Итоги Итоги - Итоги № 5 (2014)

• Название: Итоги № 5 (2014)
• Автор: Итоги Итоги
• Жанр: Публицистика

---

— И город принял дар с благодарностью?

— Когда открывали памятник, Сергей Юрский сказал, что Франгулян «все-таки вставил в Москву Бродского»! В этих словах все отражение накала семилетней борьбы, которую я вел с городскими чиновниками за установку памятника великому поэту. Теперь говорят, что это именно я выписал Бродскому визу на возвращение в Россию, пусть даже в виде бронзового памятника. Но все было так непросто, что в моем подсознании образ поэта и памятник, который я сделал, стали чем-то цельным. Я с этим пограничным ощущением по сей день борюсь, но пока без успеха. Два года не беру его книги в руки. Мне надо от всего этого отойти, поостыть как-то...

— За памятник Исааку Бабелю в Одессе шла такая же борьба?

— Когда одесситы предложили поучаствовать в этом конкурсе, я, наученный горьким опытом, практически не верил в победу. Но поскольку творчество Бабеля еще с тбилисского детства много для меня значит, а «Конармия» — любимейшее произведение, все-таки решил принять участие. И счастлив, что выиграл. Поставили памятник на шикарном месте — он стоит в центре города на углу Ришельевской и улицы Жуковского. Очень популярен, к нему уже специально водят экскурсии.

— А колесо от телеги вы включили в экспозицию с намеком на биндюжников, с которыми знавался Бабель?

— Колесо не от телеги, а от тачанки — символ «Конармии». А еще это колесо судьбы, которое отрезало Исаака Бабеля от жизни. Да и по всем по нам оно тоже прокатилось.

— Теперь, когда вы стали главным художником парка скульптур зимней Олимпиады-2014, можно сказать, приблизились к власти, у вас, наверное, должно быть меньше проблем с реализацией творческих планов в столице, да и вообще?

— Нет никакой близости к власти. Клянусь: никакой, хотя я знаю немало известных людей. Если бы я был близок к власти... Забавы ради я попробовал поучаствовать в конкурсе на памятник Петру Столыпину. Так меня выкинули оттуда под предлогом, будто мы с архитектором Сергеем Скуратовым нарушили условия.

— А вы нарушили?

— Памятник Столыпину спроектирован, на мой взгляд, неграмотно — он стоит практически на автостоянке, перед КПП, как вахтер на выезде. Поэтому в своем проекте мы сместили памятник на пятьдесят метров. И этим сразу же воспользовались, чтобы обвинить в нарушении. Впрочем, Столыпин у меня совсем другой: современная скульптура со смыслами. Стоит на бронзовом ковре, топорщащемся от интриг, а за спиной у него стела, напоминающая плуг, — все-таки главной из его реформ была аграрная. Да и сам Петр Аркадьевич не такой парадный, это умный усталый человек.

— На вкус и цвет...

— О вкусах ничего не знаю и вообще никому не собираюсь давать оценки. У меня другая ситуация. Я тут немножко спрятался, каждый день с утра до вечера занят своим скульпторским трудом и по мере возможности стараюсь не обращать внимания на всякие сиюминутные моды и течения. И другого способа сохранить себя не существует. Поэтому и успеваю так много. У меня в мастерской, наверное, сотни три законченных работ, которые еще никто не видел. По количеству — это несколько выставок.

— На вечность трудитесь?

— Получается. Работаю, как писатель, — в стол. Вот только стола такого огромного в природе не существует. Хотелось бы иметь свою галерею, чтобы постоянно выставляться. В Париже это возможно, а в Москве нереально: у нас не все художники зарабатывают столько, чтобы позволить персональную выставочную площадку. Правда, существует еще и такой вариант — бегать по кабинетам и выпрашивать... Но я не могу себя преодолеть, генетически не приспособлен.

— А на исторической родине, в Армении, много ваших работ поставлено?

— Ни одной.

— А в родном Тбилиси?

— И в Тбилиси ни одной.

— А вот Зураб Церетели ухитрился и в Тбилиси открыть целый музей.

— При Саакашвили поставить в Тбилиси, а тем более на проспекте Руставели музей современного русского искусства — это в любом случае подвиг. Поэтому я поехал с ним на открытие. Зураб — великий организатор, он умеет любое событие по ходу дела превратить в праздник, в представление. По-моему, в тот день никто и не вспомнил, что отношения между Москвой и моим родным Тбилиси, мягко говоря, непростые. А изнутри все это как выглядело! Представьте себе материализованный и одушевленный феллиниевский «Амаркорд», только грузинского разлива. Непередаваемое словами ощущение. Фантастика! Или высокая дипломатия от искусства, как хотите...

— Насколько помнится, Церетели не мог смириться с тем, что не он выиграл конкурс на памятник Булату Окуджаве на Арбате, и вы долгое время не очень-то дружили. Когда же произошло примирение?

— Уже не помню, на какой именно выставке, вдруг вижу, что на меня надвигается огромный людской клин с Зурабом Константиновичем во главе, а за ним референты, ассистенты, фотографы, кинооператоры. И тут же звучит голос Церетели: «Стыдно!» Спрашиваю: «За что стыдно?» Думаю, может, где-то что-то не то ляпнул. А Зураб продолжает: «Стыдно, что вы до сих пор не в Академии художеств!» Тут такая история... По молодости я очень хотел в Академию художеств СССР, но меня всякий раз выкидывали из списков соискателей. И желание со временем совсем прошло, поэтому на предложение Зураба вступить в ряды российских художников-академиков я ответил: в академии, куда напринимали всех подряд, мне делать нечего. Он стал убеждать, что теперь, дескать, будут большие изменения... В общем, я все равно отказался, тогда они без меня меня женили — минуя другие ранги, заочно сразу же приняли в академики. Мантию и шапочку вручили прямо в кабинете Церетели, потому что идти на президиум я наотрез отказался. «И правильно, — сказал Зураб, — а то завидовать будут». Но вскоре, когда меня отметили высшей наградой Российской академии художеств «Золотым крестом», все-таки пришлось сходить. Причем «Крест» я получил под номером один. Помня фразу Церетели о зависти, присмотрелся: члены президиума действительно буквально позеленели, надо полагать, многие из них хотели быть первыми. Двор, он и есть двор!

— А крест на самом деле золотой?

— Не то слово — из двух сортов золота и такой массивный, что с трудом пролез в бокал, когда его обмывали. Других размеров Зураб не признает. А награду эту я получил за памятник Борису Николаевичу в Екатеринбурге.

— Необычный памятник. Такое впечатление, будто Ельцин выкручивается то ли из каменной глыбы, то ли из ледяной...

— Правильно, таким и был замысел: Ельцин — ледокол! Визуально образ как бы скрученный, и Ельцин действительно будто выворачивается из этой глыбы винтом и, как ледокол, крошит все за собой. Позади только обломки — символ всего того, что он сделал в жизни, не важно, с каким знаком — положительным или отрицательным. С другой стороны, екатеринбургский памятник — откровенная фаллическая скульптура. Чтобы и подтекстом показать: Борис Ельцин был уралец, стопроцентный русский мужик!.. Между прочим, в истории мировой культуры это достаточно распространенный прием.

— И как семья Бориса Николаевича отнеслась к такому прочтению образа?

— Если памятник стоит, значит, приняли.

— А как вы получили заказ на надгробие Ельцину?

— Когда умер Борис Николаевич, «Огонек» затеял опрос среди скульпторов, каким они видят памятник на могиле первого российского президента. Насколько я знаю, был разговор с Сашей Рукавишниковым, Зурабом Церетели и другими. До меня Витя Лошак дозвонился в тот момент, когда я был в Венеции и наблюдал, как специальный буксир тащит мою ладью с Вергилием и Данте на место установки. В общем, было не до разговоров, и я сказал: «Вижу памятник на могиле Ельцина только в своем исполнении!» Так и напечатали, а через некоторое время перезвонил человек из правительства и попросил уточнить, как это понимать — «в своем исполнении». Эскиз из пластилина был готов через два часа — российский флаг, в складках которого прочитывается облик Бориса Николаевича с его чубом, с его улыбочкой, там даже палец его можно рассмотреть. Но прежде триколор надо было раскрасить. Торопился. Отыскал засохшие детские краски, поплевал в баночки, и все — дело сделано. Через час приехали из правительства. Посмотрели. Сказали: «Гениально!»

Сейчас этот эскиз у меня под стеклом. На вечном хранении.

— Борис Ельцин в вашем представлении позитивный исторический персонаж?

— Что такое Ельцин? Это революция, всплеск народного самосознания! Я ведь позитивный художник и всегда стараюсь найти позитив в том, что делаю. А Ельцин дал людям надежду, и уже одно это достойно увековечивания. Помните, как несли по улицам триколор — шелковую вьющуюся волну? Вот это и был главный символ надежды. А на памятнике полотнище где-то вздымается, где-то падает и совсем сникает. Красная полоса — кровь, синяя — вера, православие, белая — свет, ожидание. В общем, основные цвета нашего времени и нашей судьбы.