Питер Гитерс - Кот, который всегда со мной

• Название: Кот, который всегда со мной
• Автор: Питер Гитерс
• Издательство: Аст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-080154-1

Питер Гитерс — счастливый обладатель замечательного кота, которого теперь знает весь мир. Десять лет он писал биографию своего пушистого любимца, а свободное время использовал для того, чтобы стать известным писателем, сценаристом и издателем. Миллионы читателей по всему миру, плененные обаянием вислоухого кота Нортона, мечтали узнать, как сложилась дальнейшая судьба их любимца. А дальше Нортона ждали увлекательные приключения — вместе с хозяином он путешествовал по Франции и Италии, свел знакомство с Марчелло Мастрояни и Энтони Хопкинсом, встречался с читателями во время рекламного тура, сочинил текст к музыкальному компакт-диску и написал вместе с соавторами книгу. Лейтмотив этой книги — «За каждым выдающимся человеком стоит еще более выдающийся кот!» И с этим не поспоришь!

---

Реальное доказательство того, что ни старой собаке, ни человеку, ни коту учиться никогда не поздно.

Подготовку к поездке в винный край Северной Калифорнии вызвались взять в свои руки наши друзья Пол и Лори Игл. Они проделали прекрасную работу, сняв три каменных коттеджа на территории, принадлежащей одному из винзаводов. Было ощущение, словно мы ночевали посреди виноградника в Тоскане. Но каким бы приятным и забавным ни показалось это путешествие, Нортона с нами не было (ему понравилась бы жизнь посреди виноградника, но не понравились бы грязевые ванны Сарасоты). Что касается поездок Нортона, у меня было строгое правило, которого я старался придерживаться. Перелеты тяжелы для кота. Особенно перелеты через всю страну. Попробуйте-ка провести восемь-десять часов, включая поездку на такси в аэропорт и из аэропорта, — и это все без туалета. Поэтому, если мне предстояло провести в Калифорнии меньше недели, Нортон оставался на родном побережье. Но если набиралось семь дней, чтобы он мог отдохнуть и восстановить силы после перелета в одну сторону, я тащил его с собой в самолет. Однако даже ради удовольствия от его общества брать кота на два-три дня за три тысячи миль было бы неправильно.

Обычно, если я уезжал по делам на срок меньше недели, Дженис оставалась дома и могла присмотреть за своим приемным котом. Как уже было сказано, Нортон ее обожал, и никто бы лучше ее о нем не позаботился. Но как мне не нравилось расставаться с ним, так и он не любил оставаться вдали от меня. Ему было удобно в квартире Дженис — его ласкали, с ним дружески разговаривали. Там было место, где он мог с относительным комфортом переночевать. (На моей стороне кровати. Или — пишу специально для той женщины, которая обвинила меня в моральной деградации, на тот случай, если она будет читать эту книгу, — в гостиной, на диване, где спят мужчины, если остаются в квартире на ночь.)

Но если я звонил издалека, то, как правило, получал один и тот же отчет.

День первый. Дженис сообщала, что все в порядке. Нортон спал с ней и рано разбудил, чтобы его накормили (чего никогда не проделывал со мной. Ей же в шесть утра клал лапу на лицо и пытался осторожно поднять веки). Затем он мирно провел день, бродя по комнатам ее занимающей целый этаж квартиры.

День второй. Все прекрасно, но Нортон мало двигается — в основном дремлет в прихожей.

День третий. Нортон не смотрит на Дженис, явно считает, что она виновата в моем отсутствии. С ней не спит (спать с предательницей — непозволительная близость). Он больше не спокоен и не доволен. Угрюм и почти не сходит с середины прихожей. Дженис делает все возможное, чтобы зазвать его в комнату, но он отказывается.

День четвертый. Нортон пребывает в мрачном настроении. Дженис называет это «клинической депрессией».

День пятый. Свершилось. Нортон разозлился, что я без него приятно провожу время. Когда Дженис уходит в свой офис, он проникает в ее спальню и оставляет мерзкий подарочек. Прямо посреди ее кровати. Поверх льняного постельного белья «под старину» и лоскутного одеяла. Дженис возвращается домой и — будьте уверены — тут же мне звонит, сердится. Но я чувствую, что она огорчена. Говорит: «Я так хорошо за ним ухаживала. Он не должен был гадить мне на кровать».

Я уверяю Дженис, что кот не имел ничего против нее и что я строго выговорю ему, когда вернусь. Но в глубине души испытываю что-то вроде радости. Разумеется, я не желаю, чтобы Нортон кому-то марал одеяло, тем более женщине, которую люблю больше всех на свете. Но когда меня удручает расставание с котом, приносит утешение сознание, что и его разлука огорчает не меньше, чем меня.

Во время той поездки в Сан-Франциско Нортон не остался с Дженис, поскольку она была в числе других членов нашей группы. На три дня, что мы уезжали, его взяла к себе некая Энн Кинг. Странно, но я эту Энн почти не знал. Она была подругой моего приятеля, и до меня дошло, что ей очень нравится Нортон. А еще: если когда-нибудь возникнет необходимость, она с удовольствием о нем позаботиться (к вашему сведению, мне ни разу не сказали: «Если потребуется, чтобы кто-нибудь о васпозаботился, вам стоит только позвонить»), И вот необходимость возникла, и я ей позвонил. Спросил, не захочет ли она приютить у себя кота на длинные выходные, и она с радостью ухватилась за эту возможность. Когда я привез Нортона в ее квартиру в районе Челси, он, как всегда, был принят по-королевски. Энн заранее приготовила ему специальные мисочки для еды и, пока я стоял, почти не замечаемый, провела по всему дому. Когда я уходил, Нортон с довольным видом обследовал все углы и закоулки. А по возвращении после выходных я получил полный отчет: никаких депрессий, никакого уныния и никаких неприятных неожиданностей на пуховом одеяле. Выходные удались на славу на обоих побережьях. Вот только Дженис расстроилась — в глубине души она так надеялась, что наконец-то нашелся человек, который поймет, что ей приходится терпеть.

Следующей весной целью нашей поездки стало Восточное побережье Мэриленда. Перелета через всю страну не требовалось, поэтому Нортон с распростертыми объятиями был снова принят в состав группы. Ну-ка, оцените — ведь, правда, впечатляет: после стольких лет с котом я не повторяю в каждом абзаце «с распростертыми лапами». Более того, я никак не предполагал, что эти книги станут рассказами о путешествиях, но иногда географические описания вполне уместны. И еще: такой уж я человек — если мне что-нибудь сильно нравится, я хочу, чтобы это понравилось другим, поэтому восторгаюсь и разглагольствую. А мы с Нортоном любим эту часть Мэриленда.

Весной в Мэриленде можно отведать любых крабов, каких только душе угодно. И моей душе было угодно съесть их как можно больше. А если кому-то не повезло хоть раз досыта наесться этими тварями, мой совет — отправляйтесь в одну из тех забегаловок с длинными деревянными столами. Столы, как правило, застелены листами толстой бурой бумаги. Пока клиент потягивает пиво (или, если он человек более утонченный, белое вино), выносят подносы с крабами. Вместе с крабами предлагают небольшие деревянные молотки (вилки и ножи там не в ходу — они совершенно бесполезны). Крабы покрыты острейшим соусом, красным и настолько наперченным, что я не завидую тем, у кого оцарапаны пальцы или кто имеет привычку кусать ногти — ощущение такое, что ранки обжигает огнем. Перед тем как приступить к еде и попытаться проникнуть внутрь краба, надо выслушать наставления. Без объяснений вас ждут неудача и разочарование, и, потратив кучу денег, вы получите не больше пол-унции мяса. Но если последуете наставлениям, которые учат, как правильно откручивать разные части краба, осторожно колоть панцирь надвое, отделять одно от другого, а затем изо всей силы бить молотком, доберетесь до нежнейшей плоти и будете вознаграждены прекрасным обедом. Я заметил, что в тех краях в большинстве мест, где подают крабов, пренебрегают овощами в качестве гарнира (еще одна причина, почему мне нравится Мэриленд). Зато во многих угощают на десерт шоколадными пирожными с орехами, мороженым и горячей сливочной помадкой. Божественный вкус, особенно если вы кот. В ресторане, куда мы ходили, расположенном почти на воде и знаменитом своим сходством с притоном, Нортон не орудовал молотком, но зато всегда был тут как тут, когда я давал ему пожевать краба (если вы решите проделать то же самое дома, пожалуйста, поступайте, как я: прежде чем угостить своего кота, сотрите с краба острый соус и избавьтесь от мелких косточек).

Мы решили остановиться в Честертауне. Таких городов в Америке осталось немного. Население едва превышает три тысячи человек, и когда идешь по улице, кажется, возвратились семидесятые годы. Только не семидесятые годы двадцатого века. Нет ни обуви на платформе, ни музыки в стиле диско. Я говорю о восемнадцатом веке. В городке сильно ощущается колониальное и викторианское влияние. Если поздно вечером или рано утром, когда нет машин, выйти на середину моста через реку Честер и оглянуться на Честертаун, не удастся обнаружить никаких примет современного мира. Полное впечатление, что сейчас по Хай-стрит на собрание прошествует Томас Джефферсон (или, если смотреть глазами Нортона, — его кот пробежит к кошке Бетси Росс). [7]

Мы остановились в маленьком, очаровательном отеле, что было совсем не сложно, поскольку в Честертауне все маленькое и очаровательное. Нортон, в который раз завоевав симпатии гостиничных служащих, провел много времени за регистрационной конторкой. Мы организовали всего одну большую экскурсию, посетив Аннаполис — великолепный южный портовый город с рядами красивых домов, достаточно зажиточный, чтобы все это сохранить, и достаточно рабочий для современной жизни. В нем находится один из самых больших университетов страны — университет Святого Иоанна, в котором самая интересная программа, какую только можно представить. В течение четырех лет студенты читают и изучают сотни величайших из когда-либо написанных книг. Начинают с основ — Плутарха, Аристотеля и Архимеда — и продвигаются к двадцатому столетию. Блестящая идея заключается в том, что, читая и обсуждая прочитанное, человек приобретает неплохое представление о том, почему мир стал таким, каков он есть.