и остались невостребованными. Чувствуя, что корнфлекс с молоком лишь разжег аппетит, Борцов взял ломтик пармезана и налег на исходящие вкусным паром початки кукурузы и кашицу из шпината.

— Не позвонить ли мне в Вашингтон? — спросил Ратмир, отставив недопитую чашку чая.

— Сначала узнаем, кому принадлежат телефоны, — Джонсон отоицательно помотал головой. — Исходя из этого, и будем решать. Не зная броду, не суйся в воду.

— Резонно.

— Нам предстоит сегодня хорошенько поработать, ну, и отдохнуть, разумеется… Кстати, к вечеру ожидаются гости. Очень интересные люди. Прилетает мой старый друг из Претории и с ним молодая и, как я слышал, очаровательная дама. Думаю, с ними будет не скучно. Рогир ван Вейден, человек широких интересов. Между прочим, как и вы, химик по образованию. Эрудит, каких мало.

— А она?

— Видите! Вы уже заинтересовались… ее не знаю. Кажется, тоже химик, токсиколог. Мексиканка, или что-то похожее… Вы имеете представление об эвристическом программировании?

— Самое поверхностное. Пользовался компьютерными программами, но никогда их не составлял.

— Этого вполне достаточно. Может, подбросите нашим парням кое-какие идейки? В программу входит распознавание архетипических символов и свободная операция с ними.

— Буду рад, если получится.

Кое-что действительно получилось. Поэтому весь день они провели в загородной лаборатории, где создавался оптический суперкомпьютер последнего поколения, и прямо оттуда поехали на премьеру шекспировской «Бури». В фойе театра играл оркестр. Музыканты, как по заказу, оказались выходцами из России.

Поболтав с бывшими компатриотами — выяснилось, что они читали его книги, — Ратмир заметно повеселел.

— Ребятам заплатили по семьдесят пять баксов за вечер, — сообщил он Джонсону. — Надо же, такая встреча…

— Только ради вас!.. Как вам спектакль?

— Замечательно! Я с детства обожаю Шекспира. И актеры превосходные. Особенно тот, что играл Ариэля. Ему удалось передать эзотерический дух пьесы. Сокровенный символизм стихийных начал.

— М-да, вещица зашифрованная. Где-то я читал, будто Шекспир был тайным розенкрейцером? И по времени совпадает, и по философским воззрениям.

— Мистические идеи не могли не затронуть его. Хотя бы краем. Как-никак, Джон Ди и Эвард Келли были его современниками. Ди, кстати, побывал и в России, у Ивана Грозного.

— И варил алхимическое золото в лаборатории Рудольфа Второго… Ведьм, опять же, еще сжигали на площадях.

— Или вешали, как у вас в Салеме.

— Мы там будем, послезавтра по-видимому… Впрочем, для вас это уже не представляет особого интереса?

— Почему? С удовольствием побываю в музее колдовства еще раз. И могилы жертв салемского процесса навестить не грех.

— В самом деле? Тогда заметано. Будет, что показать нашим гостям.

— Поедем вместе?

— Если не возражаете.

— Напротив.

В конце первого акта Джонсон, посмотрев на часы, дал знак, что пора потихоньку выбираться — они сидели в самой середине третьего ряда партера — и ехать встречать. Самолет из Претории прибывал в одиннадцать тридцать.

У входа в аэропорт Джонсон купил букет чайных роз и вручил его Борцову.

— Окажем внимание даме.

— Почему я?

— А почему я?

— Но мы даже не знакомы!

— И мы… Каков же выход? Бросим квотер? — он вынул четвертьдолларовую монетку.

— Лучше возьмем еще один букет, — засмеялся Ратмир, доставая бумажник. — Нет, — предупредил он возражения, — теперь моя очередь… Эти, пожалуйста, — кивнул продавщице, указав на белоснежные лилии.

— Эмблема непорочности и печали, — заметил Джонсон.

— Зато красивые. Интересно знать, чем вы руководствовались?

— По наитию. Дарить незнакомке красные — не очень прилично. Все-таки амурный намек… Будем глядеть в оба, — предупредил, когда из-за стеклянных дверей появились первые пассажиры.

Сделав ловкий финт, он выдвинулся вперед и одарил розами седого, как лунь, джентльмена с добрым, изборожденным глубокими морщинами лицом, расплывшимся в растроганной улыбке. Ратмиру не оставалось ничего другого, как поднести свои обвитые двуцветной лентой королевские лилии.

«И встать на колени, — подумал он, преисполнясь щемящей радости. — Прекрасная дама из Заколдованного Королевства».

Мексиканка произвела на него неизгладимое впечатление. Темно-синяя накидка до пят, скрепленная у ворота золотой цепочкой, выгодно подчеркивала горделивую стать и, как нельзя лучше, шла к ее смоляным волосам, падавшим на плечи волной крутых завитков.

— Доктор Ратмир Борцов, знаменитый русский писатель, — представил его Джонсон. — Доктор Долорес Монтекусома Альба и профессор Рогир ван Вейден, мой закадычный друг, — назвал гостей.

«Так и есть, — интуиция не обманула Ратмира, — испанская герцогиня и королева ацтеков».

Он хотел обратиться к ней по-испански, но не сумел подобрать подходящих слов.

— Не часто приходится слышать августейшие имена, да еще в таком сочетании, — даже английский потребовал известных усилий, настолько скованно он себя ощущал.

— Не стоит всерьез относиться к латиноамериканским фамилиям, — Долорес ответила непринужденной улыбкой. — Железный герцог определенно не мой предок, и с императором Монтекусомой я тоже, кажется, не в родстве. Так что воспринимайте меня такой, какая есть: из плебейской плоти и крови, — она лукаво прикусила губу и добавила, слегка понизив голос: — явно не голубой.

— Постараюсь, хотя это и не легко.