Татьяна Мудрая - Сказание о руках Бога

• Название: Сказание о руках Бога
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

Трое в Пещере. Конец света. Возникновение нового мира происходит в параллель с рассказом о странствиях и женитьбе юного купца на прекрасной женщине…

---

Их властители непроизвольно шуршали в карманах ценной бумагой, позвякивали монетами, щелкали замками жестких коробчатых сумок и вперяли взор в видимое и невидимое содержимое своих домов с гордостью не столько владельца, сколько хранителя музея редкостей. Ибо внутри домов, не переставая, шла неясная для зрителя суета. Из вершин жилых холмов валил дым, пронизанный искрами, как из вулкана. Могучая дрожь время от времени сотрясала каменистые склоны, осыпая камешки и штукатурку. Нечто клокотало изнутри, время от времени взревывая, как живое, рвалось наружу. И прирученным воплощением этих пребывающих под спудом стихий казались огромные, холеные сторожевые собаки со свисшими до полу языками, которые маялись пока от жары и безделья.

Камиль непроизвольно остановил взгляд на единственном зашторенном окне, которое ему попалось во всей шеренге. Оттуда немедленно вывалилась брыластая, слюнявая морда и обложила их всех виртуозным собачьим матом. Варда хотела было в ответ плюнуть гадостному псу в рожу, но сдержалась. Ее опыт по части невидимых преград был невелик, но достаточен, чтобы сообразить, что своим действием она причинит докуку одним хозяевам, по всей вероятности, ни в чем не повинным. Да и невелик был пес, хотя пасть акулья: строго говоря, в иной ситуации его можно было бы покрыть одной хорошей порцией духовитой верблюжьей слюны, а это показалось Варде неспортивным.

Жилые пещеры время от времени перемежались длинными и узкими зданиями, что стояли между холмов, как перемычки: казармами для взрослых и детей. «Это на их языке именуется «очаг», «сад», «школа» и «военно-торговая академия», — переводил Мастер бесстрастным тоном. — В них жители изготовляют людей по своему образцу». Были тут в немалом числе и лавки, настоящие, где открыто продавали и покупали. В таких всё, чем располагал владелец, было приближено к стеклу витрины и разложено пособлазнительней: фрукты и овощи ярчайшей окраски, розово-алое копченое и вареное мясо, набитое в кишку или перетянутое шнуровкой по всей длине, белые и желтые сыры, прозрачные сосуды с жидкостями, что били в глаза своим цветом еще сильнее, чем плоды. Картина была так живописна, что Камиль усомнился про себя, годится ли это для настоящей еды и питья. Вот изделия из серебра, бронзы, дерева и кожи были здесь хороши и не подделывались под что-то иное, разве что набавляли себе лет. Камиль соблазнился было — захотел приобрести для Варды верховое бедуинское седло, обшитое красной кожей, с передней лукой в виде креста и инкрустированной спинкой в форме сердца — но пожалел дирхемов. Судя по всему, не зря.

— Со всех концов земли гребут товар и спрашивают тройную, а то и семерную цену, — ворчал Барух тихонько. — Перекупают. Во времена моей молодости так широко торговали в Набатее — до того, как там побывало землетрясение.

— И их верх сделался их низом. Можно поклясться, у здешних молодцов тоже гири, пружины и коромысла работают в пользу хозяина, — посплетничал Майсара. — Я на глазок умею вес товара угадывать. Да и плута по виду распознаешь — больно у него всегда глаза честные и вид неподкупный и добродетельный.

Они продвигались дальше по городу, вытянутому в струнку и стоящему во фрунт. Иногда строения расступались; на ухоженных, подстриженных щеткой лужайках статные молодцы охранно-сторожевой породы прогуливали — на поводке или без — крупных собак, тоже стриженых, откормленных и злобных. Морды кое-кого были в кожаных или проволочных обрешетках. Один из таких, мускулистый и совсем уж начисто голый кобель, поднял голову, оглядел караван и без звука рванул своего пастыря в сторону Ибн Лабуна, роняя хлопья слюны и с вожделением на него облизываясь. Варда остерегающе рявкнула. Пес попятился и отдавил ногу вожатому: как все злобные существа, он оказался трусом.

В одно мгновение вокруг наших путников набежало и собралось чуть не полтора десятка таких же тварей в ошейниках с торчащими шипами и к тому же без намордников, и скандально завопило. Верблюжонок тихонько и перепуганно пискнул — от страху у него перехватило дыхание. Это окончательно привело его матушку в ярость. Она бросилась вперед, вырвав повод из рук Майсары, — и следующее, что восприняли Странники, было зрелище Варды, которая в бешеном темпе носится по кругу, преследуя здоровущего пса, и плюется в него с потрясающей меткостью. Его собратья пошли вдогон, кто повергнув, кто потянув за собой прислужника.

Они пробовали вцепиться шальной верблюдице в тощие ляжки, подскакивали чуть не до промежности, стараясь вырвать кишки, — но Варда превосходила их и скоростью, и вышиной холки, и коварством. Как только самый злой и шустрый из кобелей достиг, наконец, ее расставленных задних ног, она чуть приостановилась и излила на него накопившееся внутри негодование в самой категорической форме, на какую была способна.

Тут собрались все псовые слуги.

— Это что же, — начал один с ленцой в голосе и праведным гневом в глазах, — собачка моя никого не трогает, щиплет, значит, себе травку для витамина, а ваша хищная тварюга наплевала на нее своей желтой ядовитой слюной и чуть не затоптала когтистыми мозолистыми лапами!

— А моего на глазах у всех опозорила. Хозяйка его каждую неделю со специальным шампунем моет, «Ароматы Мертвого Моря» называется. Он у нас благородный, — добавил другой, кладя руку на карман, оттопыренный вовсе не кошельком.

Варда остановилась — не потому вовсе, что беда миновала, а потому, что она грозила перекинуться на всех ее двуногих и четвероногих друзей — и приготовилась оборонять их тоже. Люди, ослы и верблюды в который по счету раз стали плечом к плечу.

— Что вы хотите? Это же беговая и бойцовая верблюдица, она в настоящих сражениях участвовала, — раздался тут спокойный голос Камилла. — Темперамент у нее соответственный, взрывчатый. Но понять ее можно. Скажем, твоих щенков обидели бы, красавица (народ с удивлением сообразил, что среди собак есть по крайней мере одна женского пола и понимающая человеческое обращение), так ты бы защитила их, ни с чем бы не посчиталась?

Та наклонила корноухую треугольную башку, прислушиваясь, и только что не кивнула в ответ.

— Так ли велики ваши убытки, уважаемые, помимо обиды? А туда же, зубами хватать нацелились. Это женщину-то и мать. Стыдно!

Собаки отступили, ворча. Камиль взял Варду за болтающийся повод.

— В следующий раз, если захотите поставить верблюда на место, — плюньте на него тоже! — докончил Камилл.

Во время его речи что-то происходило с пространством Города Фасадов — оно скручивалось в кокон, окукливалось, как гусеница, удалялось с пути… Камилл только успел договорить себе в бородку:

— А вот заднюю лапку в ответ задирать на верблюда, как будто это столб при дороге, — совсем лишнее.

И ничего не стало, кроме ровной, гладкой, по-утреннему пустой дороги — и вольного дыхания Великой Реки совсем рядом от них.

— Ну что за город, — еле отпыхивался от переживаний Майсара. — Со зверьми договорились, а от их людей бы Камилл так просто не отделался.

— Как бы их не поразило, как Набатею и Гоморру, уж очень жители бесстыдны, — чинно добавил Арфист.

— Они всё-таки люди, Барух, — ответил Древесный Мастер. — Хорошо, что я нас всех оттуда убрал — собаководы еще колебались, стоит ли травить чужаков собаками и обстреливать из пистолета. Тогда бы и я их не спас. Город-то на волоске повис, а задуман был правильно — чтобы люди в нем становились лучше, а не хуже. Один из любимых моих проектов.

— Так это ты его придумал, брат? — спросил его Камиль.

— Нельзя сказать, что совсем придумал. Я же говорил, что всего-навсего учу людей не бояться того, что у них в голове? Предки нынешнего поколения горожан знали, что в пещерах очень ровный, здоровый климат без перепадов от зноя к холоду, целебный воздух и глубинный покой. О тамошних водах я так скажу тебе: недаром лучшие реки начинаются под землей и в землю уходят. Вот поэтому люди старых времен и захотели подарить своим детям, украсить для них оба мира: верхний и нижний. Только потомки не смогли жить в них без бахвальства. Подземный мир для них страшен, вот они и выставляют напоказ земной.

— Значит, люди живут и внутри земли, брат мой?

— Да нет, Камиль, как они могут жить там, где нет солнца? Разве что спят день-деньской, — перебил его Майсара.

— Почем тебе знать, — заметил Субхути. — Если, обратясь вовнутрь себя, в свою собственную тьму, ты видишь Путь, который пролегает вовне, и Свет, которое освещает все мироздание, то почему в земных глубинах не может быть своего солнца — такого же, как внешнее, или просто того же?

— Опять вы говорите сказками, — хмыкнул Майсара. — Лучше объясните мне, что нам делать дальше.

— То, что всегда, — ответил ему Камилл. — Идти к устью. Там Субхути оставил свою молодость, Барух — мелодию, а я построил самый любимый свой город. И там — там море».