Антон Текшин - Мир фантастики 2014. День Десантника (сборник)

• Название: Мир фантастики 2014. День Десантника (сборник)
• Автор: Антон Текшин
• Издательство: Литагент «АСТ»c9a05514-1ce6-11e2-86b3-b737ee03444a
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-079789-9

Галактический День Десантника.

Второе августа по Имперскому летоисчислению.

День, когда на всех планетах Империи однополчане – гуманоиды и негуманоиды, достают с заветной полки свой голубой берет, надевают старенькую тельняшку с вышитым на груди символом своего созвездия, и подтягиваются в городские сады, парки, аквариумы и террариумы, словом – туда, где они привыкли встречаться с друзьями в ЭТОТ день.

И тогда начинается праздник. Радостные встречи и встречи – со слезами на глазах, слова дружбы и слова памяти.

А затем все воины-победители плавно перемещаются в заведения, где есть столы, но нет ни секретарш, ни боссов. И, когда заканчиваются все тосты, ветераны садятся поудобнее у камина и – начинают вспоминать…

Тысячи лет на их плечах держится Империя.

Им есть что вспомнить.

---

О том, что его вызов принят, Давыдов понял примерно через час. Кто пошёл по его следу, тоже не было тайной: слева и справа от него гудели два полицейских флаера, обшаривая пустыню прожекторами. «Свет – для простаков, – усмехнулся Давыдов, – чтобы доверчивые беглецы прятались в кустарнике, где их в два счёта отыщут в инфракрасном диапазоне».

Пока флаеры кружили в стороне, Семён продолжал бежать. «Если повернут в мою сторону, укроюсь между валунами, – решил он. – Забьюсь в щель поглубже, а если повезёт, ещё и закопаюсь…»

Но и этим планам не суждено было сбыться.

Характерное шипение стартующих ракет раздалось с двух сторон одновременно. «Противник хорошо оснащён, – признал Давыдов, – действует как минимум двумя группами, согласованно и координированно…»

Он остановился и достал из воротника ключ-карту. Погибли люди. Время для игр закончилось.

Давыдов дал команду катеру греть двигатели и включил пеленг, по которому бортовой компьютер легко отыщет его в пустыне, после того как будет готов к взлёту.

Вернув ключ в кармашек воротника, Давыдов направился к месту падения ближайшего флаера. Он успел сделать не больше ста шагов, когда услышал жёсткое:

– Стоять! Не двигаться! Покажи мне руки!

«Что я говорил! – улыбнулся себе Давыдов. – Полицейского от террориста трудно отличить только глухому».

– Спокойнее, парень, – сказал Семён. – Ещё кто-нибудь спасся?

– Покажи руки, – повторил полицейский, но уже не так злобно.

– Вот тебе мои руки. – Давыдов протянул ладони в сторону голоса. – Только не обольщайся. То, что они пусты, вовсе не означает безопасность.

– А… солдат. Мы же просили не вмешиваться! Это не ваше дело…

– Чужой смерти не бывает, боец. Это я тебе как майор КДВ говорю. Сочувствую.

– Макферсон. Лейтенант.

– Зови меня Семён. Я подойду ближе, лейтенант, – предупредил Давыдов. – Ты уж спокойнее…

У полицейского были сильно обожжены лицо и руки. Оперевшись спиной о камень, он едва стоял, осторожно подобрав под себя ногу.

– Я вас знаю! – тихо сказал лейтенант, когда Давыдов приблизился к нему вплотную.

Семён против воли напрягся.

– Вы сидели рядом с Ириной.

– Надеюсь, она осталась в посёлке?

– Где же ещё? – вздохнул Макферсон. – Оформляет задержанных.

– Так вы профсоюз караулили? Знали, что приедут бить автобусы?

– Давно за ними наблюдаем, – кивнул лейтенант. – А тут грохот. Старшина приказала осмотреть местность… кто же знал? У неё сегодня, вообще, не самый удачный день.

«Зато у меня понемногу всё налаживается», – подумал Давыдов.

– Вы ранены.

– Штурман выпихнул из флаера, когда заметил ракету. Поджарился в полёте. Но упал удачно. Нога не сломана. Подвернул. А вот рёбрам досталось. Трудно дышать.

– По голосу не скажешь, – усмехнулся Давыдов. – Ты таким тоном приказал «не двигаться», будто решил сперва стрелять, а потом спрашивать документы.

– Это я с перепугу. Слышу, кто-то идёт. Не здороваться же.

– И оружия нет.

– Нет. Всё потерял. А в такой темени разве найдёшь…

«Лейтенанта придётся выносить, – понял Давыдов. – Его найдут либо те, кто идёт по моему следу, либо компания, которая завалила флаеры полицейских. А я бы не советовал встречаться ни с теми, ни с другими».

– Будем уходить, Макферсон, – уверенно сказал Семён. – Я отнесу тебя к Зелёному Мысу.

Не давая возможности лейтенанту возразить, Давыдов подсел, опрокинул раненого себе на плечи и выпрямился.

Через минуту лейтенант заволновался:

– Вы не туда идёте, майор. Посёлок западнее.

– Хочу по дуге обойти место первого взрыва. Там ракетой разнесли гражданский транспорт. Неохота встречаться с бандитами. Сам же говорил: не наше дело.

Понять, насколько устроила эта легенда Макферсона, было трудно, потому что он промолчал. На самом деле, Давыдов собирался идти в сторону космопорта до самой встречи с катером, которая, по его расчётам, должна была состояться в ближайшие минуты.

– Воняет! – неожиданно заявил лейтенант.

Давыдов принюхался и подосадовал на свою невнимательность. Ему давно следовало обратить внимание на запах гниющей падали.

Через пять минут пришлось остановиться: вонь стала непереносимой. «Мой скатол по сравнению с этим – благовоние…»

– Уходим, уходим, – заторопил его Макферсон. – Меня сейчас вырвет.

– Валяй, – по-царски разрешил Семён. Он опустил лейтенанта на землю. – Ни в чём себе не отказывай.

Макферсон бессильно повалился на бок, а Семён опустился на колени. Его сильно беспокоил рыхлый, «пушистый» грунт, который периной стелился под ногами. Последний десяток шагов ботинки Давыдова увязали в почве по щиколотку. Вместе с омерзительным запахом разложения такое наблюдение вело к очень неприятным выводам.

Носком ботинка Давыдов ударил по грунту, потом основательно его взрыхлил. Нога зацепилась за что-то твёрдое и, вместе с тем, податливое.

«Корень дерева»? – успокаивал себя Давыдов.

Но здесь не росли деревья. А даже если бы и росли, вряд ли их корни кто-то будет заворачивать в чёрную, разваливающуюся на куски материю.

Лейтенанта вырвало, Давыдова тоже мутило: их занесло в самый центр небрежного захоронения. Здесь всё было отравлено: земля и воздух… а теперь ещё и души случайных свидетелей. Отравлены злобой и ненавистью к нелюдям, которые творили зло.

– Вынеси меня отсюда, майор, – взмолился лейтенант, отплёвываясь от желчи. – Умоляю, вынеси!

«Вот почему Аббани не хотел, чтобы я бежал к Зелёному Мысу, – размышлял Давыдов. – Они здесь расстреливали людей, а когда вспомнили, что братская могила оказалась на пути традиционного пробега ветеранов, было поздно. Они закрыли космопорт, чтобы везти ветеранов автобусами… и если бы не Джонсон, меня пристрелили бы ещё днём…»

Отработанным борцовским приёмом «мельница» он вновь взвалил лейтенанта на плечи. Кажется, тот тихо плакал, сдерживая рыдания, дабы не тревожить раненые рёбра или не желая показывать десантнику свою слабость.

«Можешь плакать, – мысленно ободрил полицейского Давыдов. – Это не те слёзы, которых нужно стыдиться».

– Остановились и легли на землю!

Искажённый мегафоном голос показался удивительно знакомым.

«Вот зараза, – подумал Давыдов. – Я ведь только что вспоминал о нём!»

Семён послушно опустил на грунт враз притихшего лейтенанта и, набросив на него сетку «хамелеон», неспешно сделал несколько шагов в сторону.

Острая боль вонзилась в левую руку, но Семён упрямо шёл прочь от лейтенанта.

– Я приказал остановиться! – заорал мегафон. – Следующий выстрел в живот.

Давыдов здоровой рукой вытащил из воротника ключ от звездолёта и высоко поднял его над головой.

– Сбавь обороты, Аббани, – крикнул он. – Если мой палец освободит кнопку ключа, катер сядет нам на голову.

– Твой катер в порту на стоянке, – отозвался комиссар. – Пока он прогреет двигатели, ты остынешь, а меня здесь давно не будет.

– А ты подними глаза, – посоветовал Давыдов.

Но смотреть наверх уже не было необходимости. Пламя маршевых дюз затмило свет Кольца. По земле потянулись дрожащие тени.

– И не вздумай двигаться, – предупредил десантник. – Сейчас ты выбираешь: сгореть здесь и сейчас или пожить ещё какое-то время до суда и умереть без боли в газовой камере. Что скажешь?

– Не спеши, майор, – совсем другим голосом сказал комиссар. – Я понимаю, что день не задался, и любить меня тебе не за что. Но ведь ничего личного? Тебе просто не повезло: оказался не в том месте, не в то время…

– Это тебе не повезло, что я оказался в нужном месте и в нужное время, – перебил его Семён. – Попробуешь убежать или выстрелишь – сгоришь.

– Зачем нам крайности, Сёма? – уже без мегафона крикнул Аббани. – Лично тебе я не сделал ничего плохого. Наоборот, вспомни, предупреждал! Хотел уберечь от пешего перехода через пустыню. А остальное – наше внутреннее дело…

Давыдов закрыл глаза. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы катер и вправду сел ему на голову. Он уговаривал себя не делать этого: «Рядом лейтенант. И комиссара мало убить, его нужно судить. Вместе со всем его „комитетом возрождения“. Всех судить: от того парня с ремнём, перевязанным скотчем, до чиновника, который распорядился сажать корабли ветеранов в Коморине…» По левой руке текла кровь, и Давыдов подумал, что это глупо: ключ нужно было поднимать раненой рукой. Тогда одним действием он решал бы две задачи, а не одну. Он не только удерживал бы Аббани, но и уменьшил потери крови.

– Опусти руку, Семён.

Давыдов попытался открыть глаза и вдруг понял, что падает… падает в бесконечность под грохот проходящего в полуметре железнодорожного состава.

Кто-то заботливо уложил его и укрыл чем-то тёплым.

«Я теряю сознание», – с удивлением понял Давыдов и усилием воли заставил себя очнуться.

Плед, кушетка и плавное покачивание санитарного флаера.