Татьяна Мудрая - Мириад островов

• Название: Мириад островов
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

Роман сюжетно связан с циклом «Меч и его Люди», но в него не входит. Действие происходит вскоре после женитьбы короля Кьяртана («Король и Лаборанта») но до событий «Камня Большого Орла» и посвящён молодости Барбе Дарвильи, сына кузнеца Брана.

---

— Вы меня изучаете, будто смотрите в служанки Энунне, — сказала Галина, пытаясь слегка поддеть обеих.

— В сакердотесс Великой Матери ты не годишься, — серьёзно покачала головой Баракат.

— И в нохрийские монахини тоже, я думаю, — подхватила старшая из дам. — Вот второй женой в крепкую, добрую семью тебя примут, пожалуй. И то с опаской. Знаешь, почему? Ты вбираешь, но не излучаешь. Прядёшь основу, но не ткёшь по ней. Сплетаешь внутри своего чрева разные токи, словно пребывающая в тягости.

— Она же больна, матушка, — возразила Баракат. — И пытается защитить себя. Создать преграду.

— Ну конечно. Видела я эту её болезнь знаешь где? И все там же видели.

— Я что — больше не заразна? — спросила Галина, пытаясь одолеть предательскую дрожь в голосе.

Обе дамы усмехнулись: Баракат — по-доброму, Нарджис — с известной долей яда.

— Да нет, что есть, то уж есть, — сказала последняя. — Как и шрамы: никуда не делось, но вроде бы и не растёт. Даже рассосаться и побледнеть пробует. Вот ты собирала вертские листья, корни и травы для продажи на той стороне? Они не камни и парча, они лёгкие. Нет, я так понимаю: зато другие рутенцы додумались. Видишь ли, наши мази и настойки многое лечат, пока в самом Верте. В Рутене слабеют вчетверо, если не больше. Мы тут в Сконде расстарались, заказали похожее сырьё для снадобий в земле самого Большого Брата. Из очень хороших мест: Алтай там, Байкал, Чили, Галапагосские острова.

— И что?

— Да ничего. Работают немногим лучше своего забугорного. Видишь ли, все, что у вас растёт и цветёт, потеряло давнюю силу, да и земля у вас никакая. А у нас тут по-прежнему заповедное место. И воздух, и почва, и то, что на ней произрастает. Так что пока тебя не прогнали из Вертдома, лечись хорошенько, авось долго протянешь. Облачайся назад.

Баракат подняла с ковра охапку, протянула вперёд на вытянутых руках:

— Прекрасный у тебя кинжал. Насчёт той игрушки, что во внутреннем кармане, право, я не знаток, но похоже не на морянскую — на аламутийскую работу. Но вот нефрит — это редкость. Одна из нас не отказалась бы обрести такой, только подобное даруется лишь богиней. Или богом. Ты знаешь, что твой клинок не закалён как должно?

«Снова какое-то суеверие», — Галина сдвинула брови, задумалась. Спросила:

— Что сэния, инья…

— Правильно, хоть и слегка устарело, — игна. По говорам — инья, игниа. Да, у меня тоже есть дети.

— Что высокая игна Баракат имеет в виду? Чем ешё положено оросить мой кинжал, помимо крови и семени?

— Молоком, — ответила та, и Нарджис согласно кивнула. — Своим материнским молоком.

— А если я не рожу?

— Тогда ты не родишь, — улыбнулась женщина. — Бери своё, что стала?

Под изучающими взглядами Галина привела себя в порядок: медленно, напоказ, так же, как выставлялась с той самой походкой бывалого человека. Навряд ли кого обманула, подумалось ей.

— Могу ли я, невежда, спросить, кто вы обе? — произнесла напоследок.

— Можешь, — ответила Нарджис. — Я первый голос в совете замужних города Скон-Дархан, нашей столицы. Милая Баракат — одна из триады, ныне возглавляющей союз Дочерей Энунны в том же граде. Это не назначение, лишь бросок игральных костей и великая честь. Вот видишь, какой интерес во всех нас пробудила блудная дочь Рутена.

— Понимаю, — кивнула девушка. На самом деле понимала она самую малость. Отчего-то здешняя община пыталась приманить её к себе, но выбрала провальную тактику? Или преуспела непонятно в чём?

— Теперь вы отпускаете меня? Больше я ни для чего вам не понадоблюсь?

— Как знать. Неохота заглядывать вперёд слишком далеко, — ответила Нарджис. — Впрочем, вот у игны Баракат есть для тебя нечто вроде письмеца, переданного вместе с той лекарской посылкой. Из той же котомки, что и книга святого Филиппа Рутенца, но послабее духом. Сочинитель объяснил, что в Рутене этот жанр зовётся фантастикой и художественным прогнозом, так вроде бы.

— Это выдумка на тему Белой Хвори, — пояснила Баракат. — Такая, что вселяет надежду.

Она запустила руку за покрывала и вынула цилиндр из темно-коричневого дерева. Вложила в руку девушке со словами:

— Прочти на досуге. И будь невредима на всех путях.

Люди и кони давно уже дожидались её на дальней окраине заставы: Орихалхо сочла, что задержали подругу уж слишком долго и теперь стоило бы наверстать упущенное время.

Дорога выпрямилась, поднялась на насыпь и пролегала теперь между сплошных садов. Плоды были уже почти все собраны, но даже по окраинам дорог можно было, протянув руку, сорвать чуть перезревшее и как бы наполненное светом яблоко, присохший к косточке медовый чернослив, а то и грушу, которую пальцы, если не остеречься, протыкали едва ли не насквозь.

— Это сады для всех. В пору любования цветом гостей осматривают и предупреждают, чтобы не шумели, — от этого падают завязи. Когда урожай тех или иных плодов созревает, можно дать мелкую монетку и отдыхать внутри хоть целый день, а за другую — переночевать. Все, что сумеешь достать с ветвей и съесть, — твоё. Нельзя только жадничать и ломать ветки, — суховато объяснял Тхеадатхи.

— А кто окучивает землю, опрыскивает от сорняков и вредителей? — спросила Галина. — Ухаживает?

— Вольные садовники, мелкие бандиты, что отбывают наказание, и те, кто пожелает купить себе побольше фруктов, — пожал он плечами. — Бывает по-всякому.

Естественно, на первой же стоянке — дело шло к ужину и ночлегу — Галина вытащила цилиндр из внутреннего кармана и рулончик из футляра.

То была рукопись на хорошей гладкой бумаге цвета слоновой кости: перо и чертёжная тушь, густо-бордовая и тёмно-синяя. Кто уж из её русских сородичей расстарался на эти росчерки, повороты и нажимы, было непонятно. Может быть, для него переписывал какой-нибудь упёртый каллиграф из тех, что водятся пока в Иране или Китае? Да нет вроде. На кириллицу и устав с полууставом буквы были уж точно не похожи. Непонятки сплошные, в общем. Читалось, тем не менее, это легко.

Вот что было в том письме:

«Господи, ну что за уродка, — думал отец, развёртывая ноут таким образом, чтобы голография мужчины, плавающая над экраном, во всей красе показалась на той стороне защитного пузыря: на случай, если принимающий монитор окажется выключен. — Когтистые птичьи лапы вместо рук, толстые стёкла очков вместо изящных корректирующих линз, комки слуховых протезов по обеим сторонам головы, редкие полуседые космы и эта жуткая бугристая кожа в белесых пятнах. Лик льва — или скорее львицы».

Дочь его была заражена, как и практически все женщины на Земле. Особая разновидность вялотекущей лепры, «Белая Болезнь», что названа так с лёгкой руки Карела Чапека. Бацилла передаётся через мужчин в результате контактов особого рода, но поражает лишь противоположный пол. Так сказать, гемофилия наоборот. Наследственным заболеванием, однако, в отличие от последней не является и никаким медикаментам не поддаётся в принципе. Женщина до того, как умереть в возрасте, который раньше называли цветущим, успевает зачать от одного до девяти младенцев. А потом её луна окончательно переходит в ущербную фазу: с каждым новым дитятей нечто резко подламывается в самой матери — и так до самого её конца. Появившиеся на свет мальчики по внешней видимости здоровы, девочки с самого момента зачатия инфицированы отцом и, стало быть, уже больны в латентной форме, которая неминуемо даст о себе знать впоследствии. Но всё же какое-никакое, а продолжение жизни на планете.

— Вот, Машуня, — говорит отец, не поднимая головы и стараясь не видеть то, что находится по другую сторону границы. — Новый претендент на твою руку.

— И свободу, — вставляет женщина будто бы про себя. Отец невозмутимо продолжает:

— Красив, спортивен, характером покладист. Если не мультимиллионер, то весьма близок к этому. Собственный остров на Средиземном море, девственные леса, разработки поделочного мрамора и кварцитов, уже выправлено разрешение на строительство особняка для тебя, где ты можешь родить и воспитать мне внуков.

— Не воспитать. И не внучек, — говорит Мария чуть хрипловато — связки горла тоже поражены некрозом, скайп явно отлажен так, чтобы это не корректировать. — Их сразу берут в… скажем, заповедник и ставят на искусственное вскармливание. Легион будущих невест.

— Ну… да, — отвечает отец. Видно, что эти споры порядком ему надоели, как и казённый медицинский лексикон, который пропитывает их, как особого рода смазка. — Ты должна понять, насколько важно укрепить в девочках жизнь.

— Почему бы вам не выращивать оплодотворённые клетки в пробирке и не доводить до ума в кювезе? Нанотехнологии и расшифровка генома вроде бы такое позволяют. Или не попросить об услуге тех из нас, кто ещё здоров и на воле?

— Сама знаешь, что ин витро получаются стерильные особи… Люди. Так действует Белая Хворь. А те из вас, кто в латентной фазе, не поддаются…