Николай Равич - Молодость века

• Название: Молодость века
• Автор: Николай Равич
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1960

Автор книги советский писатель Николай Равич рассказывает о событиях, свидетелем которых он являлся в период гражданской войны, о подпольной работе в Белоруссии, оккупированной буржуазно-помещичьей Польшей, о своей службе в штабе Юго-Западного фронта, а также в Афганистане и Турции в годы национально-освободительного движения в этих странах, когда по роду деятельности ему приходилось встречаться со многими выдающимися людьми.

Яркие литературные портреты военных и политических деятелей периода между первой и второй мировыми войнами, живое описание событий того времени и своеобразных условий, в которых развивалось национально-освободительное движение на Востоке, — все это делает книгу интересной для широкого круга советских читателей.

---

— Как здоровье? Нравится ли другу здешний воздух и питьевая вода, как он себя чувствует?..

Вопросы сыпались один за другим, и переводчик едва успевал их переводить.

— Вот об этом-то я и приехал поговорить. Дело в том, что мое здоровье требует жизни за городом. Вчера, катаясь верхом, я заметил, что в стороне от Кандагарской дороги имеется пустой загородный дворец «Баги-Шахи» с прекрасным парком. Если бы его высочество нашло возможным сдать его в аренду, определив за это соответствующую плату, это явилось бы свидетельством истинно дружеского к нам расположения.

В те годы я по своему возрасту годился Мухаммед Сервару во внуки и здоровье мое не внушало никаких опасений.

Мухаммед Сервар перестал прожевывать дыню, пристально посмотрел на меня и замолчал. Потом глаза его сузились, он откинул голову и начал смеяться. Он смеялся до слез, хлопая себя по бедрам и повторяя:

— Бесиар хуп, бесиар хуп…[10]

Потом положил руку на мое плечо.

— Для друга я на все готов… — и хлопнул в ладоши.

Мгновенно, как из-под земли, появился мунши. Мухаммед Сервар отдал ему короткое приказание.

На следующий день мы переехали в «Баги-Шахи».

На территории большого и удобного дворца «Баги-Шахи», помимо основного здания, находились еще маленькие домики, помещения для обслуги, караульных команд, кухни, чайханы, конюшни, бани, склады.

Из Кабула приехал назначенный секретарем генерального консульства Лев Вениаминович Никулин, из Ташкента и Москвы — комбат Петров 2-й (бывший полковник генерального штаба Петров 1-й прибыл ранее), назначенный комендантом; А. Гузовский (после Великой Отечественной войны — советский генеральный консул в Париже); Ю. Очаковский, Аванес Баратов, брат ранее прибывшего Аркадия Баратова (впоследствии оба — полковники Советской Армии), А. Юлусов, И. Нежельский, несколько опытных драгоманов. Доктор Д. Горовиц приехал из полпредства с большим запасом медикаментов и полным оборудованием амбулатории.

Наконец, из Ташкента приехал официальный представитель Внешторга.

Внутреннюю охрану несли красноармейцы, присланные из Кушки, и часть матросов из отряда, сопровождавшего полпреда. Наружную охрану составляли афганские солдаты под командой риссальдара Худабаш-хана.

Условия службы были трудные — непривычный климат, полная изоляция от внешнего мира. Связь с Кушкой и Кабулом поддерживалась только дипкурьерами, которые подбирались из хороших кавалеристов и сопровождались вооруженной охраной.

Все эти обстоятельства вынуждали установить особый распорядок дня. В нем были предусмотрены профилактические медицинские мероприятия, обязательные занятия спортом — езда верхом и стрельба в цель, точно устанавливалось время для приема пищи, работы, подъема и отхода ко сну. В сущности, это был суровый военный режим.

Довольно большой коллектив в течение полутора лет, до смены его новым составом, работал и жил очень дружно, а оставшиеся в живых члены его и до сих пор сохранили между собой добрые отношения.

БОРЬБА С АНГЛИЙСКОЙ АГЕНТУРОЙ

Обстановка в тот период была довольно сложной, несмотря на самые дружеские отношения с афганским правительством и его представителями.

По всей границе, особенно между Восточной Бухарой и Мазари-Шерифским районом, не прекращалась борьба с басмачами. Многие племена, составлявшие басмаческие шайки, жили по обе стороны границы. Англичан, как официальных представителей (кроме миссии, находившейся в Кабуле), на территории Северного и Восточного Афганистана не было. Но агенты их имелись всюду. Собственно говоря, не было ни одного каравана, приходившего из Индии или Персии в Герат, Мазар-и-Шериф или Меймене, с которым не прибывал бы их агент или связной. О масштабах подрывной работы англичан на восточных границах Советской республики можно судить хотя бы по такому примеру.

Численность басмаческих шаек в Бухаре, Фергане, Хиве и в других районах Средней Азии достигала нескольких десятков тысяч человек. Большинство шаек имело на вооружении английские одиннадцатизарядные карабины Дисермента с необходимым запасом патронов. К наиболее крупным руководителям басмаческого движения, таким, как Джунаид-хан, Ибрагим-бек, Данияр-бек, Мулла Абдул Кагар, Ишан-Султан, ханы киргизских кочевых племен Джаны-бек и Муэтдин-бек (из рода Омузоглы и рода Ичкили), а также к локайским ханам были посланы опытные английские офицеры-инструкторы. Английской агентуре удалось завербовать буржуазных националистов, пробравшихся на крупные посты в руководящих органах Советской власти в Средней Азии, например, бывшего заместителя председателя ТурЦИКа Тюракула Джаназакова, председателя Андижанского ревкома Султанбека Тахтабекова, Нурмухамеда Малаева, З. Валидова, Мурин Ильдархана, военного назира Бухарской республики Арифова и других.

Однако усилия англичан превратить басмаческое движение во всеобщее, массовое движение «борьбы за ислам» и утопить в нем Советскую власть пропадали даром, не помогали ни опыт, ни золото, которое непрерывным потоком текло в карманы курбашей. Основных причин было две.

Во-первых, мусульманская беднота сочувствовала Советской власти, а, во-вторых, части Красной Армии проявляли в борьбе с басмачами, несмотря на тяжелые условия действий в пустынях и высокогорных местностях, такое мужество, какого до сих пор не знала история.

Бывало множество случаев, когда несколько десятков красноармейцев, лишенных воды и пищи, окруженных отрядами в несколько тысяч всадников, выдерживали осаду в кишлаках до тех пор, пока не подходили подкрепления. Впрочем, здесь не место описывать операции войск Туркестанского фронта против басмачей и беспримерные подвиги наших войск…

Герат (а следовательно, и мы) находился как бы в тылу басмаческого фронта. Из Мешеда в Герат дорога лучше, удобнее и короче, чем, скажем, из Пешавера в Герат. Поэтому английская агентура в Туркестан шла по трем направлениям: из Кашгара через Памир, из Индии и из Персии. В английских справочниках говорилось: стратегическое значение Герата очевидно, поскольку здесь пересекаются все пути с Ближнего Востока (Иран), Индии, Бухары и Туркестана.

Афганское правительство, а также и большая часть афганской интеллигенции (правда, она была тогда весьма немногочисленной) ненавидели англичан. Да и весь народ хорошо помнил унижения, которым он подвергался, когда Афганистан был полуколонией англичан. Все английское вызывало гнев. Даже очень хорошая больница и аптека, устроенные англичанами в Герате, были опечатаны, и так называемая медицина «юнани» не признавалась. Вместо нее существовала «хаста-хана», где действовал «хаким», с окрашенной в огненный цвет бородой и огромным животом. У него в больничных палатах лежали на койках рядом: малярик, солдат с переломом нижней конечности и купец, заразившийся дизентерией.

Но англичане умели использовать любой промах афганской администрации. Поэтому ничего не было удивительного, что «врач»-мусульманин из Индии — английский секретный агент, имевший все европейские лекарства, пользовался большой популярностью у населения.

Наша амбулатория при генеральном консульстве лечила всех афганцев, приходивших туда, разумеется, бесплатно. Но, к сожалению, наш врач был мужчиной, да еще «кафиром», то есть неверным, и это отпугивало не только женщин, но и правоверных мусульман, и особенно крестьян. Зато муллы и ханы, стоявшие на страже ислама, охотно прибегали к его помощи, не опасаясь гнева пророка.

Однако неорганизованной ненависти населения к англичанам было недостаточно, чтобы бороться с их влиянием. Афганской администрации не хватало для этого опыта в руководстве и умения.

Враги Афганистана были, конечно, и нашими врагами. Английские агенты часто применяли одни и те же методы как против Афганистана, так и против нас. Если в советском государственном аппарате они выискивали буржуазных националистов и бывших членов «Улема» и «Шоури-ислама», а в кишлаках, горных и пограничных районах бывших ханов, беков, мулл и национальную торговую буржуазию, то в Афганистане они опирались на реакционное духовенство, ханов отдельных племен, торговую буржуазию, связанную с английским капиталом, и на некоторых придворных. В Афганистане они особенно интересовались племенами сулейман-хелей и дари-хелей, живших на границе с Индией, а в Восточной Бухаре — локайцами.

И все же, если английские интриги в Афганистане привели через несколько лет к длительной междоусобице и падению эмира Амануллы-хана, то в Советской Средней Азии они кончились полной неудачей. Басмачество было полностью ликвидировано, а все проанглийские контрреволюционные элементы уничтожены.

Основной просчет англичан заключался в непонимании ими главного: Советская власть непоколебима по своей природе.