Аллан Фромм - Способность любить

• Название: Способность любить
• Автор: Аллан Фромм
• Издательство: Литур
• Жанр: Психология
• ISBN: 5-89648-149-7

Книга известного американского психолога Аллана Фромма «Способность любить» посвящена вопросам любви. Автор предпринял попытку изучить любовь, чтобы дать конкретные советы, как увели­чить ее роль в нашей жизни, избавиться от одиночества, научиться устанавливать отношения с другими людьми, а значит, успешно прожить жизнь.

---

Так каждый из нас вступает в цивилизованное челове­ческое общество. Мы идентифицируем себя с этими стар­шими членами общества, которые обладают над нами вла­стью, и развиваем совесть, принимая их правила, так что даже если их нет рядом, чтобы сказать, как нужно вести себя, мы говорим это себе сами. Мы сами начинаем конт­ролировать свои желания, управлять «ид» внутри нас. Эту совесть Фрейд назвал суперэго.

Таким образом, суперэго до определенной степени кон­тролирует «ид», но никогда не устраняет эти кипящие жи­вотные силы. И поэтому в каждом из нас продолжается конфликт этих двух начал, конфликт сил «ид» и сил супе­рэго. Эта продолжающаяся всю жизнь битва поднимает об­лака пьши, и эта пыль и есть тревога. В битве всегда суще­ствует угроза, что один из противников победит, что одна сторона одолеет другую — либо суперэго лишит нас удов­летворения наших глубочайших желаний, либо «ид» пове­дет нас в направлении, которое вызовет у нас чувство вины: мы ведь в первые годы жизни узнали, что желания «ид» по большей части неприемлемы для человеческого общества, в котором мы живем.

Таким образом, согласно Фрейду, мы также не можем избежать ранних опытов, порождающих тревогу.

Многие обычные детские переживания способны обо­стрить эту начальную тревогу. Своего рода комплекс враж­дебность—вина—тревога — знакомый компонент годов ро­ста. Мы любим родителей, но, когда они что-нибудь нам не разрешают, мы на них сердимся, испытываем враждеб­ность к ним и можем даже открыто ее проявить. И тогда, продолжая любить родителей или опасаясь потерять их любовь, мы испытываем волну чувства вины, что в свою очередь вызывает в нас потребность в наказании, чтобы снять эту вину, и мы переживаем страх наказания. Роди­тели могут давить на нас, но даже если они этого не дела­ют, сама жизнь и наш рост ставят нас в ситуации напря­жения, например в школе или с друзьями. Нас постоянно выталкивают из безопасного и удобного, потому что зна­комого, нынешнего этапа роста на следующий, на котором нам предстоит встречаться с новыми людьми и ситуациями, принимать решения, брать на себя все увеличивающуюся ответственность.

Есть еще многочисленные жизненные случайности: ре­бенка закрыли в шкафу, он потерялся в супермаркете, встре­тился с рычащей собакой. Мы видим, как другие испыты­вают боль, видим, как заболевает кто-то из родителей или друзей, кто-нибудь из членов семьи может умереть. Все эти переживания оставляют шрамы в виде склонности к стра­ху, тревоге.

Удивительно, что наша тревога не так уж сильна. Жизнь полна опасностей и случайностей. И мы узнаем об этом в таком юном возрасте, когда еще не можем этим опаснос­тям противостоять или относиться к ним философски.

Одна из причин того, что тревога не подавляет нас, за­ключается в том, что мы научились с ней справляться. Мы объединяемся в различные социальные группы, организо­ванные или возникшие по географической случайности; мы идентифицируем себя с членами группы и чувствуем, как расширяется наше индивидуальное эго в такой группе. Мы пользуемся защитой группы; что бы ни случилось, мы не будем противостоять опасности в одиночку. Такой группой служит семья; таковы подростковые банды, загородные клу­бы[30], соседи, нация. Группы бывают любых размеров и спо­собны удовлетворить любые потребности.

Мы также ослабляем тревогу, собирая вокруг себя не людей, а имущество: богатство, успех, статус — все это укрепляет нас и позволяет меньше опасаться безымянной уг­розы катастрофы. Гораздо реже — и для этого нужны осо­бые данные — избавление от тревоги достигается в творче­стве. Для художника создание произведения искусства — это катарсис, освобождение в приемлемой форме искусст­ва, и такое освобождение способно, по крайней мере на время, рассеять тревогу. В таком освобождении от тревоги может участвовать не только сам художник, но и все мы, когда видим картину или игру на сцене, или слышим сим­фонию, или читаем роман или стихотворение. Наши эсте­тические реакции — это избавление от нашей собственной тревоги. Отчасти величие греческих трагедий и трагедий Шекспира заключается в том, что они способны заставить нас ощутить катарсис, душевное освобождение.

И наконец, мы все смягчаем тревогу в поисках любви. То, как мы привносим в любовь свою тревогу и как нам удается или не удается использовать любовь для смягчения тревоги — все это подробней будет рассмотрено ниже.

Самооценка и культивирование неудач

В ходе роста мы вырабатываем представление о собствен­ной личности и учимся оценивать эту личность, то есть создаем самооценку. Мы создаем представление не только о том, кто мы, но и о том, какие мы. Это развитие прихо­дится на те же годы и проходит через тот же опыт, что развитие тревоги. Будучи маленькими, зависимыми, неуме­лыми и часто ошибающимися, обнаруживая порой, что нас как будто не любят, постоянно поступая несоответственно предъявляемым к нам ожиданиям, мы начинаем считать себя неудачниками. Нам кажется, что родители и весь мир счи­тают нас неадекватными и недостойными, и мы соглаша­емся с этим мнением. Иными словами, мы вырабатываем низкую самооценку. Это вторая распространенная невро­тическая тенденция.

Один из способов, которым мы выражаем плохое мне­ние о себе, это стремление подтвердить такое мнение в действительности; иными словами, мы культивируем не­удачи. Если вы увидите в этом противоречие, вспомните, что неудачи казались нам нашей участью на протяжении всего времени роста, мы приспособились к такому пред­ставлению о себе, приняв его. Неудача — это наша норма; она знакома и потому удобна. А все остальное кажется не­знакомым и потому пугающим.

И вот мы видим, как многие люди, успех у которых бук­вально в руках, словно нарочно избегают его, отбрасывают от себя, превращают в неудачу. Я был знаком со старше­классником, который завоевывал основные награды в шко­ле, но не мог сдать языковой экзамен. Он был блестящим учеником, получал отличные отметки по всем предметам, но не смог сдать испанский. На этом уровне сдать экзамен по языку можно при помощи одной механической памяти, а все виды памяти были самой сильной стороной этого уче­ника. Казалось невероятным, что он не может сдать испан­ский — разве что он сам «хотел» провалиться. Если рас­смотреть его поведение с точки зрения самооценки, кото­рая допускала только неудачи, мы найдем объяснение по­ведения этого мальчика. Он провалился, потому что «хо­тел» провалиться, он должен был провалиться, вопреки всем своим способностям.

Наиболее очевидное проявление сознания собственной недостойности — противоположное поведение, стремление опровергнуть собственную самооценку, стремление к успе­ху. Мы все знаем людей, одержимых стремлением к посто­янным успехам, к победам. Они должны иметь успех, долж­ны снова и снова доказывать, что они его достойны. У них нет ни времени, ни интереса к чему-то другому; и даже успех не доставляет им радости. Глубокое ощущение соб­ственной недостойности смягчается лишь на мгновение. Оно ненасытно: «Как будто голод рос от утоленья»[31]. Никакое количество успеха не способно его удовлетворить.

Еще один способ справиться с низкой самооценкой — полный отказ от битвы, уход от людей и их требований, от любых требований, которые индивид считает для себя не­посильными. Распространенное проявление такого ухода — болезнь. В этом подсознательная причина многих хрони­ческих болезней психосоматического характера. Такие люди действительно больны, они не придумали и не вообразили свою болезнь. Они физически больны и страдают от реаль­ных болей. Но эта болезнь удовлетворяет их подсознатель­ную потребность. Болезнь избавляет их от необходимости стремиться к тому, на что они считают себя неспособными. Она также приносит им доброту и сочувствие вместо нео­добрения угрожающими им постоянными неудачами.

Такое проявление сознания своей недостойности, конеч­но, не самое распространенное. В международных отношени­ях существует так называемая «дипломатическая болезнь» - болезнь, как удобный предлог не присутствовать на меро­приятии или не участвовать в событии, которых по дипло­матическим причинам стоит избегать. Несомненно, у всех нас время от времени бывают свои дипломатические болез­ни. И если они случаются часто, у нас есть основания заду­маться о качестве своей самооценки.

Сохранение детских способов

Мы используем слово «незрелый» часто, но обычно как осуждение, а не диагноз. Когда тот или иной вид незрело­сти сохраняется у взрослого, мы обычно этого не замеча­ем, если только такая незрелость не раздражает нас и не мешает нашим отношениям и серьезному делу жизни. Мы все сохраняем некоторые черты детства, и среди них есть такие, от которых не стоило бы отказываться, даже если бы мы могли. Нам нужна детская любовь к играм и заба­вам, к чепухе и фантазии; нам необходимо время от вре­мени закусывать удила и дурачиться, если при этом не страдает ничто, кроме нашего чувства собственного до­стоинства.