Татьяна Мудрая - Агнец на гербовом щите

• Название: Агнец на гербовом щите
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

---

Тациана Мудрая Агнец на гербовом щите

«Мужество — в том, чтобы стремиться к трудностям».

Девиз рода князей Радзивиллов

Из россказней Михася Папени, домотканого археолога

Я помешал палкой в костерке. Нужды в этом не было — огонь горел ровно, потрескивая как нельзя более уютным образом. В самом костерке — тоже: ночь была июльская, теплая. Просто наша археологическая компания разыгралась на радостях в отсутствие главного раскопочного начальства, которое отправилось в город, чтобы доложиться начальству еще главнейшему.

А я сам…

Ну, во-первых, я культуролог, а на работу в поле стараются брать историков, причем сильный мышцей студент-второкурсник всегда даст фору хилому дипломнику и уже тем его предпочтительней. Очевидно, оттого наша дружная гомельская компания слегка меня и сторонилась, особенно во время пирушек.

Во-вторых, сам повод для радости был какой-то… амбивалентный, что ли. Вчера посреди руин бывшего монастыря иезуитов, где мы сотворили раскоп, один из нас обнаружил остатки двух знаменитых слуцких поясов. Перемешанные с мелкими фрагментами скелетов и тряпьем, в которое обратилась одежда, почти неотличимые от земли, кое-где спутанные в комок, они всё же блестели чистой золотой нитью, едва на них падал луч света. Мне не привыкать, что археологи по своей природе нищекрадцы, помоечники и гробозоры, тем более что тут не было никаких следов захоронения. Будто эти двое обнялись напоследок, да так и застыли в последнем сне. Ничего удивительного, кстати, — всякие там рокоши, нашествия завоевателей и национально-освободительные войны сотрясали этот край с периодичностью нильских наводнений. Одна из них в конце восемнадцатого века наполовину разрушила старинный замок несвижской ветви Радзивиллов, что стоял на этом месте чертову уйму столетий: Орден Иисуса обосновался уже в порядком изношенных стенах и вынужден был возводить над ними свинцовую крышу.

А третье…

Ведь всегда бывает третье, правда? На сладкое, на горькое и просто оттого, что Бог Троицу любит?

Третье состоит в том, что самый воздух в таких местах дышит старыми преданиями, как сказал бы Иозеф Игнацы Крашевский. И отчетливей всего я чувствую это вот в такое время, как сейчас — когда вечер потихоньку сгущается в ночь, и пламя от сушняка видно за версту, и так и кажется, что вот-вот из чащи выйдет странник и заговорит со мной.

…На нем была простая рубаха с тонкой полоской вышивки у ворота и штаны, которые он заправил в грубые сапоги. Ничего особенного не было ни в лице, ни в одежде. Обыкновенная физиономия средней жизненной потрепанности — ни усов, ни стрижки «под горшок», ни соломенного капелюха с лаптями или чем там еще, что могло бы определить его как крестьянина или интеллигента. Вот только пояс. Широкий серебристо-зеленый пояс с роскошными кистями. Уж никак не шляхетский и кунтушовый — кунтуша на плечах этого гражданина явно не водилось даже в суровую зимнюю пору.

Мы молча кивнули друг другу — кто я, чтобы разговаривать с ожившими отзвуками моих мыслей?

— Ты разрешишь? — он кивнул мне, точно в ответ моему беззвучному позволению, и уселся на корточки точно против меня.

— С чем явился, пане Тадеуш? — спросил я после недолгого молчания.

— Почему ты так меня назвал — как Костюшко?

— Кушак у тебя самого свободомыслящего цвета. Противного Империи Российской.

— Или просто будничного, — он усмехнулся.

— Догадался о сегодняшней находке? Или заранее знал?

— Просто ждал.

— Чего?

— Сказочку тебе рассказать.

— Ну так расскажи.

По давнишним встречам я знал, что мой собеседник так просто не является. Имя у него может оказаться другим, внешность и костюм — совершенно не похожими на прежние. Всё зависит от настроя.

— Тогда слушай и врать не мешай. Про старую крепость вы, я так понял, догадались. Юровичский замок. Жил тут одно время — ну не то что прямо уж побочный потомок Пане-Коханку, но, говорят, от какого-то не шибко почетного брака. Из одного того, что князь со своей молодой женой развелся — семь лет и семь месяцев Папу Римского уламывал, — ясно, что она была за сокровище. Однако сынок получился храбрый, каким шляхтичу быть достойно, не в отца красивый, не в мамашу добродетельный, а уж богатый и владетельный! Звали его… Ну, положим, князь Жигимонт. Только вот захотел юный князь, как исполнилось ему ровно восемнадцать лет, жениться на простой местной шляхтянке из тех, у кого если собака на дворе врастяжку ляжет, так зараз и хвост за воротами. Однако хороша собой была панна эта необыкновенно — как говорил один литвин, нет на свете царицы краше ляшской девицы.

— Не так вовсе он говорил. И вообще неохота мне слушать, как Жигимонтовы родичи браку противились и кровь обоим молодым людям портили.

— Не перебивай. И вовсе никто ему, пану Жигимонту этому, слова поперек не сказал. Он хоть и добр так добр, мягок так мягок, однако же от семени самого Пане-Коханку. А тот, когда сам король Станислав Август Понятовский попросил у него парочку ткачей, чтобы свое поясное дело открыть, заявил: «Король в Кракове, а Кароль в Несвиже. Секреты здешние не для даренья и не на продажу». Так и пропали зазря эти секреты, между прочим.

Так вот, идем дальше. Богатства в замке Радзивиллы собрали немеряно, земель было вдоль и поперек нехожено, а Басина краса, как говорится, белый день затмевала.

— Барбарой ее звали, значит. Как королеву.

— А она никем иным отроду и не была. Водворил, значит, наш юный магнат свою хозяюшку в замок и осыпал златом-серебром, окружил дорогим узорочьем и мягкой рухлядью, портретами и раритетами. Было в том замке, по слухам, столько комнат, сколько дней в году, и средь них три больших залы — Золотая, Серебряная и Бриллиантовая. Стены зал и в самом деле сплошь были одеты золотом, серебром и небольшими алмазами. В Золотой Зале стояли также двенадцать апостолов из чистого золота, каждый в рост человека; вывезены они были в свое время из града Константинова еще меченосцами. Обои для стен других комнат вытканы были из такого плотного шелка, что не всякой корабелей порежешь. А сабли эти польские, да прямые итальянские спады, да — в ладонь шириной — итальянские чинкуэды и шотландские клейморы, да арабские скимитары и янычарские ятаганы были во множестве по стенам развешаны, потому что прежние хозяева любили кичиться редкостным оружием. Мебель местные мастера выточили из заморского дерева — красного и черного, розового и желтого — и даже такого, что за сугубую крепость свою именуется железным. В клетках и вольерах сидели редкостные заморские птицы и пели; иные из них могли говорить на человечьем языке. Но самым большим сокровищем замка были мужские кунтушовые пояса — привозные и работы местных слуцких и несвижских «персиярен». На один такой «литой» пояс тянутого и крученого золота и серебра шло аж до полуфунта, а ведь еще переливчатый узор на них выводили. «Полулитые» кушаки, где с золотом и серебром соединялись разноцветные шелка, были не так дороги, однако еще красивей. Но гордостью хозяйской были два одинаковых пояса, прозванных Близнецами: один из Стамбула, в него были вотканы изображения цветов из знаменитого сада Эзбекие, а другой — из здешней несвижской мануфактуры. Головы последнего, то есть самая красивые части на поясных концах, были сделаны самим Пасхалием Якубовичем, которого за редкостное умение и усердие сам король сделал шляхтичем. Некогда один из Радзивиллов приказал мастерам соткать точную копию драгоценного константинопольского пояса, но они не удержались — присовокупили богатую золотную бахрому, отчего пояс стал еще краше. На стамбульском кушаке махры ведь первородные, из основы. Ну а чтобы уж совсем не спутать близнецов, мастер Пасхалий вплел в орнамент каждой головы пояса свой фамильный герб.

— Мастер? Я бы уж скорее думал — мастерица, ведь их ткали, эти пояса.

— Из волоченого и крученого золота? Ну да, как же. Семь лет учиться, а потом как под замком тайну хранить — ни одна девушка это не выдержит. Уж не говоря о том, что женкам подобная работа была не по силам — там еще катать надо эти пояса, — люди свято верили, что от нежных ручек всё золото враз потускнеет. Даже помочь надеть такой пояс — а он широкий был и длинный — звали другого мужчину.

— Представляю, каково было Басе в царстве рукотворных чудес.

— Именно. В любви да в холе, как былинка в поле. Королевой она, конечно, таки смотрелась в роскошных платьях, кунтушах да шубках, однако… Попробуй пересадить лесную незабудку или степной василёк в тучную землю да еще на яркое солнце.

— Увяла?

— В полгода сгорела. То ли скоротечная чахотка, то ли, поговаривают, завистники отравили. Люди так всегда полагают, коли смерть нежданная приключится. Спасибо, колдовством не посчитали — охота на ведьм уже перестала быть в моде. Барбару-то одна старая знахарка из последних сил из могилы тянула: Зося не Зося, Беата не Беата, что разницы.