Джером Сэлинджер - Собрание сочинений

• Название: Собрание сочинений
• Автор: Джером Сэлинджер
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31203-0

Дж. Д. Сэлинджер (р. 1919) — великий затворник американской литературы, чьи книги уже полвека будоражат умы читателей всего мира. В данном томе собран основной корпус его работ в новых переводах. Роман «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов» и повести о Глассах можно смело считать духовным завещанием XX века грядущим столетиям.

---

Чем больше я думал про перчатки и ссыкливость, тем тоскливее мне становилось, поэтому я решил, пока шел и всяко-разно, притормозить и бухнуть где-нибудь. У Эрни я всего три залил, а последний даже не допил. Вот чего я умею — бухло держать неслабо. Могу кирять всю ночь, а даже видно не будет, если мне зашибись. Однажды в Вутоне мы с одним пацаном, Рэймондом Голдфарбом, купили пинту скотча и выхлестали ее в капелле как-то вечером в субботу, пока никто не видел. Он нажрался вдрабадан, а по мне даже не заметно было. Я только спокойный такой стал, невозмутимый. Проблевался перед сном, но по-честному не надо было — это я себя заставил.

Ладно, в общем, перед гостиницей я намылился было в этот бар, мусорка мусоркой, но оттуда вырулили два мужика, никакие, как не знаю что, и давай у меня спрашивать, где тут метро. Один на вид вроде такой сильно кубинец, он мне всю рожу перегаром завонял, пока я им объяснял, как пройти. В конце концов я в этот бар, нафиг, даже заходить не стал. Просто вернулся в гостиницу.

А там вестибюль вообще пустой. Духан стоит — точно мильон забычкованных сигар. Честно. Спать не в жилу, никак, но паршиво. Тоскливо и всяко-разно. Хоть бы сдохнуть, что ли.

И тут ни с того ни с сего я попадаю в поганейший переплет.

Первым делом, как в лифт захожу, лифтер у меня спрашивает:

— Иннересно времечко провести, дружок? Иль те ссышком поздно?

— Это в каком смысле? — переспрашиваю. Я не просек, на что он намекает и как-то.

— Компашка на ночь иннерсует?

— Меня? — спрашиваю. Очень тупой ответ, но как-то неудобняк, когда к тебе подваливают с таким вопросом.

— Те скока лет, шеф? — спрашивает лифтер.

— А чего? — отвечаю. — Двадцать два.

— Ага. Ну так как нашёт? Иннерсует? Пять зелени за палку. Пятнадцать за ночь. — Он глянул себе на часы. — До полудня. Пятерку за раз, пятнаха до полудня.

— Ладно, — говорю. Это против моих принципов и всяко — разно, но мне было так тоскливо, что я даже не подумал. Вот в чем вся засада. Когда очень тоскливо, даже думать не можешь.

— Лана не? Палку или до полудня? Точней давай.

— Палку.

— Лана, какой номер?

Я поглядел на красную хрень с номером, на ключе.

— Двенадцать двадцать два, — говорю. Я уже вроде как пожалел, что все это раскочегарилось, да уж теперь не дрыгнешься.

— Лана. Минут через пятнадцать пришлю девчонку. — Он открыл двери, и я вышел.

— Эй, а она симпотная? — спрашиваю. — Мне старая кошелка невпротык.

— Не кошелка. Ты не перживай, шеф.

— А кому платить?

— Ей, — отвечает. — Поехали, шеф. — И он захлопнул дверь прямо у меня перед носом.

Я зашел в номер, поплескал водой на волосы, да только ежик толком ни пригладишь все равно, никак. Потом проверил, воняет из пасти куревом и теми скотчами с содовой, что я выхлестал у Эрни, или не воняет. Надо просто руку ко рту поднести и дунуть, чтоб до ноздрей долетело. Воняло вроде не очень, но зубы я все равно почистил. Затем надел другую чистую рубашку. Понятно, что не стоило ни фертиться из-за шлюхи, ничего, только мне все равно заняться было нечем. Меня чуточку поколачивало. У меня вполне себе встал и всяко-разно, только все равно колотило. Правду вам сказать, так я целка. По-честному. Было несколько случаев расстаться с девственностью и всяко-разно, но до дела так пока и не дошло. Всегда чего-то мешает. Например, вот сидишь у девки дома, и предки ее не вовремя возвращаются — или боишься, что вернутся. Или на заднем сиденье у кого-нибудь в машине, а на переднем всегда другая свиданка гудит — в смысле, какой-нибудь девке обязательно подавай знать, что по всей, нафиг, машине творится. В смысле какая-нибудь девка с переднего сиденья всегда оборачивается посмотреть, чего где. Всегда чего-то, в общем. Но пару раз я чуть было не сломал. Один раз в особенности помню. Хотя чего-то не так пошло — я даже не помню уже, чего. Такая фигня — почти всякий раз, когда с девкой еще чуть-чуть — и сделаешь, — с нормальной девкой, не шлюхой или как-то, в смысле, — она канючить начинает, дескать, постой. Со мной засада же в том, что я стою. А другие парни — не стоят. Куда тут деваться. Ты ж никогда не знаешь, по-честному они хотят, чтоб ты коней придержал, или просто боятся, как не знаю что, или просто говорят тебе «постой», чтоб, если не встанешь, ты же и виноват окажешься, а не они. В общем, я всегда стою. Засада в том, что я начинаю их жалеть. В смысле девки же, в основном, такие тупые и всяко-разно. С ними чутка пообжимаешься, как у тебя же на глазах у них мозги из башки высвистывает. Взять девку, когда она уже распалилась, — у нее ж вообще мозгов нету. Фиг знает. Говорят: постой — я и стою. Потом всегда жалею — когда уже домой их отвез, — но все равно стою.

Ладно, в общем, пока я другую чистую рубашку надевал, я вроде как прикинул, что мне крупно подфартило в каком-то смысле. Я прикинул, что если она шлюха и всяко-разно, я могу на ней порепетировать на тот случай, если женюсь когда-нибудь или как-то. Я насчет такого дергаюсь иногда. Однажды я книжку читал, в Вутоне, и там был такой очень хитровывернутый галантный пижон. Мсье Бланшар его звали, до сих пор помню. Книжка паршивая, а Бланшар этот — ничего так себе. У него было такое здоровенное шато на Ривьере в Европе и всяко-разно, а делал он в свободное время вот что — он баб дубинкой охаживал. Первостатейный подонок и всяко-разно, но баб с ног сшибал будь здоров. И где-то там он вот как говорил: дескать, женское тело — это как скрипка и всяко-разно, и правильно сыграть на ней может только неслабый музыкант. Книжка-то очень фофанская, я понимаю, но про скрипку у меня из башки все равно никак не лезло. В каком-то смысле именно потому мне и хотелось порепетировать, на случай если когда-нибудь женюсь. Колфилд и его Волшебная Скрипка — ух. Фофанство, это я секу, но не слишком уж и фофанство. Мне было бы в жилу так вот неслабо уметь. Половину времени, если совсем уж правду вам сказать, когда я с девкой дурака валяю, самая нехилая засада у меня — это найти, ёксель-моксель, то, чего мне там вообще надо, вы ж понимаете, да? Возьмите ту девку, с которой у меня едва не случилось половое совокупление, я рассказывал. У меня где-то час ушел на то, чтоб, нафиг, бюзик с нее снять. А когда я его снял, она мне уже чуть в глаз не плюнула.

В общем, я все ходил по комнате, ждал, когда эта шлюха появится. Хорошо бы симпотная была. Хотя если по-честному, то плевать. Мне вроде как хотелось поскорее со всем разделаться. Наконец кто-то в дверь постучал, а когда я пошел открывать, мне прямо на дороге попался чемодан, и я грохнулся через него и, нафиг, чуть коленку себе не сломал. Я всегда роскошное время выбираю через чемоданы перецепляться или как-то.

Я открыл, а там эта шлюха стоит. В верблюжьем пальто и без шляпы. Как бы блондинка, но видно, что крашеная. Хоть не старая кошелка.

— Здравствуйте, — говорю. Галантно, как не знаю что, ух.

— Это про тебя Морис говорил? — спрашивает. Не очень-то, нафиг, и дружелюбная.

— Это лифтер что ли?

— Ну, — говорит.

— Про меня. Заходите, что же вы? — говорю. Чем дальше в лес, тем я невозмутимей. По-честному.

Она тут же зашла, сняла пальто и вроде как метнула его на кровать. Под ним было зеленое платье. Потом она вроде как боком эдак села на стул, который вместе с письменным столом в номере есть, и давай ногой подрыгивать вверх-вниз. Ногу на ногу закинула и ну себе ногой дрыгать. Дерганая очень для шлюхи. По-честному. Наверно, потому что молодая, как не знаю что. Моего где-то возраста. Я уселся в большое кресло рядышком и предложил ей сигу.

— Не курю, — отвечает. А голосок такой тоненький, занудненький. И не расслышишь ни фига. Ни спасибо не сказала, ничего, когда ей что-то предложили. Ни шиша не петрит, чего тут.

— Позвольте представиться. Меня зовут Джим Стил, — говорю.

— Время есть? — спрашивает. Само собой, наплевать ей, как там меня, нахер, зовут. — Эй, а лет-то тебе сколько, а?

— Мне? Двадцать два.

— Не смеши мои коленки.

Забавно она это сказала. Совсем как малявка какая-нибудь. Проститутки и всяко-разно, они же как говорят: «Черта с два», — или там: «Кончай херню пороть», а тут — «Не смеши мои коленки».

— А вам сколько? — спрашиваю.

— Достаточно, чтобы фишку сечь, — отвечает. Остроумная, куда деваться. — Так время есть или нет? — снова спрашивает, а потом встала и стянула через голову платье.

Вот меня прибабахнуло, когда она так сделала. В смысле — ни с того ни с сего она это вдруг и всяко-разно. Я знаю, полагается, чтоб у тебя ничего так стоял, когда перед тобой берут и стягивают платье через голову, а у меня никак. Никакого стояка и в помине. Больше тоска, чем стояк.

— Так часы у тебя есть, а?

— Нет. Нету, — отвечаю. Ух как меня прибабахнуло. — Вас как зовут? — спрашиваю. А на ней только розовая комбинашка осталась. Как-то совсем неудобняк. По-честному.