Джерри Стал - Вечная полночь

• Название: Вечная полночь
• Автор: Джерри Стал
• Издательство: ACT, Адаптек/T-ough press
• Жанр: Контркультура
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-048150-7

«Вечная полночь» — яростная динамичная и до боли забавная исповедь дзенского мастера саморазрушения. Она более чем достойна занять место в одном ряду с такими классическими произведениями, как «страх и отвращение в Лас-Вегасе» и «Голый ланч». Как напоминает нам Стал, жизнь — временное мероприятие. Он, как никто другой, иллюстрирует пословицу «было бы смешно, если бы не было так грустно». «Вечная полночь» — и то и другое.

---

Это было правдой. Но все же… эта тирада было не просто опрометчивым и неуместным замечанием, она стала причиной, по которой моя отсидка в этом «вытрезвителе» прошла, мягко говоря, неприятно. Основной причиной. Хотя и подействовавшей не совсем так, как я ожидал.

Один из пунктов программы пребывания в ДП состоял в том, что каждое утро в восемь часов ты отправляешься искать работу. То есть, невзирая на трехзначную температуру, таскаешься туда-сюда по главным улицам в центре Феникса, тыкаешься в автосалоны, бутики одежды, забегаловки, магазины искусственных конечностей и прочие места, украшенные вывеской, и интересуешься, не желают ли там повысить свой статус, приняв на работу мою персону, обитателя реабилитации средних лет, автомат по производству ядовитого пота и на тот момент — в качестве особой характеристики — самого бледного человека в Аризоне.

На третий или четвертый день своего пребывания я покинул этот некогда очаровательный мотель, сел в автобус и, прокатавшись бесцельно с полчаса, очутился перед заведением под названием «Пленка и камеры Симсов». Едва я, пригладив патлы и подтянув штаны, переступил порог, как мужик, по-моему, не кто иной, как сам мистер Симс незамедлительно стал отпускать комментарии своим помощникам — видимо, младшим Симсам, симсятам — насчет того, как бы, будь его воля, эти генералы вместо того, чтобы кидать ядерные бомбы на порядочных граждан Юты, занялись бы Израилем. И чтобы всем было слышно, он произносил «Иизраааииилль».

— И пусть эти долбанные иизрааиильтяни бы мутировали. Я бы с удовольствием поглядел, как этих баранов трехногих разметает по пустыне… А с такими шнобелями, у этих сиимитов такой вид, будто они уже успели мутировать.

Мистер Симс убрал пару старых каталогов с камерами, лежавших перед ним на прилавке, затем обернулся к двум своим помощникам и подмигнул. Как ни странно, у старого жидоеда, примерно за шестьдесят, была густая седая волнистая шевелюра, в то время как его юные родственники начали рано лысеть.

— Так чем могу служить?

— Ум…хум?

Так вышло, что после его тирады о мутантах и шнобелях, я забыл не только, зачем сюда явился, а вообще, где я нахожусь.

— Только не говорите, что вы еще один фотокор… Вас таких, как собак нерезаных, я не прав?

— Папа, — одернул его один из молодых лысых Симсов.

Но великовозрастная Златовласка сделала вид, что никого не собиралась обидеть:

— Я к слову, сынок… И какая у вас камера, мистер ум…?

— Форд, — почему-то ляпнул я — наверно, потому что он рассчитывал услышать «Уайнбергер», — Джерри Форд, как президента. Вообще-то, я интересуюсь, не берете ли вы на работу. Я в городе на лето и…

— На реабилитации, — в унисон произнесли отец с сыном, переглянувшись и дружно закатив глаза.

— Нет, спасибо, — продолжил молодой хрен. — Мы не берем тех, кто на реабилитации. Пробовали раз. Не вышло. Спасибо, что зашли.

Та же сцена с вариациями многократно повторилась при моих ранних попытках трудоустройства. Сами понимаете, опыта успешно находить работу мне недоставало. Я же, в конце-то концов, был писателем. На хлеб себе никогда не зарабатывал…

В итоге через неделю моего пребывания, когда Мартин отчитал меня за трудоустройственную бездарность и «отправил на ковер» к другим консультантам, мой сосед по комнате Бафорд предложил переговорить со своим начальником. Никогда не видел, чтоб кто-то умудрялся в свои двадцать лет выглядеть настолько старше своего возраста. Печальная круглая, лысая башка. Глаза как у висельника. Кожа цвета полежавшей на солнце печенки. Он прикалывался в основном по пиву и по крэку, но этого вполне достаточно. «Знаю, что переборщил, когда отпустил своего кобеля, — он произносил это слово душераздирающе: „кобииля“ — Сел и отпустил Вилли. А я любил этого кобииля… Но не мог развязаться с трубкой… Не мог эту хренотень хотя бы изо рта вынуть…»

Он приехал из Батон-Ружа, штат Луизиана, где он зарабатывал на жизнь помощником официанта. «У нас все кажутся на вид старше, — рассказал он мне однажды ночью, когда мы болтали после того, как погасили свет. — Там, в Луизиане, этих долбанных нефтеочистительных заводов столько, что от одного воздуха уже после детсада будешь выглядеть на полтинник. Считается нормально…»

Так я нашел свою первую «настоящую» работу. Другими словами, благодаря Бафорду, я вскоре поимел честь устроиться к Микки Ди. Именно так. Ваш покорный слуга пошел трудиться в «Макдональдс».

Я плохо показал себя на собеседовании в «Макдональдсе». Уэнди Ва, молодая китайянка с Тайваня, нанимавшая персонал в кафе на перекрестке Девятой и Индиан-скул-роуд, устроила мне натуральный экзамен. «Какой, — начала она, — какой плодукт в „Макдональдсе“ главный?»

По правде, я не гений маркетинга. К тому же не страдаю любовью к гамбургерам — последний раз я поел котлету, наверно, лет десять назад, не говоря уж о фунтовых бифштексах — и все же, мне кажется, не надо обладать талантом Эдит Уортон[50], чтобы предположить, что большой горячий гамбургер, приличная порция жареной картошки и густой шоколадный коктейль — вот что нужно среднему потребителю, когда тот совершает прогулку в «Золотых Арках».

Блин, я ошибался.

«Лубовь к посттилю», — объявила она. Вот чего хотели услышать эти люди. «Лубовь к посттилю!»

— Ну да, конечно, — поторопился сказать я, улыбаясь как можно шире, чтобы она поняла, что я сам склонен «лубить посттилей».

Потом мне задали еще несколько вопросов в том же духе. Они не касались Эгга Макмафинса и рубленого мяса. Нет, сээлл! Мне втирали насчет «быть пливетливым». Не забывать «убаться». И главное, при любых обстоятельствах проявлять «лубовь к посттилю».

Собеседование проходило в подсобке «Макдональдса», крохотном помещении, где работники могут отдохнуть во время получасового перерыва. (Тогда, кстати, предлагают порцию еды и напиток на выбор. Потом их стоимость вычитается из зарплаты. А это, когда работаешь на минимальной ставке, больно бьет по деньгам, выдаваемым в конце недели.) Мне следовало догадаться, что любовь является основным товаром. На стене над часами госпожа Ва водрузила самодельный плакат, типа плакатов о технике безопасности, вывешиваемых в школах, на котором большое желтое солнце спрашивало: «Улыбаешься ли ты так ярко, что клиенту нужно надевать солнечные очки?»

Внизу висел список имен нынешних сотрудников, перед каждым находилась коробочка, в которую чья-то рука — предполагаю, что нашей Леоны Хемсли[51] в сфере гамбургеров, госпожи Ва — вложила изображение большой улыбающейся или нахмуренной рожицы, в зависимости от ответов. Я заметил, что рядом с именем Бафорда лежала большая хмурая мордашка. И мысленно пообещал себе потом его развлечь.

Бог знает, как сложится дальнейший ход событий, если, испытывая недостаток в ослепляющей улыбке для клиента, она пошлет его куда подальше. Я подозревал, что меня вытурят сразу вслед за ним. Бафорд, несмотря на проблемы с «лубовью», видимо, произвел сильное впечатление на госпожу Ва. Я думаю, в противном случае, она не стала бы меня брать после моих проколов на собеседовании. Как бы то ни было, она рискнула взять меня на работу.

Считаете меня сентиментальным придурком, но я изо всех сил стремился добиться успеха в «Золотых Арках». Я действительно хотел получить место. Не только оттого, что устал нарезать круги и обтекать после антисемитских разговоров, но главное, мне это казалось охуительно положительным. Когда еще у меня появиться шанс стать приличным?

Бывают же чудеса! Две недели назад я жахался в сортире аэропорта. А теперь распинаюсь, вытянувшись в односпальной кровати, с лежащим у другой стены комнаты двадцатилетним кейджаном, выворачиваясь наизнанку от перспективы сделать карьеру в мире бургеров. Мечтая — назовите нас парой придурочных фантазеров — однажды вместе открыть собственный «Макдональдс».

— Сперва побегаем у Уэнди, — разошелся Бафорд, — подкопим бабок, потом, может, подучимся в Колледже «Макдональдса», знаешь такой? «Дядя/Твой гамбургер». И вернемся обратно и на пару откроем собственный филиал.

Это представлялось таким заманчивым! «Круто! — вскричал я, приподнимаясь на постели и вещая в темноту. — Мы отыщем город, где еще нет „Макдональдса“!»

— Ёоооу! — издал Бафорд воинственный крик. Я слышал только в одном странном эпизоде «Герцогов Хаззарда», а в реальной жизни никогда. Офигеть. — Ты только вообрази себе, Джер, детка! Может, я даже буду готовить моллюсков. У меня бабка так делала эти шарики из моллюсков, что хоть плачь.

— А так разве можно? — поинтересовался я. — В смысле, это же, бля, «Макдональдс», и разве можно готовить что-то кроме обычной макдональдовской жрачки?

— Да ладно! — Бафорд явно возмутился. — Это же, бля, наш «Макдональдс», и мы че захотим, то и будем готовить!