Эмили Гиффин - Детонепробиваемая

• Название: Детонепробиваемая
• Автор: Эмили Гиффин
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006

Сначала приходит любовь. За ней следует брак. А потом... коляска? Разве не этого хотят все женщины? Может, и все, но не Клаудия Парр. И едва лишь она отчаялась найти мужчину, который считал бы точно так же, на её пути встречается чудесный обаятельный Бен. Все кажется слишком хорошо, чтобы быть правдой: Клаудия и Бен влюбляются друг в друга и соглашаются попрать традиции, заключив привлекательный для обоих брак, не предусматривающий рождение детей. Но затем случается гром среди ясного неба: один из них вдруг изменил мнение. Кое-кто все же захотел обзавестись потомством. В этой остроумной и душевной истории мы увидим, что происходит с идеальной парой, когда партнеры внезапно не сходятся по принципиальному вопросу. Роман о том, что человек может чувствовать, что в жизни все хорошо, а затем резко понять, что все в ней не так радужно - и что достигнуть соглашения невозможно. Эта книга о том, как принять решение, что в жизни является главным и побороться за свое счастье. Но прежде всего эта книга о том, что мы готовы - и не готовы - сделать ради любви.

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Куратор: LuSt            

Перевод: LuSt, -Tess-, ЛаЛуна, blackraven            

Редактура: LuSt, codeburger

---

Сестра продолжает:

– Я имею в виду, что другого выбора нет, разве что засунуть голову в песок и смириться с судьбой.

– Мне так жаль, Маура. Я бы очень хотела как-то для тебя все исправить.

– Знаю, – откликается она. – Спасибо.

– Дать телефон моего адвоката? Она настоящая акула, – предлагаю я. – Вытрясет для тебя все, что пожелаешь.

– Надеюсь, до этого не дойдет. Предпочитаю нашего семейного адвоката в роли посредника, при условии, что Скотт проявит благоразумие. Я собираюсь сообщить ему, что рассчитываю продать дом и поделить всё имущество. И, разумеется, намерена получить опеку над детьми. Этот пункт может стать самым большим камнем преткновения.

– Ты уверена, что это – именно то, чего ты хочешь? – спрашиваю я и чувствую прилив невероятной печали, представляя, как трое детей вынуждены разрываться между двумя домами. Как Маура прощается с ними рождественским утром, отправляя к папочке открывать подарки. Я размышляю: существует ли хоть самая крошечная вероятность того, что Скотт изменится? Способна ли Маура понадеяться на чудо и дать бабнику еще один шанс? Хотя, возможно, я просто вспоминаю свой собственный поспешный развод и то, какую роль в моем скоропалительном решении сыграло фарисейское негодование. Не была ли я чересчур зациклена на собственной непогрешимости и желании насолить Бену за то, что он нарушил наш договор? Не совершает ли Маура сейчас ту же ошибку? Откашливаюсь и мягко говорю:

– Тебе не кажется, что ты немного торопишься? Ты и правда все тщательно обдумала?

– Всё давно к тому шло, Клаудия, – не уступает сестра. – Мое терпение лопнуло.

– Что скажешь детям? – спрашиваю я.

– Не знаю пока, – отвечает она. – Мальчишки еще совсем маленькие. Хоть тут повезло.

– Да, – соглашаюсь я, полагая, что у ребят, вероятно, останутся очень скудные воспоминания (если вообще останутся) о днях, когда родители жили вместе.

– Ладно. Дафна хочет забрать мальчиков вечером в пятницу, и я надеялась, что ты сможешь взять Зои на выходные.

– Разумеется, – соглашаюсь я.

– Спасибо, – благодарит Маура.

Мы обе на несколько секунд замолкаем. Затем Маура кашляет и  оживленно говорит:

– Вот и все. Еще пять дней, и прощайте мистер и миссис Степфорд.

Во всей этой ситуации с сестрой есть нечто такое, что подогревает мое стремление связаться с Беном. Поэтому, положив трубку, я спешно дописываю письмо:

Бен –

Надеюсь, ты жив и здоров. Мне жаль, что наш последний разговор закончился так нелепо; ненавижу ругаться с тобой. Я подумала, не могли бы мы встретиться в ближайшее время? Хочу обсудить с тобой один вопрос. Жду ответа.

Клаудия.

Делаю глубокий вдох и, пока не передумала, нажимаю «Отправить». Тут же хватаюсь за голову и молюсь, чтобы Бен поскорее прервал эту му́ку. Проходит десять минут – ничего. Иду в туалет, затем наливаю кофе, вспоминая правило, которое частенько повторяла Джесс:  «Под неусыпным оком телефон не зазвонит». Возвращаюсь – папка входящих писем пуста. Секунду спустя почта издает сигнал. Но послание не от Бена. И следующее, и последующее тоже. Убавляю звук и отодвигаю стул от монитора. Разрешаю себе проверять сообщения только раз в полчаса. По-прежнему ничего.

Время тянется, и вместо нервозности меня одолевает настоящая злость. По-глупому раздражаюсь на каждого знакомого, который среди всех дней в году выбрал именно этот, чтобы сказать «привет» или поделиться какой-нибудь шуткой. И когда Джесс пересылает мне игривую переписку между ней и Майклом под заголовком «Ну разве он не классный?», я впервые чувствую укол зависти к их отношениям. Не черной, конечно, но все же зависти. «Это несправедливо», – думаю я и немедленно укоряю себя за одну из самых бесполезных и контрпродуктивных мыслей, которые могут возникнуть у женщины в переломный момент. «Жизнь вообще несправедлива, – внушаю я себе. – И все, кому  исполнилось десять лет, об этом знают». Затем ощущаю, как екает сердце — меня посещает куда более печальная и отрезвляющая мысль: «Но сейчас ты сама во всем виновата».

Глава 27

Без вестей от Бена проходят четыре мучительных дня. Рисую в голове трагичные сценарии один ужаснее другого: Бену настолько наплевать, что он оставляет мое письмо болтаться во входящих, забыв мне ответить; Бен хмурится, глядя на экран, и с отвращением удаляет мое сообщение; Бен пересылает мое послание Такер, и они вместе смеются над моим отчаянием. Порываюсь позвонить Энни и спросить, не разговаривала ли она с ним и не знает ли каких-то новостей о его жизни. В конце концов, Энни ведь лихо делилась с Беном подробностями моих отношений с Ричардом. Но я не хочу идти по этому пути. Не желаю превращать глубоко личный разговор в испорченный телефон. Вдобавок я не верю, что Энни будет действовать сугубо в моих интересах. Да, она моя подруга, но она дружит и с Беном, а к настоящему времени, возможно, даже сблизилась с Такер.

Джесс со мной согласна.

– Разберись с ним сама, без посредников, – советует она.

– А если он мне так и не ответит?

– Ответит. Наверное, он не сидит в офисе, а работает где-то на объекте или что-то вроде того. Или занят, или просто из вредности хочет, чтобы ты понервничала. А если верен последний вариант, значит, ему до сих пор не все равно.

– Ты права, – соглашаюсь я, но морально готовлюсь к тому, что моя слабая надежда угаснет навсегда. Что я больше никогда не поговорю с Беном по душам.

Вечером пятницы, после долгого обеда с одним из моих любимых литературных агентов, сажусь почитать несколько присланных авторами напрямую рукописей – презрительно называемых «самотеком», так как в основном это высосанные из пальца графоманские потуги. В общей массе они настолько ужасны, что большинство издательств и редакторов отказываются их принимать. Нет смысла тратить на них ограниченные редакционные ресурсы. К настоящему моменту за тринадцать лет чтения самотека я представляла на редколлегии только одну такую рукопись, которую минут через шесть с начала презентации с треском забраковали.

Однажды Бен спросил, почему я не брошу бесполезного занятия.

– Ты же не покупаешь лотерейные билеты и не играешь в казино, – сказал он. – Так зачем тогда читаешь самотек?

Я объяснила, что поступаю так из иррациональных соображений. Что частично берусь за самотек из-за глубоко укоренившегося еще в детстве невроза: желания подходить ко всякому делу скрупулезно, охватывать все сферы своей деятельности. Ведь никогда не знаешь, где найдешь следующий феноменальный роман. Но помимо этого, призналась я тогда, мне нравится сама концепция самотека.

– Как так? – зацепился Бен, проглядывая очередное безграмотное сопроводительное письмо из-за моего плеча. – Неужели тебе нравится концепция скучных, банальных сюжетных линий и изобилие грамматических ошибок?

– Сложно объяснить, – вздохнула я тогда. – Штука в том, что самотек абсолютно демократичен. Мне нравится иметь возможность дать зеленый свет неустроенному писателю. Нравится представлять, как вчерашний неудачник преодолевает все препоны и добивается величия.

– Ну, мне такой ход твоих мыслей только на пользу, – усмехнулся Бен и поцеловал меня. – Потому что я сам вроде как попался тебе в самотеке свиданий вслепую.

Я тогда рассмеялась и подтвердила, что так и есть.

– Страшно представить, что бы я упустила, если бы решила тебя отшить!

С того дня, если Бен надевал разные носки, сжигал тост или делал что-нибудь из рук вон плохо, я называла его «мужем из самотека». Это была одна из многих наших интимных шуточек.

Поэтому кажется закономерным, что ответ Бена наконец приходит как раз в тот момент, когда я изучаю несколько рукописей, отобранных для меня Розмари как наиболее многообещающие из вороха самотека. При сигнале уведомления о новом письме я поднимаю глаза и в ужасе вижу во входящих его имя. Сердце бешено колотится, но я сижу с открытым ртом, парализованная страхом. Что-то в этих жирных буквах «Бенджамин Дэвенпорт» кажется мне зловещим. А может, загвоздка в том, что письмо без темы. Внезапно я почти на сто процентов уверяюсь, что фразы Бена будут резкими и негативными: «Не вижу смысла встречаться. Мне нечего тебе сказать».

Проходит целый час, прежде чем я набираюсь смелости открыть письмо. Дважды читаю три предложения, пытаясь уловить смысл: «Следующая неделя очень суматошная. Как насчет после Дня благодарения? В понедельник тебе удобно?»

Ничего. Сообщение абсолютно ничего не проясняет, но мне определенно не кажется многообещающим, что Бен не обратился ко мне по имени и не написал ни единого вежливого слова на прощание. Поверить не могу, что четыре дня томилась ожиданием ради этих сомнительных трех предложений. Но в общем и целом я чувствую облегчение. Это не самое худшее, что могло бы быть. И я продолжаю цепляться за надежду, отсылая ответ: «Конечно. Таверна Пита в двенадцать?»