Владислав Кардашов - Ворошилов

• Название: Ворошилов
• Автор: Владислав Кардашов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Новая книга В. Кардашова рассказывает о жизни и деятельности одного из организаторов нашего государства, прославленного командарма К. Е. Ворошилова. Еще в юности Клим Ворошилов вступил на путь революционной борьбы. После победы Октября он сражается с гайдамаками и белоказаками, деникинцами и врангелевцами. Кончается война, и К. Е. Ворошилов все свои силы отдает укреплению Красной Армии. В период Великой Отечественной войны маршал Ворошилов вновь на защите нашего Отечества, а по окончании ее активно участвует в мирном строительстве.

---

Он созывает партизанских вождей на совет. Решено ни мало ни много — перейти в наступление, попытаться захватить Конотоп. В решении этом, как в капле, отразилась неповторимая, героическая та эпоха, пора отчаянной смелости революционного народа.

Надо бы провести разведку, и Ворошилов на бронепоезде отправляется вперед. Удается определить, что немцы в Конотопе, но пока не двигаются к востоку. Вдруг неожиданность: со стороны немцев по проселочной дороге вдоль железнодорожного полотна клубится пыль. Идет колонна солдат.

— Немцы? — спрашивает Ворошилов и тут же приказывает: — А ну-ка кинь пару снарядов!

Колонна рассыпалась, разбилась на небольшие группы, но движение их в сторону бронепоезда не прекращается.

— Что за черт? На немцев непохоже, — сомневается Ворошилов и высылает разведку. Спустя короткое время разведчики возвращаются.

— Товарищ Ворошилов, это не немцы, это наши, русские солдаты, с румынского фронта идут.

Через полчаса Ворошилов разговаривает с ними. Сотни верст за спиной у этих людей. Они измождены, устали. Хотят только одного: скорее домой, домой к родным селам и хатам.

— Как вы прошли через фронт? Где немцы? — допытывается комиссар и не получает вразумительного ответа. Он пытается организовать митинг, но ничего не выходит даже у него. 400–500 ко всему безразличных, тоскливо глядящих людей лежат вповалку и не спорят, даже не разговаривают с задержавшими их красногвардейцами.

— Может, кто-нибудь из вас хочет вступить в наш отряд? — спрашивает Ворошилов. И не получает ответа.

— Хватэ з нас, навоювалысь, годи, — слышится лишь. Солдат не интересует, кто перед ними, кто в кого стреляет. Да и саму стрельбу они воспринимают как нечто совершенно неизбежное. Они лишь рвутся домой, к семьям.

День боевого крещения Клима Ворошилова — 27 марта 1918 года. Разъезд Дубовязовка, в 15 верстах к востоку от Конотопа.

Морозной мартовской ночью эшелоны, возглавляемые бронепоездом, двинулись к Конотопу. На разъезде пехота была высажена, развернута в цепь. На землю скатили самое грозное оружие, две шестидюймовые пушки. Сочувствовавший большевикам бывший офицер-фронтовик повел цепь. Комиссар же отряда вместе с И. И. Межлауком[14] на передней площадке самодельного бронепоезда отправился на разведку.

Представим себе положение Ворошилова и его товарищей. В этом первом для молодой армии сражении огнем пулеметов мог управлять лишь матрос Львов, бывший фейерверкер — теперь начальник артиллерии — сам наводил трехдюймовку. Старшим по чину был Межлаук — он успел дослужиться до ефрейтора. В помине не было ни оперативного плана, ни связи. При этом защитники Советской республики понимали, что противник у них очень, очень серьезный. Какой же великой верой в правоту своего дела они обладали, если не колеблясь шли в бой!

Через несколько верст Ворошилов, стоявший на передней площадке бронепоезда с биноклем, обернулся к Межлауку:

— Смотри! — Голос его не был тревожным.

В окуляры бинокля, покачивающиеся от тряски поезда, Межлаук увидел мощное, приземистое туловище немецкого бронепоезда, сливающееся с голыми ветвями придорожных посадок. Это был грозный противник, и он не замедлил обнаружить свои намерения. В воздухе что-то просвистело, справа, под откосом, вырос фонтан земли.

— Задний ход! — закричал Ворошилов, его команду тут же передали машинисту, — А ты чего ждешь? — повернулся он к артиллеристу. — Огонь!

— Слушаюсь! — по привычке козырнул тот.

В начавшейся артиллерийской дуэли видимый перевес был на стороне противника. Но со второго выстрела русский артиллерист сумел поразить паровоз врага, и немецкий бронепоезд на время потерял способность передвижения.

Силы все же были неравны. Снаряды один за одним стали обрушиваться рядом с луганским бронепоездом. Появились раненые, убитые. Комиссар хотел подняться на площадку к орудию, откуда артиллеристы лихорадочно вели огонь. В это мгновенье тяжелый удар потряс бронепоезд, Ворошилова отбросило к стенке… Открыв глаза, он увидел, что орудие разбито прямым попаданием. У противоположной стенки Межлаук протирал глаза: осколком снаряда оторвало голову пулеметчику, и кровь его забрызгала Межлаука.

К счастью, паровоз остался цел, и бронепоезду удалось выйти из-под огня противника, так как тот все еще не мог двигаться. Медленно отползли к разъезду. Но к этому времени вражеский бронепоезд обрел способность передвижения, на разъезд полетели его снаряды, а в поле на расстоянии версты появились фигурки ландштурмистов…

Один из немецких снарядов поджег вагон с боеприпасами, прицепленный к бронепоезду, раздался взрыв. Возникла паника, бойцы начали покидать позиции. В довершение отступающие эшелоны столкнулись на стрелке, произошло крушение. Артиллерийский и пулеметный огонь, пожар, взрывы, крушение — это уж было слишком для необстрелянных красногвардейцев. И они побежали. Напрасно метался выборный командир:

— Стой, стой, куда? Назад! — кричал он, но ничто не помогало, все стремились поскорее попасть в эшелоны — и прочь с разъезда. После тщетных попыток остановить бегущих командир сел на землю и истерически зарыдал.

Не бежали только луганцы. Правда, и они попятились было, начали покидать позиции, но остановились: с карабином в руках навстречу отступающим спешил комиссар:

— Назад ни шагу! Кто уходит — сейчас застрелю! Ворочайся!

Воротились. Пулеметным огнем отбили ландштурмистов, несколькими выстрелами из шестидюймовок заставили попятиться бронепоезд врага. Близился вечер. Положение оставалось опасным, луганцы одни удерживали разъезд, и отступать все же следовало. Жалко было только оставлять свое детище — самодельный бронепоезд.

— Кто охотник выручать броневик? — спрашивает Ворошилов.

Охотники находятся — человек пятнадцать. С ними и комиссар. Сели на паровоз, поехали. Но выручить бронепоезд не удалось: его паровоз был разбит. Сняли луганцы с бронеплощадок пулеметы, вкатили на руках в вагоны шестидюймовки, подобрали рапеных и убитых и в полном порядке отошли.

Утром на следующий день Р. Ф. Сиверс докладывал в Харьков: «На Конотопском направлении противник наступал в течение вчерашнего дня на Грузское. Наши немногочисленные части стойко сопротивлялись. Под действительным арт. огнем противника, нанеся ему серьезные потери пулеметным огнем, к вечеру вынуждены были, однако, отойти к востоку и югу от станции Грузское, взорвав последнюю. Отмечаю мужественное поведение Луганского отряда, сражающегося на передовой линии…»

Таким был первый боевой день Клима Ворошилова.

В последующие дни германские войска развернули наступление в сторону Харькова. Силы были слишком неравны, потому приходилось отступать. Но красные части отступали огрызаясь. Ежедневно следовали стычки с немцами, артиллерийские дуэли бронепоездов. Отряд Ворошилова нес потери.

Воина на Украине в тот период была особой. Сплошного фронта не существовало. Германские войска, располагая 10—15-кратным перевесом, вели методическое наступление вдоль железных и грунтовых дорог, к транспортным узлам. Одновременно кавалерийские части врага обходили эти узлы. Столкновения происходили почти исключительно на станциях железных дорог, забитых бесчисленными составами.

В конце первой недели апреля германские войска стали окружать Харьков. В городе шла эвакуация. Артем, В. И. Межлаук[15], Н. А. Руднев[16] отправляли ценности, имущество, людей. Чтобы хоть как-то задержать противника, были выделены специальные отряды, защищавшие подступы к городу. Оборонять его предместье, район станции Основа, было доверено отряду Ворошилова.

Тем временем к 1-му Луганскому отряду присоединился и второй, под командованием Латышева, сформированный также из рабочих Луганска. Вместе с Харьковским коммунистическим отрядом и бронепоездом «Черепаха» (настоящим, не самодельным), они и составили силы, оборонявшие станцию. Общее руководство взял на себя Ворошилов.

Весь день 8 апреля гремела канонада: это с севера наступали германские войска. К концу дня стало ясно — Харьков не удержать, и около часа ночи, когда противник был уже на Холодной горе, последние эшелоны покинули город. Перед отъездом спохватились: нигде нет Коли Руднева (так звали Руднева все, ибо было ему всего 24 года). Нашли его беспробудно спящим на диване начальника станции. Смертельно усталый Руднев не проснулся, даже когда его на руках перенесли в вагон.

На станции Основа ночь с 8 на 9 апреля прошла тревожно. Получено известие, что немцы уже перерезали путь отступления, захватив станцию Змиев, что железнодорожное полотно взорвано. Долго совещались, как быть, решили с боем прорываться через Змиев.

Едва начало сереть небо, как разведчики на велосипедах во главе с И. Локотошем ушли вперед. Следом ползла «Черепаха», сопровождаемая командой для восстановления пути, сбоку, низиной, двигалась пехота, прикрывая эшелоны. Оба луганских отряда — в арьергарде. Они расположились цепью вправо и влево от Основы. Здесь было наиболее опасно, и Ворошилов, конечно, был тут, с товарищами.