Памела Джонсон - Решающее лето

• Название: Решающее лето
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

Она долго молчала, потом вздохнула и сказала удивительно миролюбивым тоном:

— Ты преувеличиваешь мою способность мучиться угрызениями совести.

— То есть?

— Я не уверена, что способна годами терзать себя из-за того, что когда-то поступила так, как было нужно. Если бы я действительно вздумала сделать то, в чем ты меня обвиняешь… это ведь было бы сделано во имя благой цели? — Она умолкла. — Но, разумеется, все это только твоя фантазия. Эван плохо спит, вот и попросил снотворное. Я даю ему мединал, почему бы нет? — Она вдруг тяжело оперлась на мою руку, словно смертельно устала. — Вот и все, и не будем больше говорить об этом.

Мы были как никогда добры друг к другу, мы были благоразумны, но в эту чуть посеребренную луной, такую тихую и теплую ночь я почувствовал состояние Элен, близкое к истерике, как чувствуют учащенное биение собственного пульса.

— Хорошо, отложим этот разговор до завтрашнего утра, — сказал я.

Мы молча повернули обратно. Эван уже лег спать, Чармиан тоже ушла к себе. Только старая миссис Шолто бодрствовала, вышивая что-то при свете настольной лампы. Увидев нас, она многозначительно улыбнулась и спросила, хорошо ли в саду.

— Душно, — ответила Элен, — буквально нечем дышать.

— Я не помню еще такого лета, — заметила старая леди и, прищурив глаза, стала сравнивать две нитки шелка. — Нынешнее лето я никогда не забуду. Грех жаловаться на погоду, но поскорее бы оно кончилось. Посидите со мной, или вы тоже устали? Чармиан сказала, что у нее буквально глаза закрываются от усталости, и ушла спать.

В доме стояла густая тишина, чем-то напоминающая монотонный шум водопада, где звук скорее угадывается. Мне показалось, что мы в гроте под многомильной толщей воды.

— Мы побудем с вами, — сказала Элен.

Миссис Шолто кивнула, словно благодаря ее. Игла в ее руке, блеснув, проткнула ткань, образуя новый узор из света и теней.

— Мой сын выглядит сейчас лучше, вы не находите? — нарушила молчание старая леди.

— О, гораздо лучше, — подтвердила Элен. Она не сразу бросила в пепельницу зажженную спичку, от которой прикуривала, и следила, как она коробится, обугливаясь, а золотисто-синий язычок пламени подбирается к пальцам.

— Я горжусь моим сыном. Это может показаться странным, но именно горжусь…

— Вы гордитесь его мужеством, — помогла ей Элен.

— Да. Его отец был мужественным человеком и в минуты опасности вел себя достойно. Но вам это, очевидно, не интересно.

— Нет, что вы, расскажите, если хотите, — поспешил сказать я.

Миссис Шолто послюнявила кончик нитки и чуть улыбнулась.

— Странно, что люди по-настоящему узнают друг друга только в беде. Я никогда не любила вас, Клод. Я не люблю прямых и резких людей. Что было бы с обществом, если бы все были так откровенны. Я не забуду, как вы однажды пришли ко мне и отчитали меня за Хелену. Вы готовы были поверить всему. Представляете, Элен, он обвинил меня в том, что я распускаю сплетни о Хелене, — добавила она с улыбкой. — Он всегда и во всем ее оправдывал.

— Это было давно, — сказал я, — стоит ли вспоминать?

— Ах, забыть нелегко. Вы были резки, Клод, вы всегда были такой. Но теперь, мне кажется, я начинаю уважать вас. Вы преданный брат, я и раньше это говорила. И ко мне вы теперь стали относиться лучше. Для вас, конечно, не секрет, что Чармиан предложила мне жить отдельно, как только все кончится.

— Вам трудно было бы вместе.

— Значит, вы согласны с ней?

— Да.

— Вы и, разумеется, Элен тоже. Я, должно быть, в ваших глазах чудовище, не так ли? — Она произнесла все это с какой-то печальной иронией. — Что же, возможно, у вас есть основания так думать. Дай бог, чтобы у вас была и возможность усомниться в этом.

И с решительным видом она завернула свое рукоделие в чистую салфетку и упрятала в столик.

— Я думаю, пора спать. Во всяком случае, мне. Спокойной ночи, дорогие.

Она вышла, не удостоив нас даже взглядом.

— Господи, как я буду счастлива, когда все кончится! — воскликнула Элен с отчаянием. — Эти тихие сцены, эта горечь, упреки…

— Ты никогда от них не избавишься, если не откажешься от своей затеи.

— Какой затеи?

— Сама знаешь.

— Ты имеешь в виду Эвана?.. Мы ведь решили не говорить об этом сегодня, не так ли?

— Не будем, если тебе не хочется. Но сможешь ли ты уснуть?

Она вдруг резким жестом сорвала с себя жакет и отбросила его, убрала со лба мелкие кудряшки и легла на диван.

— Хорошо, давай поговорим. Я слушаю.

— Он принимает снотворное, которое ты ему даешь?

— Не знаю.

— Ну а как ты думаешь?

— Понятия не имею.

— Ты видела таблетки в пепельнице?

— Я видела их вчера, когда вытирала пыль в его комнате. Чармиан не успевает, а прислуге хватает дел здесь, внизу, — начала она, обрадованная тем, что можно переменить тему.

— Ты уверена, что это мединал?

— Очень может быть. — Элен приподнялась и села, лицо ее густо покраснело. — Послушай, я не делаю ничего плохого и не отвечаю за поступки Эвана. Но если он и вздумает что-нибудь сотворить с собой, разве это не к лучшему? Чармиан станет свободной, ты подумал об этом? И что для меня еще важнее — ты будешь свободен. Разве ты сможешь жить спокойно, когда она страдает? Он погубит ее. Почему я не должна помешать этому? Я не собираюсь толкать его на самоубийство, поверь мне. Я даю ему таблетки, чтобы он спал. Я сама принимаю их каждый день, сколько себя помню. Откуда мне знать, что он с ними делает? Если он и решится на то, о чем ты говоришь, то причем здесь я? Почему меня должна мучить совесть? И потом, я просто не верю, что он на это способен. Какие у тебя основания для подобных опасений, кроме дурацких таблеток в пепельнице? Ну, а если он проглотит их, разве ты сам не будешь рад? Признайся!.. — Она резко опустила ноги на пол и застыла в напряженной позе. — Во всяком случае, отравиться не так просто. Надо знать дозу. А откуда он знает?

— Мне все равно, что он знает и чего не знает, — произнес я медленно.

— Хватит об этом, я хочу спать. Подумай о том, что я тебе сказала. Зачем вмешиваться? Это был бы наилучший выход для всех. — Она схватила жакет и вышла. Я слышал, как она взбегает по лестнице, громко стуча каблуками, ничуть не беспокоясь, что может разбудить весь дом.

Первым моим желанием было подняться в комнату Эвана и забрать таблетки. А что, если уже поздно, в ужасе подумал я и бросился к двери, но тут же остановился.

Действительно, какие у меня основания считать, что мои догадки верны?

Два чувства боролись во мне, то сталкивались, то растворялись одно в другом, чтобы потом снова возобновить схватку. Первое: это плод моей фантазии, здесь нет ни грана правды! Второе: а если это правда? Если Эван действительно задумал покончить с собой, что тогда?.. Чармиан наконец будет свободной…

И постепенно мысли о Чармиан полностью завладели мной. Я видел, как возвращается к ней ее прежняя привлекательность, милая угловатая грация длинноногого аиста; как, подобно солнечному лучу, играют на ее лице краски. Я видел, с какой радостью она смотрит в будущее, словно не знает, что выбрать из тех богатств, что так щедро предлагает ей судьба. Мы снова сможем поехать в Брюгге и снять комнатку в доме, который принадлежал Хелене. В этом плотно перемешавшемся прошлом и настоящем я видел, как мы, надев плащи, пересекаем под дождем гулкую пустынную площадь, где над окнами кафе хлопают на ветру мокрые маркизы, а в воздухе мечется звон колоколов, словно стая вспугнутых птиц. В Брюгге шторм, и над нами фиолетово-синее небо, мы с Чармиан бредем по мокрым листьям через дворик больницы св. Иоанна и, облокотившись о парапет, смотрим, как по озеру Ройя, усыпанному опавшими листьями, скользят лебеди, а в сыром терпком воздухе золотыми дисками плывет звон и опускается за горизонт в огненную купель солнца.

Чармиан свободна, свободен и я, чтобы думать только об Элен.

Как быть? Пойти к Эвану и прямо спросить, зачем ему таблетки.

А если он поднимет меня на смех? Или, еще хуже, я подам ему мысль, которая сама не пришла бы ему в голову? Кто будет тогда виноват?

Может быть, Элен права и лучше забыть обо всем, поскорее увезти ее отсюда и предоставить Эвану Шолто самому отвечать за себя?

Ну а если мои подозрения все же верны и он действительно задумал недоброе, что будет тогда с Элен? Уверен ли я, что ее жизнь после этого не превратится в вечные терзания?

Глухая, плотная тишина придавила дом, словно темная масса океана, где даже луна не смогла прочертить свой серебристый след. Я вышел в сад и шагал по дорожкам, стараясь избавиться от навязчивой мысли оттянуть решение.

Да и что решать? Ведь я ни в чем не уверен.

В ушах звучал слабый, жалобный голос миссис Шолто: «Нынешнее лето я никогда не забуду… Поскорее бы оно кончилось…» Опять вспомнилось тревожное напряжение этих жарких дней, горячее солнце и неувядающая зелень листвы, которой давно бы пора по-осеннему пожелтеть и пожухнуть. Напряжение последних месяцев вдруг острой болью отозвалось в теле и в сознании, мне захотелось непогоды, дождя, безжалостных порывов ветра, которые сорвали бы яркий наряд с деревьев, позолоту со шпилей и куполов и обнажили бы все зло мира — его страхи, голод, отчаяние и дерзкие надежды. Господи, дай нам разум понять, что мы творим. Можно ли решить что-либо, если солнце так безжалостно бьет в глаза?