Томас Фланаган - Год французов

• Название: Год французов
• Автор: Томас Фланаган
• Издательство: Радуга
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1987

Роман известного американского писателя Томаса Фланагана рассказывает об освободительном движении ирландского народа на рубеже XVIII–XIX веков. Глубокое знание истории Ирландии, ее экономического и политического положения помогло писателю создать правдивое и достоверное произведение о важном этапе борьбы этой страны за независимость.

---

Джордж Мур-младший был худощав, выше среднего роста, сутуловат, что не редкость для ученого, лицом красив, бледен и задумчив. Говорил он сдержанно, но за подчеркнутой вежливостью зачастую легко угадывалась ирония. Он писал книги и мечтал стать историком. Его брошюра об английских вигах и о славной революции заинтересовала Бэрка.[11] И они подружились. Уже год Джордж пробовал себя в новом подходе к истории: пытался отобразить события недавние, как бы отстраняясь, с позиций чисто созерцательных, как обычно пишут о временах давно минувших. Он создавал историю взлета и падения Жиронды во Франции, взгляды жирондистов живо заинтересовали его, их ошибки и заблуждения пробудили сочувствие. Из-за этого от Джорджа отвернулся кое-кто из друзей-англичан.

В Лондоне Джордж, к большому огорчению Бэрка, был вхож в дом лорда Голланда. Склонность к науке не мешала молодому Муру заводить любовные интрижки, которые в конце концов оборачивались скандалами. Раз дело дошло до дуэли с оскорбленным мужем; это весьма опечалило Мура-старшего. Сын вообще мало радовал отца. Тот мечтал вырастить наследника практичным провинциальным помещиком, неотличимым от соседей-протестантов. Джордж в свою очередь весьма огорчался, видя, что отец явно предпочитает ему младшего брата Джона, появившегося на свет, когда отец был уже в преклонном возрасте. На учебном поприще будущий юрист не преуспел, зато, когда он выезжал верхом на охоту со сворой гончих, равных ему не было. Джордж и сам любил веселого, бесшабашного брата, любил почти по-отечески. Да, не о таких наследниках мечтал старый Мур, хотя младшему многое прощал. А о том, что старший сын также крепко и необъяснимо любит Мейо, отец так и не догадался, разговор об этом у них ни разу не заходил.

В летней отцовской комнате Джордж поместил библиотеку. Там, поднимаясь спозаранку, он и работал над своими историческими изысканиями, подкрепляясь то и дело чашечкой кофе, сваренного на французский манер. Потом спускался, завтракал с Джоном, шел в кабинет и погружался в дела помещицкие. Полдень заставал его вне дома. Усадьба еще достраивалась, отец мечтал, чтобы она являла собой самостоятельный, замкнутый мирок, со своей кузней, прачечной, пекарней, конюшней. Но непременно в сумерки Джордж выбирал час и сидел на балконе, созерцая озеро. В такие часы он чувствовал близость с отцом, недоступную при его жизни. Сидеть бы сейчас с ним рядом, говорить о делах, мечтать, какой станет усадьба, обсуждать будущее Джона. В такие часы слуги старались не беспокоить Джорджа.

И в такой вот час к усадьбе подъехал капитан Купер в красной форме. Джордж Мур с величавой холодной любезностью встретил гостя, проводил в кабинет. Купер притворно (впрочем, недолго) восхищался книгами, по случаю попавшими в кабинет из библиотеки.

— У вас, господин Мур, прямо царство книг. Клянусь, во всем Мейо столько не сыскать.

— Весьма вероятно, — проронил Мур. Он налил две рюмки шерри, протянул одну Куперу, тщательно закрыл хрустальный графин.

Купер отхлебнул как истый дегустатор.

— Испанское. Где б я ни был, но вино распознаю. Очевидно, с ваших виноградников?

— Нет. Это шерри из-под Кадиса, а наши виноградники в Аликанте, на берегу Средиземного моря. Англичанам наше вино кажется приторно-сладким.

— Как бы там ни было, отменное вино. Очень мягкое.

— Рад, что оно вам понравилось, — сказал Мур и замолчал, выжидая.

— Чудеса! — воскликнул Купер. — Мы пьем вино, которое приготовлено в чужих, далеких краях.

— Ну, для Испании-то Мейо и впрямь далекий край!

— Далекий, но все же доступный, а? Помню, мой отец бочками вино покупал на кораблях вашего батюшки, а акцизные-то чины и в глаза этого вина не видывали! Выгружали-то его в Килкуммине. Выбирали ночку потемнее. Едва ли не каждый второй из благородных людей Мейо за вином приезжал. Понимаете, о чем я?

— Понимаю, — отозвался Мур.

— Жаль, что мы с вами так редко видимся. Сегодня утром так жене своей, Кейт, и сказал. Да вы ее небось знаете, она из ваших.

— То есть как — из наших? — не понял Мур.

— Да из католиков этих. Отец ее Мик Махони, скотовод. Да знаете вы его!

— Боюсь, что не знаком. Во всяком случае, не припомню.

— Ну, раз не припомните, значит, и вправду не знакомы, — невозмутимо ответил Купер. — Такого мужика не забудешь. — Он пригубил шерри. — А все-таки очень жаль, что мы так плохо друг друга знаем.

— Это поправимо, — заметил Мур.

— Вот и я так думаю. Поправимо. Меня к вам привели дела службы насчет йоменов.

— И вы уверены, что в этом именно я могу быть вам полезен? Насколько я понимаю, тайролийские йомены все как один протестанты.

— Что верно, то верно. — Купер в замешательстве начал теребить большим пальцем медную пуговицу. — Протестанты составляют большинство в отрядах йоменов.

— Разве есть и католики?

— Нет, но это, скорее, дань местным обычаям. Самое лучшее, когда религия остается личным делом.

— Поймите меня правильно, капитан. Я не собираюсь ставить свою религию выше чьей бы то ни было, да и призвание к армейской жизни во мне до сих пор не проснулось.

— К вам меня привело другое. Вы, без сомнения, слышали о серьезных волнениях в Килкуммине?

— Нет. Какие еще волнения? — спросил Мур.

— Опять Избранники подняли голову. Теперь Избранники Киллалы, как они себя называют. Они уже искалечили немало скота. В том числе и моего. И угрожают всякому помещику, кто землю под пастбище отдаст.

— Да, похоже, дело нешуточное, — согласился Мур. — А с чего все началось? — Он вновь наполнил рюмки.

— Думается, все из-за меня закрутилось. Арендовал у меня землю некто Косой О’Молли, никчемный, доложу вам, хозяин. Сам не из наших краев. Несколько лет назад с острова Экилл приехал. Задолжал мне изрядно. И вот две недели тому я приказал управляющему выселить его.

— И поступить иначе не могли?

— Не мог. Неужто вы думаете, мне по душе пускать по миру пахаря с семьей? Дело в том, что мне самому платежи по закладным вот-вот хребет переломят, я тоже в долгу как в шелку. В марте я съездил к самому суровому кредитору, и он прямо заявил: «нужны гарантии, что Холм радости платежеспособен». А платежеспособным я буду, лишь если разведу скот. Так что кредитор прав. Выбора у меня нет.

— Может, Избранники здесь ни при чем, — предположил Мур, — может, это просто месть О’Молли?

— Нет, в этом я уверен! О’Молли отпадает. Я слышал, он сейчас в Эррисе, там у брата его жены клочок земли. Это козни Избранников, и они никому из нас скот развести не дадут.

Он сунул руку в карман, вытащил письмо, развернул и протянул Муру. Мур отодвинул книги, положил письмо на стол, расправил его длинными белыми пальцами. Достал из футляра очки. «К помещикам и арендаторам графства. Участь Купера — урок остальным». Прочитал все письмо, раз оторвался, взглянул на Купера, и снова углубился в чтение. Несколько раз улыбнулся, хотя в общем держался, как всегда, спокойно и невозмутимо.

— Прелюбопытнейший документ, — заключил он. — В жизни подобного не читал.

— Еще бы! Ни в Лондоне, ни в любом другом цивилизованном краю такие письма не пишут. А у нас, в глухомани, они и раньше были не в диковинку.

— Вы неверно меня поняли, — поправил Мур. — Написано оно как раз выразительно, со знанием риторики. Вот хотя бы «…Хамское, беспородное отродье, у тебя тучнеют стада, а у нас пухнут с голоду дети».

— Это про меня, — признал Купер. — Меня поносят, а мне что же, радоваться: «Ах, какая риторика!»

— «И пусть возмездие Куперу послужит уроком для других. Крестьяне Тайроли потом своим полили каждый возделанный акр. Восходит солнце и застает их уже за работой, а луна по ночам заглядывает в дверь их убогих хижин». Писал это, конечно, не пахарь.

— Конечно, нет! — раздраженно бросил Купер. — Любой из двадцати учителей в округе мог бы написать такое. Сукины дети эти учителя!

— Пожалуй, вы правы, — оживился Мур. — Может, кто из учителей. По стилю напоминает перевод.

— Была в свое время управа на учителей, и хорошая управа! К чему вообще крестьян-папистов учить читать и писать!

В голубых спокойных глазах Мура льдинками засверкал гнев, но льдинки тут же растаяли.

— Дело и впрямь может принять серьезный оборот, — сказал он. — Если я правильно вас понимаю, вы приехали ко мне верхом в Баллинтаббер за советом?

— Не только. Конечно, и за добрый совет спасибо, но нам нужна и ваша помощь.

— «Нам», как я понимаю, это Гибсону, Сондерсу и прочим соседям?

— Именно. Всем мелкопоместным Килкуммина и Киллалы. Нам эти Избранники докучали и встарь, как с ними управляться, мы знаем. Нам бы только заручиться поддержкой Денниса Брауна.

Мур провел кончиками пальцев по лбу.

— Я что-то, капитан Купер, никак не пойму. Если вам нужен Деннис Браун, то и следовало обратиться к нему, а не ко мне. Впрочем, зачем он вам? Если в Тайроли начались народные волнения, доложите об этом генералу Хатчинсону в Голуэе.