Памела Джонсон - Решающее лето

• Название: Решающее лето
• Автор: Памела Джонсон
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8352-0159-1

Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.

Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.

---

Теперь я знал, как нелепо было сравнивать любовь с буханкой хлеба — это было бесконечное количество хлебов, и ими можно насытить бесконечное множество людей; любовь — это постоянный, неиссякающий источник человеческих радостей, чудесная вечно новая весна.

Я был в тот период законченным эгоистом. В первые ослепляющие часы даже Чармиан ушла куда-то в тень, и я думал только об Элен, слышал ее торопливые, почти небрежно брошенные слова: «Я люблю вас», — будто их вообще можно было не произносить — и без того я все сам должен знать.

В сущности, я не верил, что Элен придает такое большое значение тому, как я отнесусь к предложению Колларда. Я считал, что ее сомнения вызваны другими, гораздо более серьезными причинами. Кроме того, я был уверен, что ей доставляет удовольствие держать меня в напряжении и неизвестности, и этим она беззлобно и наивно мстит мне за мои прежние колебания и нерешительность. А пока я был счастлив, я не мыслил жизни без нее и верил, что рано или поздно она согласится стать моей женой. Между нами сразу же установились чудесные отношения постоянной ежедневной близости. Прежде она никогда не бывала у меня. Теперь она приходила ко мне без предупреждения, бродила по комнатам с видом муниципального инспектора и безапелляционно давала указания, что исправить и что заменить. Однажды вечером я, поддразнивая ее, сказал, что она не способна написать любовное письмо, и она пообещала, что напишет письмо, которое сможет послужить образцом любовных излияний, и, действительно, сев за мой письменный стол, тут же написала его, вложила в конверт, надписала адрес и с решительным видом отправилась опустить его в почтовый ящик на углу.

Я получил его на следующее утро. Оно изобиловало стереотипными фразами, которые, тем не менее, были искренни, как признание ребенка. Это было прелестное письмо. Я закрыл рукой ее подпись в конце страницы, и мне показалось, что имя Элен согревает мою ладонь.

Когда вечером мы снова увиделись, оба были немного смущены. Как-никак, мы вели себя глупо.

Элен была очень красива в эти дни. Подъем и необычное состояние влюбленности окрасило легким румянцем ее щеки, серые глаза потемнели и казались почти черными. Иногда мы подолгу молчали, словно не находили слов, способных выразить обретенное нами полное понимание. Однажды мне показалось, что она чем-то обеспокоена. Когда я спросил, что с ней, она вдруг смущенно засмеялась:

— Я подумала, ведь мы не так молоды, не правда ли?

— Разумеется, мы не какие-нибудь зеленые юнцы, это верно.

— …и не так уж неопытны и невинны?

— О, я искренне надеюсь, что нет, дорогая. Нет, нет.

Мы стояли у окна и смотрели на изумрудно-зеленый летний вечер и небо, чуть-чуть подкрашенное лиловой синевой над изломами крыш.

— Я просто подумала, — начала было Элен и положила мне голову на плечо. — Только не смейся надо мной. Я подумала, что если ты считаешь, что мы… Я просто не хочу быть жестокой или нечуткой…

— Нет, мы прежде должны стать мужем и женой, — перебил я ее, не желая, чтобы она пускалась в пространные объяснения. — У нас все будет как положено, запомни это. Все как положено.

Элен смущенно засмеялась.

— Разве ты не знаешь, к чему бы это привело? — назидательно произнес я. — Разве твоя матушка не предупреждала тебя, что бывает в таких случаях? «Если ты уступишь его настояниям, потом, когда вы поженитесь, он будет попрекать тебя». «Ха-ха, — скажу я, — ты ничуть не лучше других».

— О, замолчи, пожалуйста! — резко оборвала меня Элен, но тут же улыбнулась.

— Так когда свадьба? — спросил я.

Повернувшись ко мне, она обхватила мою шею руками и серьезными глазами посмотрела на меня.

— Я не знаю. Я еще не готова к этому. Я не могу объяснить тебе, почему я колеблюсь, почему не могу решиться, но… именно это заставило меня сказать то, что я только что сказала. Я хотела быть честной и человечной.

— Ты просто глупая девчонка. Иногда я прихожу в ужас от тебя. К черту твою честность!

— Я же предупреждала тебя, что мы друг другу не подходим, — чопорно заметила Элен.

Одним из чудесных моментов высказанной любви является взаимное узнавание, которое следует за этим. Подлинная простота и легкость в отношениях приходят не сразу; им предшествуют тревога и неуверенность, обостряющие чувства, робость и жадное, хотя и осторожное любопытство друг к другу. Нас с Элен временами охватывали приступы странной взаимной вежливости и внимания, когда наши прежние резкие шутки и замечания казались чем-то почти неприличным, даже вспоминать о них было неловко. Порой мы вдруг могли серьезно поссориться из-за пустяка, а потом, убедившись, что в каждом из нас все еще жив дух свободы и независимости, могли так же неожиданно и легко забыть ссору, совершенно не стремясь установить, кто был прав.

После первых бездумных дней радости и признаний Элен сама заговорила о том, что каждый из нас пытался на время забыть.

— Клод, ты видел Чармиан?

— Вчера разговаривал с ней по телефону.

— Как там?

— По-прежнему. Она была немногословна.

— Ну как, принимают они предложение Чарльза?

— Не знаю. Они все словно в столбняке.

— Может, нам следует навестить Чармиан? Мне кажется, мы должны вмешаться и что-то сделать.

— Ты, я вижу, любительница вмешиваться и ускорять события.

— Нет, я предпочитаю плыть по течению. Но в данном случае надо что-то сделать. Мы сможем зайти к ней сегодня? Ты не позвонишь ей?

— А что мы ей скажем о нас?

— Что, по-твоему, лучше? — задумчиво промолвила Элен. Лоб ее прорезала тонкая вертикальная морщинка.

— Она хочет, чтобы мы были вместе, я знаю. Но сейчас… вид чужого счастья… Как отнесется она к этому сейчас?

— Ты плохо знаешь Чармиан, — ответил я не без гордости. — Иначе ты поняла бы, что именно это лучше, чем что-либо другое, поможет ей сейчас.

— В таком случае мы обязаны помочь ей, — быстро сказала Элен и улыбнулась. — Какие могут быть сомнения?

— Нет, лучше пока ничего ей не говорить, — сказал я мрачно, — поскольку говорить ведь нечего.

Наши взгляды встретились, и Элен рассмеялась. Мы оба, казалось, протрезвели, пришли в себя и видели реальность лучше и яснее, чем до нашего бегства от нее.

Я позвонил Чармиан.

— Элен у меня. Мы хотим зайти к тебе, можно?

Голос Чармиан был бесцветным и усталым.

— Приходите. Я очень хочу вас видеть. Когда же?

— Сию минуту. Как у тебя дела?

— О, ужасно, — ответила она ровным голосом, — ужасно. Да и чего еще можно ожидать? Вы будете через полчаса?

— Думаю, даже раньше.

Впустив меня и Элен в прихожую, она бросила на нас быстрый взгляд, а затем вдруг крепко расцеловала каждого. Она молча одобряла, и этого было достаточно.

Выглядела она, однако, лучше, чем я мог предполагать, когда разговаривал с ней по телефону. Она приоделась к нашему приходу, подкрасила губы. У нее теперь была новая прическа — коса, уложенная узлом сзади, как у древних гречанок. Прическа эта ей очень шла. Когда Элен сказала ей об этом, Чармиан, довольная, повертелась перед нами, давая полюбоваться собой.

Она провела нас в гостиную, где сидели Эван и миссис Шолто. Старая леди, подтянутая и полная решимости держать себя в руках, несмотря ни на что, вышивала платьице для Лоры. Тонкая работа, безусловно, требовала напряжения зрения. Эван решал кроссворд, но он успел заполнить всего одну или две строки. Я был поражен тем, как он изменился за то время, что я его не видел. Лицо его стало еще более одутловатым, ярко-синие глаза погасли и утонули в провалах глазниц. Когда он встал, чтобы приветствовать нас, он уронил на ковер пепельницу и, шагнув нам навстречу, с хрустом раздавил ее. Было что-то пугающее в этой неловкости и безразличии, и привычные слова приветствия застряли у меня в горле.

Однако Элен весело и непринужденно воскликнула:

— Здравствуй, Эван! Ну что это ты натворил?

Он посмотрел под ноги и зачем-то каблуком вдавил в ковер осколки фарфора.

— Да, дела! Здравствуй, Клод, старина.

Миссис Шолто, подняв глаза от рукоделия, как бы молча приветствовала нас. Элен, громко восхищаясь ее работой, села рядом с ней.

Чармиан, взяв совок и метелочку, встала на колени, чтобы убрать осколки пепельницы с ковра. Эван не сдвинулся с места, словно не видел ее. Тогда Чармиан, коснувшись рукой его щиколотки, что-то тихонько сказала ему и дернула за штанину. Глупо осклабившись, он отступил в сторону.

— Давайте я уберу, — предложила Элен. — Дайте мне совок.

Чармиан отрицательно покачала головой. Она смела осколки с ковра, аккуратно подобрала мелкие кусочки и вышла из комнаты.

Эван снова сел.

— Что будет с этим голландцем, который подделывал полотна Вермеера? — Он бросил свой портсигар на колени Элен, чтобы та передала его мне.