Татьяна Мудрая - Злато в крови

• Название: Злато в крови
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Любовно-фантастические романы

---

Я так понял, что обвинителем никто из них быть не желает. Особенно если учесть известное совпадение этой роли с ролью палача.

Мои отчасти подзабытые сторожа приняли меня за руки и поставили к ближайшей стенке. Попирая ногами здешний поделочный камень, я слышал кожей спины какой-то напряженный шорох, бесплотные подобия голосов — но они вмиг утихли. «О чем там спорить, — подумал я, — либо юрист, либо самый главный».

— Или тот, кто более всех молчал, — ответила девушка.

Маллор?

Тут меня зовут обратно. За краткое время, что понадобилось для секретного заседания, магистерский трон с принудительно-поворотным механизмом исчез, как под землю. Двенадцать сидят, но с очень прямой спиной. И когда я занимаю свое прежнее место в центре счастливой подковы, передо мной встает — не кто иной, как… Танцовщица Эррат. Очень высокая и строгая.

— Ролан. От имени Двенадцати Старших Легенов я оглашаю ваш смертный приговор, непреложный и обжалованию не подлежащий. За похищение и сокрытие, незаконное использование и попытку изменения или даже уничтожения Силта Власти — вы присуждаетесь к ненасильственному истреблению обеих сокрытых в вас сущностей — Темной и Светлой. Однако благодаря крайней степени вашей неуязвимости мы не можем ныне избрать достойный вас способ гибели. Поэтому вы обязуетесь безысходно пребывать в Резиденции и сопряженных с нею подземных пределах до тех пор, пока мы не придем насчет вас к полному и единодушному согласию. Также вы понуждаетесь в течение всего этого времени подвергаться медицинским исследованиям, за полнейшую секретность и неразглашаемость которых мы перед вами ручаемся. Хотя вы отказались от всего, что связано с вашим незаконно обретенным положением в Оддисене, на весь срок вашего земного и подземного пребывания за вами будут сохранены так называемые пассивные права магистра, с которыми вы получите возможность ознакомиться особо. То, что мы решили, вам надлежит принять безоговорочно, однако вы имеете право задать Собранию вопрос. Один-единственный.

— На ком вы собираетесь обкатывать мою смерть? — говорю я сразу и в лоб.

Эррат слегка смущается. Отвечает Салих:

— Вы что, нас за шкуродеров держите? На виртуальных цифровых моделях. Потом будем торговать компьютерными страшилками и заработаем на том особо крупные бабки. И кстати разгрузим коллективные мозги от скопившихся там ужасов повседневного быта.

— Теперь мы уходим, — говорит за всех Карен.

И Старшие удаляются во тьму — куда тише, чем явились. Исчезают совсем.

Остались на этой планете я, мои охранители и парочка исламоименных африканцев: Зульфия и Салих.

— Ну что, господин магистр-без-обязанностей, одни права, попробуем, что ли, упиться столовым кумысом? Или рискнем вдарить по пиву? — говорит наш криминально-компьютерный гений.

— Нет, правда, Ролан-ини, нам всем стоило бы устроить разрядку, — поддакивает Зульфия. — Пока не вечер. Эти почтеннейшие призраки иных времен…

У меня натурально отвешивается челюсть.

— Ну, Зали, — укоризненно говорит ей Салих, — нельзя же так, совсем без перехода. Возьми себя в руки и объясни господину экс-магистру толком. Ты ведь умница — мировой экономический кризис одной левой разгребешь, только что это никому на хрен не нужно.

— Ах, я не волшебница, я только учусь, — жеманно произносит Зульфия.

Безымянная парочка в арьергарде улыбается.

— Ой, разрешите наконец представить: Оливер и Альда, — приветственным жестом указывает на них Зальфи. — Крутые айкидошники и по совместительству — стратены-политологи. Боюсь, что некто выбрал их не по причине великих талантов, а ради поэтического созвучия с вашим именем.

— Ага, «Песнь о Роланде», — догадываюсь я. — Отважный друг и верная невеста.

Мы спешно забросили свои тела в молочное кафе, где мне популярно разъяснили, что моему «спасланию» (Оливер стащил термин из заходеровского «Винни-Пуха») уже ничто не грозит, даже тройная порция конской лактозы. И, скорее всего, вообще не грозило: а теперь его уж точно развернули и прочли. Но это не столь важно.

— А важно то, что мне перед питием стоило бы отлить, — отвечаю я. — Там, на заседании Верховного Совета, был один критический момент…

Всеконечно, они смеются, и я получаю передышку, чтобы за деревянной ширмочкой с унитазом в стиле биде поразмыслить, вынесет ли наперсток моего желудка хотя бы рюмашку горячительного. Писать мне вроде и не хотелось, но ради отмазки я выдавил из себя какую-то поганую каплю.

— Нынешний Совет обходится без магистра и по этой причине состоит из Девяти, — начинает Зульфия свою проповедь, едва я упел приземлиться рядом. — Нам понадобилось вызвать Пребывающих в Иномирье и подкрепить их двумя самыми молодыми и не обюрократившимися членами действующего легената. Странники, те, кто был высшими легенами при Та-Эль Кардинене, как и она, способны проживать заново все состоявшиеся жизни, как мы читаем книгу. но в здешнюю могут проникнуть лишь тени, которые они отбрасывают во времени.

— А если учесть, что с легкой руки Мастера Борхеса Истинной Книгой слывет только та, что постоянно меняется, — дополнил ее слова Салих, — играют наши старички до жути прикольно.

— Что надо сказать насчет приговора? А, мы ведь все неожиданно смертны, — продолжает Зальфи. — Вам подарили не сам итог, а несколько большую его предопределенность. И то, можно сказать, вы сами притянули его к себе. Для простых людей проблему составляет смерть, для вас — непрестанная жизнь, что, по-моему, куда худшее бремя. Нормальный человек не стремится умереть, поскольку от этого никуда не денешься. В том, что вы, Ролан, этого не страшитесь — нет греха. «Есть ли смысл бояться неизбежного?» — сказал один писатель.

— Вот дотянуть до самой гибели земного шарика или вообще тепловой смерти Вселенной — перспектива, по правде говоря, неутешительная, — вставляет Салих. — Все вампиры ее боятся, по-моему, на уровне этой… коллективной подсознательности. Вот вы и несли этот груз вместе с магистерским кольцом. Которое, вам бы знать, по своей природе выводит наружу общие проблемы и всеобщие заклятья.

— Первородная вина вампирского сообщества, — с умным выражением кивает старший из политологов. — Рабочее название моего курсовика.

— Кто упорствует в своем существовании — не живет. Лишь кое-как существует, — говорит юная Альда. — Нас обучают не отличать пораженья от победы, награды от наказания и в конечном счете аверса земного бытия от его реверса.

— Насчет медицины, — продолжает Зальфи. — Главная задача — как следует обеспечить специфику вашего существования. Дневное кормление. Персональные энзимы. Переливания крови. Иные наработки наших бессмертных коллег.

— Фу, что за казенный язык! — перебивает Салих. — В общем, не волнуйтесь, господин хороший: укокошить вас — далеко не самая насущная проблема. Это уже вам присуждено, то есть суждено и вообще ваш личный рок, о коем русский поэтический гений не зря изрек, что «Fatum non penis, in manus non recipis». Вот обеспечить достойный уровень проживания в затворе — это нечто, я вам скажу. Альди на днях принесет вам лично манускрипт из двух сотен страниц, извольте изучить на досуге. Пропуск на все горизонты, кроме тех, где своды пошатнулись. Апартаменты величиной с нехилый гарем. Пергамены, манускрипты и инкунабулы — без ограничений. Лучшее железо в мировой практике. Ну и достойное одевание и пропитание. Большой-пребольшой мешок пряников от фирмы «Санта и Компания».

— Братцы, а не пора ли вам двоим погреть свои кости на солнышке? — прерывает его Зульфия не так чтоб в шутку. — Вы явно нуждетесь в дневном свете не менее, чем Ролан-ини во тьме ночной.

Так выпроводив своих мужчин, обе старшие дамы подхватили меня из-за столика с недопитым кумысом (дрянь, как и прежде, но хотя бы в нечто огнедышащее не обращает) и повлекли в прежнюю камору.

— Ваше сегоднящнее активное время явно истекло, а нам еще нужно успеть кое-что в вас вложить, — говорит Альда, присев рядом с молодой легенессой на парчовый стульчик. Я уже в полусне обрушился внутрь своего ложа. — Нас обеих вы, по всей вероятности, больше не увидите. Вместе с хартией ваших вольностей я пришлю серебряное колечко, не очень травматичное, извольте его носить. Мы наблюдаем за вашей эволюцией.

— И примите на веру то, что сказал Пастырь, — со властью, но не очень связно продолжает Зульфия. — Убить вас — вопрос не техники, а психологии. Тогда, когда вы сами раскроетесь навстречу смерти — и единственно по той причине, что без нее станет невозможна вся полнота жизни. Да, верно: вы в любой момент можете выйти из пространства Игры. Но только не тогда, когда уже определен финал, что должен придать ей окончательный смысл. Я так думаю, это не будет трудно: истый монах привычен к житию внутри ограниченного и предсказуемого пространства. Это его скорлупа…